Наконец-то мы снова сможем нормально застегивать свои рубашки.
Около 11 часов я возвращаюсь в отель, чтобы отнести в больницу свежие яблоки, и обнаруживаю у себя в номере Михаэля, который, видите ли, еще недоволен, что прождал меня два часа… Это на него похоже. Он понял, что в больничных условиях все равно не вытерпит, и выписался, договорившись о том, что в течение трех дней я буду делать ему инъекции, а через неделю вытащу нитки из шва…
Спустя 20 минут мы уже летим назад, в Банаги. Из Мусомы мы сначала следуем вдоль берега до бухты Спика. В этом месте парк Серенгети подходит к самому озеру. Потом мы летим на восток через «коридор», по которому реки бегут к озеру. Берега их окаймлены узкими полосками леса, а между ними простираются серовато-зеленые просторы степей. В этой низине, зараженной мухой цеце, стада животных во время засухи легче всего могут найти себе воду и пропитание.
Затем следуют возвышенности, которых нет ни на одной карте, многие из них и названий-то не имеют! Их пологие склоны поросли редколесьем, только изредка виднеются скалистые обрывы.
Мы вдоль и поперек изучили каждую из этих 300 – или 400-метровых гор, потому что целыми неделями кружили над ними, обследуя их облесенные склоны.
Там, где цепочка гор кончается и открывается необозримый простор безлесной стели, мы выключаем мотор. Впереди, на горизонте, виднеется высокогорье с гигантскими кратерами – там высится Нгоронгоро. Мы же скользим вдоль склона горы Банаги и приземляемся.
Неделей позже мы уже ловим зебр в кратере Нгоронгоро. Нам надо выяснить, выбираются ли пасущиеся там стада во время сезона дождей на просторные луга Серенгети. Об этом, во всяком случае с давних времен, рассказывают охотники, и то же самое предполагает профессор Пирсел из Лондона, составивший два года назад очень подробное сообщение о Серенгети для правительства Танганьики. Во время сезона дождей эти стада доходят якобы до самой середины травянистых равнин, с противоположной стороны туда же устремляются стада из «коридора», и там они встречаются.
Следовательно, если уменьшить границы национального парка, то есть провести линию прямо поперек открытой степи, то диким животным из «коридора» все равно еще хватит места для свободного передвижения. Они используют в дождливые месяцы якобы только западную половину степи . Все же стада, пасущиеся в восточной половине, поблизости от гигантских кратеров, приходят будто бы из Нгоронгоро.
Никто этого до сих пор по-настоящему не исследовал и не доказал. Во время дождей невозможно разъезжать по степи. Еще в 1906 году энергичный профессор геолог Фриц Егер, до сих пор здравствующий в Цюрихе, сообщал, что немецкие поселенцы Зидентопфы предпринимали неоднократные попытки с помощью масаев выгнать стада гну из кратера. Зидентопфы хотели, чтобы в нем паслись только их собственные стада домашнего скота. Но им этого так и не удалось добиться: антилопы увертывались от загонщиков и оставались в кратере. Во время наших бесчисленных полетов нам тоже ни разу не пришлось заметить стада, переваливающего через край кратера. Недавно во время подсчета животных мы заметили шести-семитысячное стадо гну, пасущееся на равнинах восточного Серенгети. Мы сейчас же перелетели в кратер Нгоронгоро и еще раз пересчитали находящихся там животных. Ведь по старой теории предполагалось, что в степь стада приходили из кратера. Однако в Нгоронгоро их оказалось ровно столько же, сколько было прежде. Это нас встревожило, потому что именно на таких устарелых взглядах основываются планы сокращения территории парка.
Итак, мы решили метить зебр и гну в кратере Нгоронгоро, чтобы потом проследить, появятся ли они вне его, на равнине. Мы влетаем в кратер и приземляемся там на участке степи, по углам которого Гордон Харвей уже расставил своих людей. Из своего домика на краю кратера он тащился сюда в машине два с половиной часа. С ним приехала и супруга. Госпожа Харвей распаковывает огромную корзину с провизией. Эти двое живут там, наверху, среди облаков, как в раю: у них растут не только цветы, но и салат, и лук-порей, и помидоры – словом, все овощи, а также клубника.
По английскому обычаю, мы едим салат прямо из горсти или кладем его на бутерброды. Чета Харвей – гостеприимные, очаровательные люди. Их взрослые сыновья сейчас разъехались во все концы земного шара.
Мы здорово промахнулись, затеяв ловлю зебр в кратере. Дело в том, что здесь, наверху, значительно прохладнее, зебры дольше не выдыхаются и выдерживают значительно более длительную погоню. К тому же они быстро сообразили, что от машины гораздо лучше бегать по кругу, чем по прямой, причем все время уменьшая круги. На этой скользкой траве, да еще на огромной скорости, мы не можем делать резких поворотов, поэтому, пока мы, чертыхаясь, разворачиваемся, наши жертвы трусят не спеша, затем переходят на шаг, а то и вовсе останавливаются и с интересом наблюдают за нашей эквилибристикой.
