Она именовалась Великой, чтобы отличить ее от процессии переезда далай-ламы в Летний сад, описанной выше.
По случаю Великой Процессии все население Лхасы высыпало на улицу. На открытом пятачке устанавливался шатер. Вокруг него монахи-телохранители наводили порядок, отгоняя любопытных кнутами. В шатре происходило великое таинство — далама из Нечунга готовился войти в транс. Одновременно тридцать шесть носильщиков доставляли туда Бога-Короля в его паланкине. Живой Будда останавливался перед шатром. Из него, пошатываясь, неверными шагами выходил одержимый богом монах. Его лицо отекало, изо рта вырывались шипящие звуки, а тяжелый головной убор почти придавливал даламу к земле. Оттолкнув носильщиков, он подставлял свои плечи под дышло и делал несколько шагов. Казалось, сейчас он перевернет паланкин, но все заканчивалось хорошо. Носильщики снова принимали тяжесть на себя, а далама в беспамятстве падал на землю. Его уносили на заранее приготовленных носилках. Процессия продолжала идти дальше. До меня никогда не доходил истинный смысл этого ритуала. Возможно, он символизировал подчинение ангела-хранителя наивысшей власти Живого Будды.
Кроме Государственного оракула и предсказателя дождя, в Лхасе имелись еще шесть медиумов, включая старушку, считавшуюся пророком протестующей богини. За небольшое вознаграждение бабуся впадала в транс и предоставляла слово своей повелительнице. В иные дни она устраивала подобное представление по нескольку раз.
Некоторые медиумы в состоянии транса скручивали длинные сабли в спирали. У нескольких моих друзей такие сабли лежали перед домашними алтарями. Я сам пытался повторить этот фокус, но у меня ничего не вышло.
Обычай консультироваться с оракулами зародился еще в добуддистские времена, когда боги требовали человеческих жертвоприношений. Мне кажется, ритуал с тех пор не изменился. Он всегда слегка шокировал меня, и я радовался тому, что мои собственные решения принимались не под диктовку оракулов.
К осени мы уже несколько месяцев находились в Лхасе и хорошо там прижились. Осень — лучший период года в Тибете. Сады, где мне пришлось так много работать, вовсю цвели, а листва на деревьях только начала желтеть. Фруктов хватало с излишком. Из южных провинций доставляли персики, яблоки и виноград. На рынке продавали прекрасные помидоры и кабачки. Знать устраивала шикарные приемы, предлагая гостям невероятное количество деликатесов. Нам хотелось отправиться в поход, но с проводником, а, к сожалению, ни один тибетец не полез бы в горы ради удовольствия. По особым дням монахи устраивали паломничество к священным горам, а знатные люди посылали с ними своих слуг, чтобы умилостивить богов, зажигая благовония на вершинах. Обдуваемые ветром горные пики оглашались молитвами, на них устанавливались ритуальные флаги, а стаи ворон кружили в ожидании своей доли жертвенной цампы. Следует добавить, что все участники похода очень радовались, снова оказавшись в городе после двух или трех дней отсутствия.
Мы с Ауфшиайтером поставили перед собой задачу подняться на все окрестные пики. Никаких технических сложностей не возникло, а вид сверху открылся прелестный. К югу виднелись Гималаи, а рядом возвышался двадцатитрехтысячник гряды Ньенчентангла, через который мы карабкались восемь месяцев назад по пути в Лхасу.
Из города мы не видели ледников: представление о том, что всюду в Тибете можно найти лед и снег, неверно. Хотелось покататься на лыжах, но для путешествия в районы, где такая возможность имелась, нам потребовались бы лошади, палатки и слуги. Спорт в необитаемых местах — весьма дорогостоящее занятие.
Поэтому мы ограничились восхождениями. Наше оборудование не дотягивало до профессионального. У нас имелись армейские ботинки и другое обмундирование, поступавшее в тибетские магазины из избыточных запасов американской армии. Для наших целей оно вполне подходило. Тибетцев постоянно удивляла та скорость, с которой мы поднимались на горы. Однажды мне даже пришлось развести костер на вершине, чтобы знакомые могли видеть его с крыш своих домов. Иначе никто не поверил бы, что мы там побывали. Нам с Ауфшнайтером удавалось за день пройти расстояние, преодолеваемое слугами наших друзей за три дня. Первым тибетцем-альпинистом стал мой друг Вангдула — он имел хорошую физическую подготовку, и я убедил его попробовать. Потом к нам присоединились и другие. Всем нравилось любоваться открывавшимися с высоты видами и прекрасными горными цветами, попадавшимися по дороге.
