Клавка испуганно заглядывала в посеревшее лицо мужа, спросить вслух не решалась — ограничивалась вопросительными жестами.
— Чего молчишь, кореш? Сбрендил со страху? Завтра в три дня подруливай к метро «Кузьминки». Буду ожидать. Гляди только, не скурвься — залетишь на беспредел…
Короткие гудки прозвучали поминальной молитвой.
Кариес неспроста назначил время встречи после обеда — в девять утра он приехал в военный городок и устроился под навесом коммерческого кафе напротив дома Поспелова. Замысел — простой и сложный, одновременно: если мужик скурвился — ночью в уголовку не побежит, подождет до утра, а утром посланец Лягаша его прихватит.
Телохранитель гордился своей смекалкой, позабыв о том, что существует телефон.
Но Поспелов не собирался звонить и докладывать о появлении бандитского «представителя», его мучил страх: поселился в каждой клетке тела, заполнил мозги. Всю ночь Федор не спал — бродил по квартире, поникший, сумрачный, потерявший недавнее самодовольство.
Клава тоже не спала — ходила за мужем.
— Что случилось, Феденька? Кто тебя так напугал?
— Отстань, — мучительно морщась, бросал Федор. — Не до тебя…
Утром жена послала Поспелова в булочную за хлебом. С вечера осталась половина батона, можно было бы и не посылать, но женщина надеялась — развеется супруг, успокоится.
Едва Федор появился на улице, к нему подошел невысокий, широкоплечий, медвежеобразный человек. По приятельски взял под руку.
— К ментам нацелился, падла? — угрожающе пробурчал он. — Скурвился, сука?
— Откуда… вы… взяли… Жена послала за хлебом…
В виде доказательства пред»явлена хозяйственная сумка с полиэтиленовым пакетом внутри. Рука старшего лейтенанта мелко подрагивает, в глазах плещется безумный страх.
Кариес смягчился. Может, зря он подумал плохое, мужик, кажется, уже измарал штаны, вон как пахнет… Он брезгливо поморщился.
— Тащи бабе хлеб и снова спускайся. Побазарим.
Пахомов и Кудряш жили дружно. Вместе готовили, убирали квартиру, ходили в магазин. И вместе, поочередно, следили за окнами поспеловского жилья. С нетерпением ожидали «гостей», которые непременно появятся, если подозрение в предательстве Федора действительно обосновано. Николай не верит, Кудряш убежден.
Рано утром бывший Корень быстро выпил чашку растворимого кофе с бутербродом, закурил и устроился возле окна с биноклем в руке.
Жена Поспелова, видимо, затеяла стирку, отправила в ванну тюлевые занавески, сняла гардины. Квартира превратилась в сцену с поднятым занавесом — разглядывай в свое удовольствие гостиную и кухню. Жаль, окна спальни выходят на другую сторону, а ведь самые интересные разговоры между супругами происходят именно там. Впрочем, все равно наблюдатели ничего не слышат, только догадываются по жестикуляции и беготне по квартире, что там происходит.
В последнее время исчезли скандалы, муж и жена обнимались и целовались, супруга уносила кофе в спальню и подолгу оттуда не выходила. Остальное приходилось додумывать.
Скучная жизнь в семье офицера, зевая, подумал Кудряш и машинально провел биноклем по улице. Вдруг напрягся, вскочил со стула.
— Коля!
Молчание. Пахомов — любитель поспать, тем более после дежурства, двое суток отсыпается, не раагируя на приглашения позавтракать или пообедать. Тяжкая жизнь досталась командиру пятерки боевиков: сутки — дежурство, в дни отдыха непременные вызовы к Сомову или очередные операции.
Поэтому призыв Славы не подействовал на спящего капитана.
— Николай! — не отрывая глаз от окуляров бинокля, в полный голос заорал Кудряш. — Быстро ко мне! Кажется, дождались!
Капитан подскочил, будто крик боевика — сигнал боевой тревоги, когда нужно быстро одеться, схватить «тревожный» чемоданчик и лететь в роту. Но поднял Пахомова не крик товарища — единственное слово «дождались».
— У Сержа — новый посетитель… Видишь?
Николай повел биноклем в сторону кафе. Основал его отставной майор, бывший заместитель командира полка по снабжению. И назвал по своему имени: «У Сержа». Не прогадал догадливый интендант — цены не взвинчивал, обстановка в кафе дружеская, непринужденная, офицеры, отставные и действующие охотно посещали его.
За крайним столиком непринужденно развалился здоровенный детина в безрукавке. Потирает глаза, отчаянно зевает и не сводит взгляда с под»езда поспеловского дома.
— Кто такой?
— Я о нем говорил… Кариес!
— Телохранитель Лягаша?