Потом начинается дождь, и в довершение всего наш вездеход переворачивается набок. Прямо с камерой в руках я лечу лицом в грязь; к счастью, никто не попал под машину. Мы никак не могли поставить ее снова на колеса, потому что было ужасно скользко. Это длилось до тех пор, пока мы наконец не выкопали рядом с задними колесами две ямы. И только тогда, раскачав машину, мы снова поставили ее в нормальное положение. Слава богу, удалось. Однако, когда автомобиль уже стоит на всех четырех, выясняется, что вытекло все масло. А без масла Гордону Харвею не доехать до дому.
Тут Михаэлю приходит в голову спасительная мысль. Мы мчимся к нашему самолету. Только два дня назад мы заправились маслом, так что восемь литров там еще наверняка осталось. Поскольку мотор прекрасно может обойтись и шестью литрами, мы совершенно спокойно можем отлить два.
К сожалению, подходящий гаечный ключ недавно в одной из мастерских Найроби кто-то «увел». Но другой, от автомашины, подошел. Когда Михаэль отвернул крышку, горячее масло вдруг полилось ему на пальцы. Тем не менее он, пересилив боль, успевает закрыть отверстие, прежде чем убежало все масло, иначе мы бы на целые сутки были арестованы в кратере. Затем мы переливаем эту черную жижу в машину.
Тем временем надвигается гроза, в восточной части кратера уже грохочет и сверкает. Но прежде чем над нами сомкнулись тучи, мы успели сесть в свою «Утку» и выпорхнуть через последнюю оставшуюся дырку. Лететь в облаках мы не решаемся, потому что можно наткнуться на какой-нибудь вулкан.
Над степями Серенгети небо совсем чистое. Мы берем курс на гору Банаги, маячащую далеко на горизонте. Наши планы сегодня сорвались. Но мы уже придумываем новые.
Глава седьмая
МЫ ОБНАРУЖИВАЕМ БРАКОНЬЕРОВ
Как много людей в наше время, совершая дальние перелеты, спит или поглощает жареную курицу с зеленым горошком, которую им любезно подает стюардесса, в то время как в нескольких километрах под ними проплывают изумительные девственные леса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Около 11 часов я возвращаюсь в отель, чтобы отнести в больницу свежие яблоки, и обнаруживаю у себя в номере Михаэля, который, видите ли, еще недоволен, что прождал меня два часа… Это на него похоже. Он понял, что в больничных условиях все равно не вытерпит, и выписался, договорившись о том, что в течение трех дней я буду делать ему инъекции, а через неделю вытащу нитки из шва…
Спустя 20 минут мы уже летим назад, в Банаги. Из Мусомы мы сначала следуем вдоль берега до бухты Спика. В этом месте парк Серенгети подходит к самому озеру. Потом мы летим на восток через «коридор», по которому реки бегут к озеру. Берега их окаймлены узкими полосками леса, а между ними простираются серовато-зеленые просторы степей. В этой низине, зараженной мухой цеце, стада животных во время засухи легче всего могут найти себе воду и пропитание.
Затем следуют возвышенности, которых нет ни на одной карте, многие из них и названий-то не имеют! Их пологие склоны поросли редколесьем, только изредка виднеются скалистые обрывы.
Мы вдоль и поперек изучили каждую из этих 300 – или 400-метровых гор, потому что целыми неделями кружили над ними, обследуя их облесенные склоны.
Там, где цепочка гор кончается и открывается необозримый простор безлесной стели, мы выключаем мотор. Впереди, на горизонте, виднеется высокогорье с гигантскими кратерами – там высится Нгоронгоро. Мы же скользим вдоль склона горы Банаги и приземляемся.
Неделей позже мы уже ловим зебр в кратере Нгоронгоро. Нам надо выяснить, выбираются ли пасущиеся там стада во время сезона дождей на просторные луга Серенгети. Об этом, во всяком случае с давних времен, рассказывают охотники, и то же самое предполагает профессор Пирсел из Лондона, составивший два года назад очень подробное сообщение о Серенгети для правительства Танганьики. Во время сезона дождей эти стада доходят якобы до самой середины травянистых равнин, с противоположной стороны туда же устремляются стада из «коридора», и там они встречаются.
Следовательно, если уменьшить границы национального парка, то есть провести линию прямо поперек открытой степи, то диким животным из «коридора» все равно еще хватит места для свободного передвижения. Они используют в дождливые месяцы якобы только западную половину степи . Все же стада, пасущиеся в восточной половине, поблизости от гигантских кратеров, приходят будто бы из Нгоронгоро.
