— вдруг недоверчиво поинтересовался он.
— Настоящие были соколы, в самом лучшем виде, — уверенно сказал я. — Не сомневайся. Мы не биржа, у нас не обманывают…
— То-то я смотрю, — обрадовался охранец, — соколы как живые, вашим так не сыграть. Особенно этот, с толстыми щеками… — Он радостно хихикнул. — Как они за вами погнались, умора…
Ну да, мрачно подумал я, вспоминая, как бились об стену хрустальные бокалы. Тебе-то умора, Алексан-Якличу — прямой эфир, а мне-то что? Славу сменщика Димочки Игрунова? Слабовато для утешения.
— Смешно было, — подтвердил я. — Веселые ребятки эти соколы.
— Куда уж веселее, — поддержал охранец и, наконец, позволил себе следовать команде вольно: снял свои дурацкие темные очки и закурил. Лицо у него было молодое, довольное, правый глаз сильно косил. — Ты все-таки уходил бы отсюда, — доверительно сказал охранец, затягиваясь. — Через полтора часа проедет Президент, и все будут бдить. Сунешь руку в карман за сигаретами, а кто-нибудь из наших подумает, что за бомбой… И — поминай как звали!
— Да у кого рука поднимется на нашего Президента?! — с пафосом произнес я. — На нашего любимого? На всенародно избранного? Неужто найдется такой изверг? Не поверю.
Я сильно переигрывал в стиле Димы Игрунова, но мой новый знакомец, похоже, привык к именно такой тональности разговора.
— Может, и найдется такой мерзавец, — важно сказал парень и, понизив голос, добавил: — У нас был сегодня ин-струк-таж (трудное слово он выговорил в три приема, но не напутал). Сказали, что все возможно. Вплоть до покушения…
— Ты что? — поразился я, уже без игры в Диму, а почти по-настоящему. Разговор приобретал какое-то необыкновенное направление.
— Вот тебе и что, — значительным голосом проговорил охранец. — Террористы куда хочешь могут проникнуть. Хоть в «Шереметьево», хоть даже в Большой театр. Сам генерал нам…
В этот момент охранец опомнился и понял, кажется, что свалял дурака. Я был телезвездой, почти что Димой Игруновым, но все-таки чужой, посторонний. Видимо, генерал ин-струк-тиро-вал их насчет строгой секретности.
— Ладно. — Охранец оборвал сам себя. — Забудь, что, сейчас слышал. И не вздумай кому-нибудь на своем телевидении протрепаться. Из-под земли найду, даром что ты «Ночную жизнь Москвы» ведешь…
— Могила, — с готовностью отозвался я, кивнул помрачневшему от своих дум охранцу и стал медленно отступать. Маленький переулок тут был очень кстати.
Странные дела проясняются, думал я, отыскивая телефон-автомат. Охранец, конечно, молодой дурак, но что-то происходит, это точно. Конечно, покушения никакого не будет… но с каких пор Управление Охраны стало заниматься всеми этими делами? Раньше-то безопасность Президента обеспечивали всегда именно соколы из СБ, а террористами должна была заниматься исключительна ФСК… Что-то тут не связывается, не будь я Аркадий Полковников. Опять же, до сих пор соперничество наших спецслужб все-таки не было связано с убийством. Смерть сына Дроздова — это симптом и символ… Но тогда чего?
У меня нехорошо заныло в желудке, как утром 19 августа и ночью 3 октября. Мой организм тоже что-то подозревал, вместе со мной.
Мне наконец попалась целая грибница телефонов-автоматов. Я вошел в первую же кабину, чтобы набрать один из оставленных мне генералом Дроздовым номеров. Жетон сразу провалился в щель, но гудка не последовало. Ну, начинается, недовольно подумал я и перешел ко второму пожирателю жетонов. На этот раз я действовал осмотрительнее. Сначала снял трубку, услышал гудок, потом набрал номер… В трубке щелкнуло. «Трест ресторанов и столовых», — сказал женский голос. Я стукнул кулаком по подлой металлической коробке и, зверея, перешел в третью кабину. Теперь я уже жалел, что не отнял у Натальи всю горсть жетонов… На этот раз было занято. Я набрал другой генеральский номер — и там занято. Третий — та же самая картина. Было такое впечатление, что генерал Дроздов разговаривает по трем телефонам одновременно. Я повторил свои попытки — с тем же результатом. Если не дозвонюсь, придется все-таки ехать на Солнцевское, безо всякого удовольствия думал я. Ума не приложу, как можно будет о ТАКИХ делах говорить с отцом возле могилы его сына… Вот положеньице! Я еще раз набрал все три номера. По-прежнему короткие гудки. Чтобы проверить автомат, я решил пожертвовать одним из двух оставшихся жетонов и позвонил себе на ТВ. Трубку сняла Аглая, секретарша Алексан-Яклича.