Больше всего мне нравилось посещать одно маленькое горное озеро. Путь до него занимал день ходьбы от Лхасы. Впервые я попал туда в дождливый сезон. Тогда я испугался, что озеро может разлиться и затопить город. По древней легенде, оно соединялось подземным тоннелем с другим озером, расположенным под храмом. Каждый год правительство посылало монахов умиротворять духов озера молитвами и подношениями. Его также часто посещали паломники и бросали в воду кольца и монеты. На берегу стояло несколько каменных хижин, в которых путники могут найти убежище. Как я выяснил, озеро не представляло для города ни малейшей опасности. Это было мирное, идиллическое место. Там встречались горные бараны, газели, сурки и лисы, а высоко в небе кружил бородач-ягнятник. Животные здесь почти не боялись людей. Никто не отваживался охотиться в окрестностях Святого города; От взгляда на окружающую озеро растительность у любого ботаника учащенно забилось бы сердце: берега покрывали прекрасные желтые и голубые маки. Их можно еще встретить только в Британском ботаническом саду.
Наши маленькие экспедиции не утолили мою жажду заниматься спортом. Я долго размышлял и наконец решил соорудить теннисный корт. Мне удалось заинтересовать идеей достаточное количество людей, составить предварительный список членов лхасской команды и даже заранее собрать кое-какие средства. Коллектив будущих теннисистов состоял из людей солидных и являлся интернациональным. В него входили индусы, сиккимцы, непальцы и конечно же представители знатной молодежи Лхасы. Сначала они опасались участвовать в затее, помня об отрицательном отношении правительства к футболу. Но я постарался развеять их сомнения, доказав, что теннис не привлекает много зрителей и не приводит к раздорам. Даже церковь должна была признать сей спорт безобидным. Кроме того, теннисный корт существовал в Британском представительстве.
Я привлек рабочих и попросил их разровнять участок земли у реки. С трудом нашлась нужная почва для покрытия поверхности площадки, но уже через месяц корт у нас появился, сразу став предметом моей гордости. Сетки, ракетки и мячи мы заказали в Индии и организовали небольшой пикник в честь открытия лхасского теннисного клуба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
По случаю Великой Процессии все население Лхасы высыпало на улицу. На открытом пятачке устанавливался шатер. Вокруг него монахи-телохранители наводили порядок, отгоняя любопытных кнутами. В шатре происходило великое таинство — далама из Нечунга готовился войти в транс. Одновременно тридцать шесть носильщиков доставляли туда Бога-Короля в его паланкине. Живой Будда останавливался перед шатром. Из него, пошатываясь, неверными шагами выходил одержимый богом монах. Его лицо отекало, изо рта вырывались шипящие звуки, а тяжелый головной убор почти придавливал даламу к земле. Оттолкнув носильщиков, он подставлял свои плечи под дышло и делал несколько шагов. Казалось, сейчас он перевернет паланкин, но все заканчивалось хорошо. Носильщики снова принимали тяжесть на себя, а далама в беспамятстве падал на землю. Его уносили на заранее приготовленных носилках. Процессия продолжала идти дальше. До меня никогда не доходил истинный смысл этого ритуала. Возможно, он символизировал подчинение ангела-хранителя наивысшей власти Живого Будды.
Кроме Государственного оракула и предсказателя дождя, в Лхасе имелись еще шесть медиумов, включая старушку, считавшуюся пророком протестующей богини. За небольшое вознаграждение бабуся впадала в транс и предоставляла слово своей повелительнице. В иные дни она устраивала подобное представление по нескольку раз.
Некоторые медиумы в состоянии транса скручивали длинные сабли в спирали. У нескольких моих друзей такие сабли лежали перед домашними алтарями. Я сам пытался повторить этот фокус, но у меня ничего не вышло.
Обычай консультироваться с оракулами зародился еще в добуддистские времена, когда боги требовали человеческих жертвоприношений. Мне кажется, ритуал с тех пор не изменился. Он всегда слегка шокировал меня, и я радовался тому, что мои собственные решения принимались не под диктовку оракулов.
