В моем прекрасном имении в Африке...
— Я не держу конюшен, — раздраженно сказал Пэдуэй — и смягчился, поймав обиженный взгляд Фритарика. — Ничем, старина, когда-нибудь мы позволим себе добрых лошадей. Пока же у меня такое чувство, будто я сижу на муравейнике.
Они достигли Равенны на исходе четвертого дня. Косые лучи заходящего солнца пробивались сквозь туманную дымку и высвечивали золотые купола. Подал голос церковный колокол, и лягушки в лагунах умолкли; потом вновь принялись заунывно квакать. Таким Мартину и запомнился этот город у дамбы: перезвон колоколов, кваканье лягушек и пронзительная, безжалостная песнь москитов.
Главный церемониймейстер, казалось, просто родился с медоточивой улыбкой.
— Добрейший, все аудиенции у нашего короля расписаны на три недели вперед.
Три недели! За это время механизмы сломаются, а работники разбегутся. Менандрус, натура щедрая, особенно с чужими-то деньгами, доведет газету до банкротства. Тупик!.. Пэдуэй, после конного похода согнутый, словно старый паралитик, тяжело вздохнул и повернулся, чтобы уйти.
Вельможа, который сразу потерял половину гонора, воскликнул в искреннем изумлении:
— Как, разве у тебя нет денег?!
Конечно, устало подумал Мартин, кто принимает отказ всерьез?..
— Каковы же твои расценки?
Церемониймейстер принялся торжественно загибать пальцы.
— Ну, за двадцать солидов я предоставлю тебе аудиенцию завтра. За двухдневное ожидание я обычно беру десять солидов; но это будет воскресенье, поэтому могу предложить аудиенцию в понедельник за семь с половиной. На неделю вперед — два солида. Две недели...
Пэдуэй прервал монолог, предложив взятку в пять солидов за аудиенцию в понедельник. На том и порешили, когда Мартин добавил еще бутылочку бренди,
— И не забудь подарок королю! — напутствовал церемониймейстер.
Теодохад, сын Таразмунда, король готов, Главнокомандующий войсками Италии, Иллирии и Южной Галлии, наследный принц клана Амаль, герцог Тосканский, Благороднейший Патриций и т.д. и т.п., болезненно тощий и ростом с Пэдуэя, поглаживал короткую седую бородку. Он зыркнул на посетителя водянистыми глазками и проблеял тонким дребезжащим голоском:
— Ну, здравствуй, милейший, с чем пришел? Ах да, Мартинус Падуанский, ты, кажется, выпускаешь газету? Так-так...
Король без малейшего акцента говорил на классической латыни.
Пэдуэй чопорно поклонился,
— Да, мой господин. Прежде чем приступить к делу, я хотел бы...
— Отличная вещь эта твоя печатающая машина. Я о ней слышал. Неоценимая находка для ученых мужей. Надо познакомить тебя с Кассиодором. Уверен, ты захочешь напечатать его «Готскую войну». Великолепный труд. Заслуживает широчайшего признания.
Пздуэй терпеливо выждал.
— Я принес тебе скромный дар. Весьма необычный...
— Э? Дар? Прекрасно, прекрасно. Доставай же!
Пэдуэй раскрыл изящный кожаный футляр.
— Э? — удивленно пискнул король. — Что это такое?
Деликатно обходя щекотливый момент, — пресловутую близорукость Теодохада, — Мартин разъяснил назначение увеличительного стекла.
Теодохад схватил первую попавшуюся книгу, поднес к ней подарок и взвизгнул от восторга.
— Превосходно, мой славный Мартинус! Теперь я смогу читать без головных болей?
— Надеюсь, господин. Что касается моего дела...
— Ах да, ты ведь жаждешь печатать Кассиодора. Сейчас я его позову.
— Нет, повелитель. Цель моего визита иная.
Не позволяя себя перебить, Пэдуэй торопливо рассказал королю про осложнения с Лиудерисом.
— Я не вмешиваюсь в решения местных военных начальников. Они сами знают, как поступать.
— Но, мой господин... — И Мартин разразился красноречивой тирадой о значении телеграфной компании.
— Э? Прибыльное дело? Почему же ты сразу не предложил мне долю?
Пэдуэй был потрясен и пробормотал что-то о нехватке времени. Теодохад укоризненно покачал головой.
— Стыдно, Мартинус. Верноподданные так себя не ведут. Видно, мир сошел с ума — народ не чтит своего монарха... Если ты лишаешь короля возможности честно заработать, то почему я должен заступаться за тебя перед Лиудерисом?
— Прошу прощения, мой господин...
— Стыдно, очень стыдно. Но ты, кажется, хотел что-то сказать? Говори прямо, милейший, не тяни.
Пэдуэй с трудом подавил желание задушить этого невыносимого болтуна. Он подозвал Фритарика, камнем застывшего у двери; тот извлек подзорную трубу, и Пэдуэй объяснил ее назначение.
