Над этим Ямбуной нам приходится то плакать, то смеяться. То он стоит возле кипящих яиц и глубокомысленно глядит на песочные часы, забыв их предварительно перевернуть; то в воде из-под яиц он заваривает чай, приобретающий подозрительно синевато-зеленоватый оттенок. Так как он боится львов, мы каждый вечер вынуждены отвозить его на машине до домиков, где спят другие слуги. Вечно мы его пичкаем пилюлями, потому что он подвержен приступам малярии. Нам давно бы следовало с ним расстаться, да уж очень мы к нему привязались.
Все бои любят таскать сахар, да и спички тоже исчезают с поразительной быстротой. Наш повар смеясь рассказывал нам, как его отучила от этой скверной привычки прежняя хозяйка, у которой он мальчишкой обучался готовить. Несмотря на то что его ни разу не поймали на месте преступления, она все же в конце месяца вычла из его жалованья деньги за один фунт сахара.
«Откуда она знает?» – недоумевал он.
А объяснялось все очень просто: его хозяйка ежедневно сажала в сахарницу живую муху. Часа через два муха исчезала – значит, Дезуза опять открывал крышку сахарницы!
Однажды вечером мы сидели при свете фонаря за столом перед нашим домиком. Внезапно до нас донесся стук копыт и не успели мы вскочить, как в лагерь ворвался взрослый гну и остановился как вкопанный, не добежав двух метров до нашего стола. Мы, разумеется, вскочили и заорали, а животное вытаращило на нас глаза, потом повернулось и убежало прочь. Не успели мы сесть, как опять послышался топот и гну вторично вынырнул из темноты. На этот раз странное животное не добежало до стола только полметра. Мы замахнулись на него своими куртками, и оно снова исчезло в темноте. С нас довольно. Мы выносим из дома ракетницу и ждем его возвращения. Гну не заставляет себя долго ждать. На этот раз топот приближается с неимоверной быстротой, нагоняя на нас непонятный ужас. «Гну-призрак» появляется в третий раз, но теперь опрокидывает стулья, чудом не сворачивает стол, проносится мимо нас и с громким плеском прыгает в бочажок позади дома. Нам так и не удалось узнать, какой бес вселился в этого гну.
Наконец лесничие парка застрахованы в Лондоне в качестве пассажиров самолета; теперь нам с Михаэлем можно приниматься за перепись четвероногого населения Серенгети. Для этой цели мы поделили наше огромное «государство» на 32 района, каждый из которых обследуется отдельно. Это дело отнюдь не простое, потому что у нас нет настоящей карты местности, мы располагаем лишь схемой, на которой большинство рек и холмов даже не обозначено. Расстояния тоже не совпадают. Поэтому нам приходится запоминать границы каждого района либо по какой-нибудь особенной скале, либо по высохшему речному руслу, либо по какому-нибудь вулкану, маячащему на горизонте. А там, где и это не удается, мы сбрасываем бумажный пакет с известкой – пакет лопается, и получается белая метка.
Михаэль все время за пилота. Ему надо чертовски внимательно следить, чтобы оставаться точно над выбранным районом и, не отклоняясь от курса, летать все время туда и обратно, отмеривая равные полоски.
Мы летаем по компасу точно с востока на запад и обратно; при здешнем постоянном восточном ветре он для нас всегда либо попутный, либо лобовой, так что нас не заносит вбок. Как правило, мы летим на высоте 60-100 метров. С такой высоты хорошо просматриваются 500 метров территории с каждой стороны, легко различить животных и даже выделить молодняк. Обычно кроме Михаэля в самолете сидят еще два «счетчика», одним из которых неизменно бываю я. Мы оба смотрим в одну сторону, чтобы затем сравнить, что у каждого получилось. Это необходимая страховка от ошибочных подсчетов. Каждый из нас держит на коленях разграфленный листок, в котором указано 20 наиболее важных видов животных.
Когда под нами пусто или время от времени пробегает лишь одинокая гиена или группа страусов, мы летим со скоростью 220 километров в час. Если же внизу животных много, Михаэль выпускает закрылки и мы замедляем свой полет до 50 километров в час. Однако в здешнем горном воздухе часами этак не полетаешь: может перегреться мотор. Каждый из наших «счетчиков» должен научиться с высоты правильно определять полосу шириной 500 метров. Для этого мы в Банаги отметили равные отрезки территории побеленными известью камнями и для начала совершили с дюжину пробных полетов вместе с нашими помощниками, чтобы они научились определять нужное расстояние. В конце каждой полосы следует крутой вираж, а это у непривычных людей часто отражается на желудке.
Благодаря хорошей видимости Михаэль сразу же может замедлять полет, как только впереди показываются какие-нибудь животные. Так километр за километром мы и «прочесываем» степь Серенгети и высокогорье с исполинскими кратерами.
В районы, где ведется подсчет, мы прилетаем из Банаги, а вечером возвращаемся домой. Можно себе представить, какие огромные расстояния нам приходится покрывать и сколько безумно дорогого бензина расходовать. Бензин нам привозят из-за океана. Его переправляют по железной дороге через всю Танганьику к озеру Виктория, затем снова погружают на пароход, а уж после этого на грузовиках (когда дороги проходимы) развозят по нашим опорным пунктам. С каждым километром стоимость его повышается, и чаще всего канистры и бочки прибывают наполненными лишь до половины… Вот так вместе с этим бензином и улетучивается все наше состояние…
Интересно, что думают степные животные о такой грохочущей в воздухе «зебре»? Одиночно пасущиеся антилопы конгони, гну, топи и зебры почти не обращают на нее внимания. Однажды мы не смогли приземлиться лишь потому, что один самец томми не соблаговолил встать и уйти. Небольшие же группы животных, состоящие из 5-15 зебр или гну, наоборот, как правило, при появлении нашей машины отбегают в сторону, но не дальше чем на 100 метров. Часто они спешат пересечь нам дорогу, так же как они это делают с автомобилями.
Большие стада, состоящие более чем из 50 животных, убегают значительно дальше, подчас за многие сотни метров, потом останавливаются и глядят нам вслед. Отсюда, сверху, нам прекрасно удалось проследить, отчего это происходит: отдельные особенно пугливые животные внезапно бросаются бежать, увлекая за собой все остальное стадо. Чем больше гну пасется вместе, тем больше вероятность, что среди них найдется одно или несколько животных с особо чувствительными нервами, – потому-то большие стада чаще удирают, чем маленькие группы или отдельно пасущиеся животные.
Газели обычно сохраняют полное спокойствие; убегают они только тогда, когда мы спускаемся совсем низко, на высоту 20-10 метров от земли, причем делают они это очень своеобразно, совсем не так, как большие гну и зебры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76