— Ой, Аркадий Николаевич, — проговорила Аглая. — Александр Яковлевич вас прямо обыскался. По поводу вчерашней передачи по МТВ было столько звонков, столько звонков!
— А что спрашивали? — тут же полюбопытствовал я. Что ни говори, а приятно, когда публика не остается равнодушной.
— Разное, — самым любезным тоном сообщила Аглая. — Но в основном телезрители беспокоились, куда мы дели из эфира Димочку Игрунова. И что за неприятный тип объявился вместо него.
Глава 54
ГЛАВНЫЙ ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ ПАВЛИК
— Вы не опоздаете, Павел Семенович? — очень вежливо сказал Митрофанов. — Через час президентский кортеж должен ехать в «Шереметьево»-2, встречать гостей. Странно будет, если Президент задержится из-за вас…
Я с ненавистью посмотрел на улыбающееся лицо начальника Управления Охраны. Уже за одну улыбку этого Олега я поставил бы к стенке. А за вежливость — тем более. Короче, дважды бы поставил к стенке. Падло.
— Я сам знаю, куда и когда мне ехать, — злобно ответил я.
— Очень странно, что вы мне вообще позволяете следить за безопасностью Президента. Спасибочки. Я уж боялся, что вы меня уволите и сами будете во всех дырках затычкой!
Мы стояли в фойе Большого театра и смотрели друг на друга. Вернее, враг на врага. Правда, у Митрофанова вид был очень мирный и даже почти дружеский. Соколы и охранцы разбрелись по этажам театра, группируясь кучками и делая вид, что взаимно не замечают чужих.
— Ну, не горячитесь, Павел Семенович, — мягко проговорил Митрофанов. — Насчет театра все улажено с Президентом. Я убедил его, что оба наших ведомства здесь прекрасно поделят свои функции.
— Это, интересно, как же? — перебил я этого интеллигента.
На лбу элегантного Митрофанова я вдруг заметил тщательно припудренную большую царапину. С бабой, наверное, своей поцапался, с удовлетворением решил я. Это немножко подняло мое настроение.
— Все очень просто, Павел Семенович, — с готовностью стал объяснять мне шеф всех охранцев. — Вы оберегаете персону Президента, и, кроме того, ваши соколы возьмут под контроль чердачное помещение театра и подвал. Моя команда будет обеспечивать охрану входа, фойе, лестниц…
— А зрительный зал? — быстро спросил я. Обычно зрительный зал брали на себя соколы.
— Да, и, конечно, зрительный зал, и сцену, и помещения для труппы… Все это мы возьмем под контроль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Настоящие были соколы, в самом лучшем виде, — уверенно сказал я. — Не сомневайся. Мы не биржа, у нас не обманывают…
— То-то я смотрю, — обрадовался охранец, — соколы как живые, вашим так не сыграть. Особенно этот, с толстыми щеками… — Он радостно хихикнул. — Как они за вами погнались, умора…
Ну да, мрачно подумал я, вспоминая, как бились об стену хрустальные бокалы. Тебе-то умора, Алексан-Якличу — прямой эфир, а мне-то что? Славу сменщика Димочки Игрунова? Слабовато для утешения.
— Смешно было, — подтвердил я. — Веселые ребятки эти соколы.
— Куда уж веселее, — поддержал охранец и, наконец, позволил себе следовать команде вольно: снял свои дурацкие темные очки и закурил. Лицо у него было молодое, довольное, правый глаз сильно косил. — Ты все-таки уходил бы отсюда, — доверительно сказал охранец, затягиваясь. — Через полтора часа проедет Президент, и все будут бдить. Сунешь руку в карман за сигаретами, а кто-нибудь из наших подумает, что за бомбой… И — поминай как звали!
— Да у кого рука поднимется на нашего Президента?! — с пафосом произнес я. — На нашего любимого? На всенародно избранного? Неужто найдется такой изверг? Не поверю.
Я сильно переигрывал в стиле Димы Игрунова, но мой новый знакомец, похоже, привык к именно такой тональности разговора.
— Может, и найдется такой мерзавец, — важно сказал парень и, понизив голос, добавил: — У нас был сегодня ин-струк-таж (трудное слово он выговорил в три приема, но не напутал). Сказали, что все возможно. Вплоть до покушения…
— Ты что? — поразился я, уже без игры в Диму, а почти по-настоящему. Разговор приобретал какое-то необыкновенное направление.
— Вот тебе и что, — значительным голосом проговорил охранец. — Террористы куда хочешь могут проникнуть. Хоть в «Шереметьево», хоть даже в Большой театр. Сам генерал нам…
В этот момент охранец опомнился и понял, кажется, что свалял дурака. Я был телезвездой, почти что Димой Игруновым, но все-таки чужой, посторонний. Видимо, генерал ин-струк-тиро-вал их насчет строгой секретности.