— Вот как? Весьма любопытно. Спасибо, Мартинус. Должен признать, что ты приносишь королю самые оригинальные подарки.
Пэдуэй онемел от такой наглости — он вовсе не собирался отдавать свою лучшую подзорную трубу! Но дело сделано.
— Если мой господин король сочтет возможным уладить... недоразумение с Лиудерисом, я могу обеспечить моему господину королю неувядаемую славу в мире ученых.
— Э? Ты о чем? Что тебе известно о науке? Ах да, я забыл, ты издатель. Собираешься печатать Кассиодора?
Пэдуэй мысленно простонал.
— Нет, не Кассиодора. Хотел бы, мой господин, чтобы тебя восславили как человека, который перевернул взгляды на Солнечную систему?
— Я предпочитаю не вмешиваться в дела местных военных начальников. Лиудерис — достойный солдат... Э? Ты о чем говорил, Мартинус? Что-то насчет Солнечной системы? А при чем тут Лиудерис?
— Совершенно ни при чем, мой господин.
Пэдуэй терпеливо повторил свое предложение.
— Что ж, я подумаю. А какова суть этой твоей теории?
Мало-помалу Мартин выманил у короля искомое разрешение взамен на сведения о теории Коперника и обещание напечатать трактат по астрономии под именем Теодохада. В конце часовой беседы он улыбнулся и сказал:
— Мой господин, похоже, мы пришли к полному взаимопониманию. Остался лишь один пустяк. Подзорная труба очень пригодится во время военных действий. Если угодно, я могу обеспечить офицеров...
— Э? Военные действия? Поговори с Виттигисом, моим главным генералом.
— А где он?
— Где? Ну и вопросы ты задаешь! Где-то на севере, полагаю. Там на нас, кажется, кто-то напал.
— Когда же он вернется?
— Откуда мне знать, добрейший Мартинус? Когда побьет этих аламанов или бургундов или кого там еще...
— Прошу простить меня, господин, но идет война с Империей! Крайне важно, чтобы подзорные трубы незамедлительно поступили в войска! Мы готовы поставлять их по разумной...
— Достаточно, Мартинус! — капризно перебил Теодохад. — Не надо подсказывать мне, как управлять государством. Ты ничем не лучше моего королевского совета, Только и слышишь: надо сделать то, надо сделать се!.. Я доверяю своим командирам и не хочу обременять себя мелочами. Сказано тебе: поговори с Виттигисом.
Теодохад явно пришел в дурное настроение. Поэтому Мартин промямлил несколько пустых любезностей, отвесил низкий поклон и ретировался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Я не держу конюшен, — раздраженно сказал Пэдуэй — и смягчился, поймав обиженный взгляд Фритарика. — Ничем, старина, когда-нибудь мы позволим себе добрых лошадей. Пока же у меня такое чувство, будто я сижу на муравейнике.
Они достигли Равенны на исходе четвертого дня. Косые лучи заходящего солнца пробивались сквозь туманную дымку и высвечивали золотые купола. Подал голос церковный колокол, и лягушки в лагунах умолкли; потом вновь принялись заунывно квакать. Таким Мартину и запомнился этот город у дамбы: перезвон колоколов, кваканье лягушек и пронзительная, безжалостная песнь москитов.
Главный церемониймейстер, казалось, просто родился с медоточивой улыбкой.
— Добрейший, все аудиенции у нашего короля расписаны на три недели вперед.
Три недели! За это время механизмы сломаются, а работники разбегутся. Менандрус, натура щедрая, особенно с чужими-то деньгами, доведет газету до банкротства. Тупик!.. Пэдуэй, после конного похода согнутый, словно старый паралитик, тяжело вздохнул и повернулся, чтобы уйти.
Вельможа, который сразу потерял половину гонора, воскликнул в искреннем изумлении:
— Как, разве у тебя нет денег?!
Конечно, устало подумал Мартин, кто принимает отказ всерьез?..
— Каковы же твои расценки?
Церемониймейстер принялся торжественно загибать пальцы.
— Ну, за двадцать солидов я предоставлю тебе аудиенцию завтра. За двухдневное ожидание я обычно беру десять солидов; но это будет воскресенье, поэтому могу предложить аудиенцию в понедельник за семь с половиной. На неделю вперед — два солида. Две недели...
Пэдуэй прервал монолог, предложив взятку в пять солидов за аудиенцию в понедельник. На том и порешили, когда Мартин добавил еще бутылочку бренди,
— И не забудь подарок королю! — напутствовал церемониймейстер.
Теодохад, сын Таразмунда, король готов, Главнокомандующий войсками Италии, Иллирии и Южной Галлии, наследный принц клана Амаль, герцог Тосканский, Благороднейший Патриций и т.д. и т.п., болезненно тощий и ростом с Пэдуэя, поглаживал короткую седую бородку. Он зыркнул на посетителя водянистыми глазками и проблеял тонким дребезжащим голоском:
— Ну, здравствуй, милейший, с чем пришел? Ах да, Мартинус Падуанский, ты, кажется, выпускаешь газету? Так-так...