— И не только телохранитель — нянька, палач, садист…
Из под»езда поспешно вышел Федор. Огляделся, нерешительно затоптался на месте. Кариес подошел к нему, что-то сказал, засмеялся. Двое мужчин медленно пошли к автобусной остановке.
— Я послежу, — натянул брюки Николай, заправил в них клетчатую рубашку. — Тебе нельзя, меня твой вонючий Кариес не знает…
— Погоди, — не отрываясь от бинокля, вымолвил Кудряш. — Кажется, их пасут…
Два парня, сидящие на лавочке возле двенадцатиэтажной башни, лениво поднялись и, пересмеиваясь, двинулись вслед за Кариесом и Поспеловым.
Неужели, сотрудники уголовного розыска?
— Придется срочно поднимать Папашу…
— Он занят. Работает.
— Тогда Юношу…
— Рыскает по городу в поисках родителей Лягаша.
— Наташа?
— Ходит по стоматологам.
Кудряш умолк. Других кандидатур нет. Когда он наконец оторвался от бинокля, Пахомова в квартире уже не было…
«Дружаны» дошли до автобусной остановки, минут десять поговорили и расстались. Поспелов бодрым шагом поспешил домой, Кариес выждал пока он не скроется в под»езде и медленно двинулся по дороге. Парни пошли следом. Пахомов — метрах в пятидесяти за ними.
Так и шли неизвестно куда.
Мимо, тяжко вздыхая и отфыркиваясь, прополз рейсовый автобус. По законам логики Кариес обязан проголосовать, вскочить в открывшуюся дверь и оставить преследователей с носом. Лягашский телохранитель не сделал этого — свернул на лесную дорогу, идущую в обход гарнизона. Парни затоптались на месте, но в конце концов решились — пошли по краю, прижимаясь к кустам.
Вдруг Кариес пригнулся, из под руки выстрелил… Раз, другой, третий… Оба парня упали, обливаясь кровью.
Из кустов выскочила легковушка, лягашский посланец вскочил на заднее сидение. Фомка вдавил до пола педаль газа — машина помчалась, подпрыгивая на ухабах и рытвинах.
Подоспевший Пахомов выстрелил, целясь в колесам. Не попал.
Один из подстреленных ребят был ещё жив. Когда Пахомов приподнял его голову, прошептал.
— Срочно сообщи в Главный Штаб…
Глава 22
На этот раз члены Главного Штаба были почти единодушны: смерть. «Почти» — из-за поправки генерала Сомова. Но на этот раз глава боевиков Удава не кричал и не возмущался, говорил веско, размеренно.
— Согласен, оба заслуживают кары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Чего молчишь, кореш? Сбрендил со страху? Завтра в три дня подруливай к метро «Кузьминки». Буду ожидать. Гляди только, не скурвься — залетишь на беспредел…
Короткие гудки прозвучали поминальной молитвой.
Кариес неспроста назначил время встречи после обеда — в девять утра он приехал в военный городок и устроился под навесом коммерческого кафе напротив дома Поспелова. Замысел — простой и сложный, одновременно: если мужик скурвился — ночью в уголовку не побежит, подождет до утра, а утром посланец Лягаша его прихватит.
Телохранитель гордился своей смекалкой, позабыв о том, что существует телефон.
Но Поспелов не собирался звонить и докладывать о появлении бандитского «представителя», его мучил страх: поселился в каждой клетке тела, заполнил мозги. Всю ночь Федор не спал — бродил по квартире, поникший, сумрачный, потерявший недавнее самодовольство.
Клава тоже не спала — ходила за мужем.
— Что случилось, Феденька? Кто тебя так напугал?
— Отстань, — мучительно морщась, бросал Федор. — Не до тебя…
Утром жена послала Поспелова в булочную за хлебом. С вечера осталась половина батона, можно было бы и не посылать, но женщина надеялась — развеется супруг, успокоится.
Едва Федор появился на улице, к нему подошел невысокий, широкоплечий, медвежеобразный человек. По приятельски взял под руку.
— К ментам нацелился, падла? — угрожающе пробурчал он. — Скурвился, сука?
— Откуда… вы… взяли… Жена послала за хлебом…
В виде доказательства пред»явлена хозяйственная сумка с полиэтиленовым пакетом внутри. Рука старшего лейтенанта мелко подрагивает, в глазах плещется безумный страх.
Кариес смягчился. Может, зря он подумал плохое, мужик, кажется, уже измарал штаны, вон как пахнет… Он брезгливо поморщился.
— Тащи бабе хлеб и снова спускайся. Побазарим.
Пахомов и Кудряш жили дружно. Вместе готовили, убирали квартиру, ходили в магазин. И вместе, поочередно, следили за окнами поспеловского жилья. С нетерпением ожидали «гостей», которые непременно появятся, если подозрение в предательстве Федора действительно обосновано. Николай не верит, Кудряш убежден.
Рано утром бывший Корень быстро выпил чашку растворимого кофе с бутербродом, закурил и устроился возле окна с биноклем в руке.
