— Кладите его, где лежал, — попросил я Воскресенского.
Тот удивленно уставился на меня:
— Как, вы не собираетесь его конфисковывать?
Я развел руками.
— Представьте, не собираюсь. И арестовывать вас сейчас я тоже, между прочим, не собираюсь. Да и приехал я не на «воронке», а на «Жигулях». Посмотрите в окно, убедитесь.
Воскресенский, сжимая фолиант в руках, деревянной походкой послушно направился к окну. Когда он вернулся, бледное его лицо чуть порозовело.
— В таком случае, не понимаю… — начал было он. Именно таким голосом честные советские интеллигенты в старых фильмах, напрасно заподозренные в заговорах, говорят с чекистским хамьем.
— Вы книжечку-то с пистолетиком на место положите, — посоветовал я Воскресенскому. — Она тяжелая, в руках устанете держать.
Андрон Сигизмундович повел плечами, однако вновь забрался по лесенке и вернул том на место.
— Вот и отлично, — похвалил я. — А теперь слушайте…
Минут через десять, когда я замолчал и сложил фотографии обратно в свою папочку, Андрон Сигизмундович сотворил на лице почти дружелюбную гримасу. Он уже вошел в образ честного интеллигента, к которому за советом приходит молодой рабочий паренек.
— С вами трудно спорить, — произнес Воскресенский наконец. — Но и соглашаться нет охоты. Вы утверждаете, будто бы есть вероятность покушения на Президента и что, возможно, Валерия Старосельская к этому делу причастна…
— Я не утверждаю, — вставил я. — Просто существует одна из версий, и ее надо проработать. Подтвердить либо отбросить. Это всего лить догадки, почти ни на чем не основанные… — Разумеется, ни об убийстве Дроздова-«Кириченко», ни о его посмертных уликах я ничего рассказывать не стал.
— Чисто теоретически такая возможность существует, — признал Андрон Сигизмундович. — Валерия не всегда адекватна, но… я не верю. Простите, не верю. Валерия — человек творческий и потому довольно безалаберный. Покушение же — такая область, в которой необходим почти математический расчет. Кто-то должен был позаботиться об оружии, обеспечить прикрытие… Разработать реальный план, в конце концов. Многие грандиозные планы Валерии в свое время уже были остановлены из-за невинных бытовых мелочей.
— Другими словами, — подытожил я мысль, — у Валерии в таком деле должен непременно быть помощник. Или помощники.
Воскресенский приостановил плавное течение своих мыслей. Такой простой вариант явно не приходил ему в голову.
— Значит, вы считаете, будто кто-то из Дем.Альянса может сейчас вместе с Валерией… Совершенно невероятно!
— Минутку, — удивился теперь я. — Выходит, у Старосельской в ДА не было единомышленников? Неувязочка какая-то получается. Я-то слышал другое — будто зачастую в меньшинстве оказывались именно вы…
На самом деле ничего такого я не слышал. Но подначка сработала.
Воскресенский покраснел. Чувствовалось, что мои подозрения невероятно его задели.
— Чушь! — запальчиво произнес он. — Чушь, господин с Лубянки. Если Трахтенберг с Колокольцевым одно время и подпевали ее бредням, то и они постепенно разобрались в ее идеях. Должны были разобраться.
— А Николашин? — подхватил я. — Николашин-то наверняка тоже ее поддерживал. Разве нет?
Андрон Сигизмундович сердито отмахнулся. Я понял, что он вновь переживает былые идеологические баталии.
— Ваш Николашин вообще предпочитал помалкивать, — заявил он. — Не знаю уж, кого он поддерживал, но делал это преимущественно молча.
Я подвел черту.
— Итак, вы полагаете, что помощь Старосельской в теракте могли оказать либо Трахтенберг, либо Колокольцев. Так?
Воскресенский схватился за голову:
— Не переиначивайте, не переиначивайте меня! Про теракт я ничего вам не говорил. Вы меня запутали, вы провокатор.
— Успокойтесь, пожалуйста, — нежно сказал я. — Будь я провокатор, я бы ваши слова записал на диктофон. Или, еще лучше, получил бы от вас подпись под протоколом. Но мне-то не это нужно, поймите. Покушение — дело нешуточное, и наш с вами долг его остановить. Вы ведь уважаете всенародно избранного президента, не так ли?
Воскресенский раздраженно уставился на меня:
— А вы-то сами его уважаете?
— Я на службе, выполняю свой долг. Политика не мое дело.
— Но я-то не на службе! — воскликнул Андрон Сигизмундович. — И президента нашего я не уважаю… Правда, не настолько, чтобы устраивать на него покушения, — добавил он через несколько секунд.
— Спасибо. Я вам верю, — сказал я. — Не передать ли от вас привет Трахтенбергу с Колокольцевым? Вы ведь не будете сейчас им звонить и предупреждать о моем визите, правильно?
— А что если позвоню? — неуверенно спросил Воскресенский. — Тогда что?
— Тогда станете соучастником, — пояснил я любезно. — Со всеми вытекающими… Да нет, я не верю. Вы по убеждениям не террорист.
— Я вас больше не задерживаю! — злым фальцетом выкрикнул Воскресенский.
Мне стало неловко за свое хамство. Однако что делать! Быстрота результата возможна только при отсутствии известных сантиментов. Очень хорошо, что в такие минуты меня не видит Ленка. Впрочем, требовалось доиграть роль до конца.
— Было бы довольно странно, если бы вы попытались меня задержать, — сказал я задумчиво. — Обычно задерживать — это наша прерогатива. Слышали, что такое прерогатива?
Вместо ответа Воскресенский открыл входную дверь и пальцем указал мне на выход.
— Благодарю вас, — сказал я и вышел. Дверь за мной хлопнула так громко и быстро, словно хозяин квартиры втайне рассчитывал прищемить мне пятку.
Залезая в машину, я взглянул мельком на часы. Ого! Работаю сверхурочно до и после полуночи. Пора баиньки. Сегодня был тяжелый день, но завтра, кажется, будет еще тяжелей. Самое печальное, что пока результатов — кот наплакал. С чем идти утром к Голубеву, не имею понятия. Со своими догадками? С патроном и отпечатком? Маловато для счастья…
Навстречу проехала машина, ослепив меня фарами. Я решил было, что это вернулись несолоно хлебавши соколы, но это оказалась не та машина. Вот и прекрасно, что не та.
Возле своего дома я припарковал «жигуль», поднялся на свой этаж и, стараясь не шуметь, открыл дверь. Ленка дремала в кресле у телевизора.
— А-а, это ты… — сонно сказала она. — Разобрался со спей… спецконтингентом?
— Угу, солнышко. — Я поцеловал ее в лоб. — Мне никто не звонил?
Ленка, стараясь не спугнуть сладкую дремоту, отвечала еле-еле, почти не разжимая губ.
— Звонил… это… какой-то твой дядя. Дядя Саша. Напомнил про чьи-то похороны завтра. Кто-то умер, да?
— Двоюродная тетя, — ласково соврал я. — Дальняя родственница, но пойти надо, неудобно. Кто-то еще звонил?
— Вроде больше никто, — растягивая слова, прошептала Ленка, по-прежнему клюя носом. — Был еще один странный звонок, молчали в трубку секунд тридцать… Или просто телефон не сработал…
— Скорее всего, — поддакнул я и прямо с кресла перенес Ленку на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96