— Ладно. — Охранец оборвал сам себя. — Забудь, что, сейчас слышал. И не вздумай кому-нибудь на своем телевидении протрепаться. Из-под земли найду, даром что ты «Ночную жизнь Москвы» ведешь…
— Могила, — с готовностью отозвался я, кивнул помрачневшему от своих дум охранцу и стал медленно отступать. Маленький переулок тут был очень кстати.
Странные дела проясняются, думал я, отыскивая телефон-автомат. Охранец, конечно, молодой дурак, но что-то происходит, это точно. Конечно, покушения никакого не будет… но с каких пор Управление Охраны стало заниматься всеми этими делами? Раньше-то безопасность Президента обеспечивали всегда именно соколы из СБ, а террористами должна была заниматься исключительна ФСК… Что-то тут не связывается, не будь я Аркадий Полковников. Опять же, до сих пор соперничество наших спецслужб все-таки не было связано с убийством. Смерть сына Дроздова — это симптом и символ… Но тогда чего?
У меня нехорошо заныло в желудке, как утром 19 августа и ночью 3 октября. Мой организм тоже что-то подозревал, вместе со мной.
Мне наконец попалась целая грибница телефонов-автоматов. Я вошел в первую же кабину, чтобы набрать один из оставленных мне генералом Дроздовым номеров. Жетон сразу провалился в щель, но гудка не последовало. Ну, начинается, недовольно подумал я и перешел ко второму пожирателю жетонов. На этот раз я действовал осмотрительнее. Сначала снял трубку, услышал гудок, потом набрал номер… В трубке щелкнуло. «Трест ресторанов и столовых», — сказал женский голос. Я стукнул кулаком по подлой металлической коробке и, зверея, перешел в третью кабину. Теперь я уже жалел, что не отнял у Натальи всю горсть жетонов… На этот раз было занято. Я набрал другой генеральский номер — и там занято. Третий — та же самая картина. Было такое впечатление, что генерал Дроздов разговаривает по трем телефонам одновременно. Я повторил свои попытки — с тем же результатом. Если не дозвонюсь, придется все-таки ехать на Солнцевское, безо всякого удовольствия думал я. Ума не приложу, как можно будет о ТАКИХ делах говорить с отцом возле могилы его сына… Вот положеньице! Я еще раз набрал все три номера. По-прежнему короткие гудки. Чтобы проверить автомат, я решил пожертвовать одним из двух оставшихся жетонов и позвонил себе на ТВ. Трубку сняла Аглая, секретарша Алексан-Яклича.
— Ой, Аркадий Николаевич, — проговорила Аглая. — Александр Яковлевич вас прямо обыскался. По поводу вчерашней передачи по МТВ было столько звонков, столько звонков!
— А что спрашивали? — тут же полюбопытствовал я. Что ни говори, а приятно, когда публика не остается равнодушной.
— Разное, — самым любезным тоном сообщила Аглая. — Но в основном телезрители беспокоились, куда мы дели из эфира Димочку Игрунова. И что за неприятный тип объявился вместо него.
Глава 54
ГЛАВНЫЙ ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ ПАВЛИК
— Вы не опоздаете, Павел Семенович? — очень вежливо сказал Митрофанов. — Через час президентский кортеж должен ехать в «Шереметьево»-2, встречать гостей. Странно будет, если Президент задержится из-за вас…
Я с ненавистью посмотрел на улыбающееся лицо начальника Управления Охраны. Уже за одну улыбку этого Олега я поставил бы к стенке. А за вежливость — тем более. Короче, дважды бы поставил к стенке. Падло.
— Я сам знаю, куда и когда мне ехать, — злобно ответил я.
— Очень странно, что вы мне вообще позволяете следить за безопасностью Президента. Спасибочки. Я уж боялся, что вы меня уволите и сами будете во всех дырках затычкой!
Мы стояли в фойе Большого театра и смотрели друг на друга. Вернее, враг на врага. Правда, у Митрофанова вид был очень мирный и даже почти дружеский. Соколы и охранцы разбрелись по этажам театра, группируясь кучками и делая вид, что взаимно не замечают чужих.
— Ну, не горячитесь, Павел Семенович, — мягко проговорил Митрофанов. — Насчет театра все улажено с Президентом. Я убедил его, что оба наших ведомства здесь прекрасно поделят свои функции.
— Это, интересно, как же? — перебил я этого интеллигента.
На лбу элегантного Митрофанова я вдруг заметил тщательно припудренную большую царапину. С бабой, наверное, своей поцапался, с удовлетворением решил я. Это немножко подняло мое настроение.
— Все очень просто, Павел Семенович, — с готовностью стал объяснять мне шеф всех охранцев. — Вы оберегаете персону Президента, и, кроме того, ваши соколы возьмут под контроль чердачное помещение театра и подвал. Моя команда будет обеспечивать охрану входа, фойе, лестниц…
— А зрительный зал? — быстро спросил я. Обычно зрительный зал брали на себя соколы.
— Да, и, конечно, зрительный зал, и сцену, и помещения для труппы… Все это мы возьмем под контроль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96