К осени мы уже несколько месяцев находились в Лхасе и хорошо там прижились. Осень — лучший период года в Тибете. Сады, где мне пришлось так много работать, вовсю цвели, а листва на деревьях только начала желтеть. Фруктов хватало с излишком. Из южных провинций доставляли персики, яблоки и виноград. На рынке продавали прекрасные помидоры и кабачки. Знать устраивала шикарные приемы, предлагая гостям невероятное количество деликатесов. Нам хотелось отправиться в поход, но с проводником, а, к сожалению, ни один тибетец не полез бы в горы ради удовольствия. По особым дням монахи устраивали паломничество к священным горам, а знатные люди посылали с ними своих слуг, чтобы умилостивить богов, зажигая благовония на вершинах. Обдуваемые ветром горные пики оглашались молитвами, на них устанавливались ритуальные флаги, а стаи ворон кружили в ожидании своей доли жертвенной цампы. Следует добавить, что все участники похода очень радовались, снова оказавшись в городе после двух или трех дней отсутствия.
Мы с Ауфшиайтером поставили перед собой задачу подняться на все окрестные пики. Никаких технических сложностей не возникло, а вид сверху открылся прелестный. К югу виднелись Гималаи, а рядом возвышался двадцатитрехтысячник гряды Ньенчентангла, через который мы карабкались восемь месяцев назад по пути в Лхасу.
Из города мы не видели ледников: представление о том, что всюду в Тибете можно найти лед и снег, неверно. Хотелось покататься на лыжах, но для путешествия в районы, где такая возможность имелась, нам потребовались бы лошади, палатки и слуги. Спорт в необитаемых местах — весьма дорогостоящее занятие.
Поэтому мы ограничились восхождениями. Наше оборудование не дотягивало до профессионального. У нас имелись армейские ботинки и другое обмундирование, поступавшее в тибетские магазины из избыточных запасов американской армии. Для наших целей оно вполне подходило. Тибетцев постоянно удивляла та скорость, с которой мы поднимались на горы. Однажды мне даже пришлось развести костер на вершине, чтобы знакомые могли видеть его с крыш своих домов. Иначе никто не поверил бы, что мы там побывали. Нам с Ауфшнайтером удавалось за день пройти расстояние, преодолеваемое слугами наших друзей за три дня. Первым тибетцем-альпинистом стал мой друг Вангдула — он имел хорошую физическую подготовку, и я убедил его попробовать. Потом к нам присоединились и другие. Всем нравилось любоваться открывавшимися с высоты видами и прекрасными горными цветами, попадавшимися по дороге.
Больше всего мне нравилось посещать одно маленькое горное озеро. Путь до него занимал день ходьбы от Лхасы. Впервые я попал туда в дождливый сезон. Тогда я испугался, что озеро может разлиться и затопить город. По древней легенде, оно соединялось подземным тоннелем с другим озером, расположенным под храмом. Каждый год правительство посылало монахов умиротворять духов озера молитвами и подношениями. Его также часто посещали паломники и бросали в воду кольца и монеты. На берегу стояло несколько каменных хижин, в которых путники могут найти убежище. Как я выяснил, озеро не представляло для города ни малейшей опасности. Это было мирное, идиллическое место. Там встречались горные бараны, газели, сурки и лисы, а высоко в небе кружил бородач-ягнятник. Животные здесь почти не боялись людей. Никто не отваживался охотиться в окрестностях Святого города; От взгляда на окружающую озеро растительность у любого ботаника учащенно забилось бы сердце: берега покрывали прекрасные желтые и голубые маки. Их можно еще встретить только в Британском ботаническом саду.
Наши маленькие экспедиции не утолили мою жажду заниматься спортом. Я долго размышлял и наконец решил соорудить теннисный корт. Мне удалось заинтересовать идеей достаточное количество людей, составить предварительный список членов лхасской команды и даже заранее собрать кое-какие средства. Коллектив будущих теннисистов состоял из людей солидных и являлся интернациональным. В него входили индусы, сиккимцы, непальцы и конечно же представители знатной молодежи Лхасы. Сначала они опасались участвовать в затее, помня об отрицательном отношении правительства к футболу. Но я постарался развеять их сомнения, доказав, что теннис не привлекает много зрителей и не приводит к раздорам. Даже церковь должна была признать сей спорт безобидным. Кроме того, теннисный корт существовал в Британском представительстве.
Я привлек рабочих и попросил их разровнять участок земли у реки. С трудом нашлась нужная почва для покрытия поверхности площадки, но уже через месяц корт у нас появился, сразу став предметом моей гордости. Сетки, ракетки и мячи мы заказали в Индии и организовали небольшой пикник в честь открытия лхасского теннисного клуба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83