Жена Поспелова, видимо, затеяла стирку, отправила в ванну тюлевые занавески, сняла гардины. Квартира превратилась в сцену с поднятым занавесом — разглядывай в свое удовольствие гостиную и кухню. Жаль, окна спальни выходят на другую сторону, а ведь самые интересные разговоры между супругами происходят именно там. Впрочем, все равно наблюдатели ничего не слышат, только догадываются по жестикуляции и беготне по квартире, что там происходит.
В последнее время исчезли скандалы, муж и жена обнимались и целовались, супруга уносила кофе в спальню и подолгу оттуда не выходила. Остальное приходилось додумывать.
Скучная жизнь в семье офицера, зевая, подумал Кудряш и машинально провел биноклем по улице. Вдруг напрягся, вскочил со стула.
— Коля!
Молчание. Пахомов — любитель поспать, тем более после дежурства, двое суток отсыпается, не раагируя на приглашения позавтракать или пообедать. Тяжкая жизнь досталась командиру пятерки боевиков: сутки — дежурство, в дни отдыха непременные вызовы к Сомову или очередные операции.
Поэтому призыв Славы не подействовал на спящего капитана.
— Николай! — не отрывая глаз от окуляров бинокля, в полный голос заорал Кудряш. — Быстро ко мне! Кажется, дождались!
Капитан подскочил, будто крик боевика — сигнал боевой тревоги, когда нужно быстро одеться, схватить «тревожный» чемоданчик и лететь в роту. Но поднял Пахомова не крик товарища — единственное слово «дождались».
— У Сержа — новый посетитель… Видишь?
Николай повел биноклем в сторону кафе. Основал его отставной майор, бывший заместитель командира полка по снабжению. И назвал по своему имени: «У Сержа». Не прогадал догадливый интендант — цены не взвинчивал, обстановка в кафе дружеская, непринужденная, офицеры, отставные и действующие охотно посещали его.
За крайним столиком непринужденно развалился здоровенный детина в безрукавке. Потирает глаза, отчаянно зевает и не сводит взгляда с под»езда поспеловского дома.
— Кто такой?
— Я о нем говорил… Кариес!
— Телохранитель Лягаша?
— И не только телохранитель — нянька, палач, садист…
Из под»езда поспешно вышел Федор. Огляделся, нерешительно затоптался на месте. Кариес подошел к нему, что-то сказал, засмеялся. Двое мужчин медленно пошли к автобусной остановке.
— Я послежу, — натянул брюки Николай, заправил в них клетчатую рубашку. — Тебе нельзя, меня твой вонючий Кариес не знает…
— Погоди, — не отрываясь от бинокля, вымолвил Кудряш. — Кажется, их пасут…
Два парня, сидящие на лавочке возле двенадцатиэтажной башни, лениво поднялись и, пересмеиваясь, двинулись вслед за Кариесом и Поспеловым.
Неужели, сотрудники уголовного розыска?
— Придется срочно поднимать Папашу…
— Он занят. Работает.
— Тогда Юношу…
— Рыскает по городу в поисках родителей Лягаша.
— Наташа?
— Ходит по стоматологам.
Кудряш умолк. Других кандидатур нет. Когда он наконец оторвался от бинокля, Пахомова в квартире уже не было…
«Дружаны» дошли до автобусной остановки, минут десять поговорили и расстались. Поспелов бодрым шагом поспешил домой, Кариес выждал пока он не скроется в под»езде и медленно двинулся по дороге. Парни пошли следом. Пахомов — метрах в пятидесяти за ними.
Так и шли неизвестно куда.
Мимо, тяжко вздыхая и отфыркиваясь, прополз рейсовый автобус. По законам логики Кариес обязан проголосовать, вскочить в открывшуюся дверь и оставить преследователей с носом. Лягашский телохранитель не сделал этого — свернул на лесную дорогу, идущую в обход гарнизона. Парни затоптались на месте, но в конце концов решились — пошли по краю, прижимаясь к кустам.
Вдруг Кариес пригнулся, из под руки выстрелил… Раз, другой, третий… Оба парня упали, обливаясь кровью.
Из кустов выскочила легковушка, лягашский посланец вскочил на заднее сидение. Фомка вдавил до пола педаль газа — машина помчалась, подпрыгивая на ухабах и рытвинах.
Подоспевший Пахомов выстрелил, целясь в колесам. Не попал.
Один из подстреленных ребят был ещё жив. Когда Пахомов приподнял его голову, прошептал.
— Срочно сообщи в Главный Штаб…
Глава 22
На этот раз члены Главного Штаба были почти единодушны: смерть. «Почти» — из-за поправки генерала Сомова. Но на этот раз глава боевиков Удава не кричал и не возмущался, говорил веско, размеренно.
— Согласен, оба заслуживают кары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89