Король без малейшего акцента говорил на классической латыни.
Пэдуэй чопорно поклонился,
— Да, мой господин. Прежде чем приступить к делу, я хотел бы...
— Отличная вещь эта твоя печатающая машина. Я о ней слышал. Неоценимая находка для ученых мужей. Надо познакомить тебя с Кассиодором. Уверен, ты захочешь напечатать его «Готскую войну». Великолепный труд. Заслуживает широчайшего признания.
Пздуэй терпеливо выждал.
— Я принес тебе скромный дар. Весьма необычный...
— Э? Дар? Прекрасно, прекрасно. Доставай же!
Пэдуэй раскрыл изящный кожаный футляр.
— Э? — удивленно пискнул король. — Что это такое?
Деликатно обходя щекотливый момент, — пресловутую близорукость Теодохада, — Мартин разъяснил назначение увеличительного стекла.
Теодохад схватил первую попавшуюся книгу, поднес к ней подарок и взвизгнул от восторга.
— Превосходно, мой славный Мартинус! Теперь я смогу читать без головных болей?
— Надеюсь, господин. Что касается моего дела...
— Ах да, ты ведь жаждешь печатать Кассиодора. Сейчас я его позову.
— Нет, повелитель. Цель моего визита иная.
Не позволяя себя перебить, Пэдуэй торопливо рассказал королю про осложнения с Лиудерисом.
— Я не вмешиваюсь в решения местных военных начальников. Они сами знают, как поступать.
— Но, мой господин... — И Мартин разразился красноречивой тирадой о значении телеграфной компании.
— Э? Прибыльное дело? Почему же ты сразу не предложил мне долю?
Пэдуэй был потрясен и пробормотал что-то о нехватке времени. Теодохад укоризненно покачал головой.
— Стыдно, Мартинус. Верноподданные так себя не ведут. Видно, мир сошел с ума — народ не чтит своего монарха... Если ты лишаешь короля возможности честно заработать, то почему я должен заступаться за тебя перед Лиудерисом?
— Прошу прощения, мой господин...
— Стыдно, очень стыдно. Но ты, кажется, хотел что-то сказать? Говори прямо, милейший, не тяни.
Пэдуэй с трудом подавил желание задушить этого невыносимого болтуна. Он подозвал Фритарика, камнем застывшего у двери; тот извлек подзорную трубу, и Пэдуэй объяснил ее назначение.
— Вот как? Весьма любопытно. Спасибо, Мартинус. Должен признать, что ты приносишь королю самые оригинальные подарки.
Пэдуэй онемел от такой наглости — он вовсе не собирался отдавать свою лучшую подзорную трубу! Но дело сделано.
— Если мой господин король сочтет возможным уладить... недоразумение с Лиудерисом, я могу обеспечить моему господину королю неувядаемую славу в мире ученых.
— Э? Ты о чем? Что тебе известно о науке? Ах да, я забыл, ты издатель. Собираешься печатать Кассиодора?
Пэдуэй мысленно простонал.
— Нет, не Кассиодора. Хотел бы, мой господин, чтобы тебя восславили как человека, который перевернул взгляды на Солнечную систему?
— Я предпочитаю не вмешиваться в дела местных военных начальников. Лиудерис — достойный солдат... Э? Ты о чем говорил, Мартинус? Что-то насчет Солнечной системы? А при чем тут Лиудерис?
— Совершенно ни при чем, мой господин.
Пэдуэй терпеливо повторил свое предложение.
— Что ж, я подумаю. А какова суть этой твоей теории?
Мало-помалу Мартин выманил у короля искомое разрешение взамен на сведения о теории Коперника и обещание напечатать трактат по астрономии под именем Теодохада. В конце часовой беседы он улыбнулся и сказал:
— Мой господин, похоже, мы пришли к полному взаимопониманию. Остался лишь один пустяк. Подзорная труба очень пригодится во время военных действий. Если угодно, я могу обеспечить офицеров...
— Э? Военные действия? Поговори с Виттигисом, моим главным генералом.
— А где он?
— Где? Ну и вопросы ты задаешь! Где-то на севере, полагаю. Там на нас, кажется, кто-то напал.
— Когда же он вернется?
— Откуда мне знать, добрейший Мартинус? Когда побьет этих аламанов или бургундов или кого там еще...
— Прошу простить меня, господин, но идет война с Империей! Крайне важно, чтобы подзорные трубы незамедлительно поступили в войска! Мы готовы поставлять их по разумной...
— Достаточно, Мартинус! — капризно перебил Теодохад. — Не надо подсказывать мне, как управлять государством. Ты ничем не лучше моего королевского совета, Только и слышишь: надо сделать то, надо сделать се!.. Я доверяю своим командирам и не хочу обременять себя мелочами. Сказано тебе: поговори с Виттигисом.
Теодохад явно пришел в дурное настроение. Поэтому Мартин промямлил несколько пустых любезностей, отвесил низкий поклон и ретировался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53