Никто этого до сих пор по-настоящему не исследовал и не доказал. Во время дождей невозможно разъезжать по степи. Еще в 1906 году энергичный профессор геолог Фриц Егер, до сих пор здравствующий в Цюрихе, сообщал, что немецкие поселенцы Зидентопфы предпринимали неоднократные попытки с помощью масаев выгнать стада гну из кратера. Зидентопфы хотели, чтобы в нем паслись только их собственные стада домашнего скота. Но им этого так и не удалось добиться: антилопы увертывались от загонщиков и оставались в кратере. Во время наших бесчисленных полетов нам тоже ни разу не пришлось заметить стада, переваливающего через край кратера. Недавно во время подсчета животных мы заметили шести-семитысячное стадо гну, пасущееся на равнинах восточного Серенгети. Мы сейчас же перелетели в кратер Нгоронгоро и еще раз пересчитали находящихся там животных. Ведь по старой теории предполагалось, что в степь стада приходили из кратера. Однако в Нгоронгоро их оказалось ровно столько же, сколько было прежде. Это нас встревожило, потому что именно на таких устарелых взглядах основываются планы сокращения территории парка.
Итак, мы решили метить зебр и гну в кратере Нгоронгоро, чтобы потом проследить, появятся ли они вне его, на равнине. Мы влетаем в кратер и приземляемся там на участке степи, по углам которого Гордон Харвей уже расставил своих людей. Из своего домика на краю кратера он тащился сюда в машине два с половиной часа. С ним приехала и супруга. Госпожа Харвей распаковывает огромную корзину с провизией. Эти двое живут там, наверху, среди облаков, как в раю: у них растут не только цветы, но и салат, и лук-порей, и помидоры – словом, все овощи, а также клубника.
По английскому обычаю, мы едим салат прямо из горсти или кладем его на бутерброды. Чета Харвей – гостеприимные, очаровательные люди. Их взрослые сыновья сейчас разъехались во все концы земного шара.
Мы здорово промахнулись, затеяв ловлю зебр в кратере. Дело в том, что здесь, наверху, значительно прохладнее, зебры дольше не выдыхаются и выдерживают значительно более длительную погоню. К тому же они быстро сообразили, что от машины гораздо лучше бегать по кругу, чем по прямой, причем все время уменьшая круги. На этой скользкой траве, да еще на огромной скорости, мы не можем делать резких поворотов, поэтому, пока мы, чертыхаясь, разворачиваемся, наши жертвы трусят не спеша, затем переходят на шаг, а то и вовсе останавливаются и с интересом наблюдают за нашей эквилибристикой.
Потом начинается дождь, и в довершение всего наш вездеход переворачивается набок. Прямо с камерой в руках я лечу лицом в грязь; к счастью, никто не попал под машину. Мы никак не могли поставить ее снова на колеса, потому что было ужасно скользко. Это длилось до тех пор, пока мы наконец не выкопали рядом с задними колесами две ямы. И только тогда, раскачав машину, мы снова поставили ее в нормальное положение. Слава богу, удалось. Однако, когда автомобиль уже стоит на всех четырех, выясняется, что вытекло все масло. А без масла Гордону Харвею не доехать до дому.
Тут Михаэлю приходит в голову спасительная мысль. Мы мчимся к нашему самолету. Только два дня назад мы заправились маслом, так что восемь литров там еще наверняка осталось. Поскольку мотор прекрасно может обойтись и шестью литрами, мы совершенно спокойно можем отлить два.
К сожалению, подходящий гаечный ключ недавно в одной из мастерских Найроби кто-то «увел». Но другой, от автомашины, подошел. Когда Михаэль отвернул крышку, горячее масло вдруг полилось ему на пальцы. Тем не менее он, пересилив боль, успевает закрыть отверстие, прежде чем убежало все масло, иначе мы бы на целые сутки были арестованы в кратере. Затем мы переливаем эту черную жижу в машину.
Тем временем надвигается гроза, в восточной части кратера уже грохочет и сверкает. Но прежде чем над нами сомкнулись тучи, мы успели сесть в свою «Утку» и выпорхнуть через последнюю оставшуюся дырку. Лететь в облаках мы не решаемся, потому что можно наткнуться на какой-нибудь вулкан.
Над степями Серенгети небо совсем чистое. Мы берем курс на гору Банаги, маячащую далеко на горизонте. Наши планы сегодня сорвались. Но мы уже придумываем новые.
Глава седьмая
МЫ ОБНАРУЖИВАЕМ БРАКОНЬЕРОВ
Как много людей в наше время, совершая дальние перелеты, спит или поглощает жареную курицу с зеленым горошком, которую им любезно подает стюардесса, в то время как в нескольких километрах под ними проплывают изумительные девственные леса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76