Естественно, мы соблюдали предельную осторожность, чтобы не повредить нежные крыловые перепонки, да и сети старались не кромсать без нужды.
Это была нелегкая работа, тем более что негодующие крыланы при малейшей возможности вонзали в замешкавшийся палец острые, как иголка, зубы. Все же мы высвободили их без чрезмерного ущерба для сетей и разместили в корзиночках по одному. После чего нас еще ожидал кропотливый труд по починке и развешиванию сетей.
Тут подошли и оба наших помощника из лесничества,, чтобы принять дневное дежурство. Они от души посмеялись,: слушая наш рассказ о том, как обошлись с лачугой брюхоногие любители бутербродов, после чего приступили к ее ремонту, а мы, пообещав вернуться вечером, с торжеством повезли свою добычу в Порт-Матурин.
Городская школа великодушно предоставила в наше распоряжение новехонькое классное помещение площадью три на шесть метров, еще не освоенное жадными до знаний юными островитянами. Мы заключили, что свежепокрашенный и нарядно убранный класс как нельзя лучше подходит для содержания крыланов, набросали на пол ветки и развесили проволочные подносы для привезенного с Маврикия множества фруктов. Решили предоставить самцам свободно летать по классу, а самок, когда поймаем, держать в корзинках. Не желая прослыть женоненавистником, спешу уточнить, что кажущаяся дискриминация всецело объяснялась тем, что самки были для нас несравненно ценнее самцов и мы приготовились беречь их как зеницу ока.
В конце дня мы возвратились на прогалину к нашим двум верным помощникам, сторожившим крыланов, и в свете угасающей зари взобрались на утес, с которого было видно колонию. В целом крыланы вели себя спокойно, хотя сон их временами прерывался и они весьма проворно меняли положение, ловко цепляясь за ветки когтистыми пальцами. Иногда то один, то другой из них снимался с дерева и вяло летал по кругу, чтобы затем вернуться на старое место или повиснуть на другой ветке. Царила почти полная тишина; лишь изредка завязывалась перебранка, когда какой-нибудь крылан случайно начинал теснить спящего сородича.
Впрочем, был в колонии один отнюдь не тихий экземпляр — толстый детеныш, которого мы нарекли Эмброузом. Мамаша не желала больше выкармливать его, а Эмброуза это никак не устраивало. Хотя детеныш размерами почти сравнялся с родительницей, он считал себя вправе по-прежнему висеть на ней и сосать материнское молоко, когда вздумается. И так как мамаша твердо стояла на своем, Эмброуз изливал свое негодование в отвратительных капризных звуках. Визжа и пища, он гонял злосчастную родительницу с ветки на ветку, норовя зацепиться за нее передними конечностями, и после каждой неудачной попытки давал выход своей досаде в злобных криках. Безобразный концерт прерывался лишь в те минуты, когда мамаша, не выдержав нервного напряжения, снималась с ветки и перелетала на другое дерево. Тут Эмброуз поневоле смолкал на короткое время, потому что все силы его уходили на то, чтобы собраться с духом и лететь следом за ней. В конце концов он настигал родительницу и, передохнув, снова принимался визжать и вязаться к ней.
— До чего же, мерзкий отпрыск, — сказала Энн. — Будь у меня такой, я бы убила его.
— Его место в интернате, — рассудительно заметил Джои.
— Тогда уже скорее в исправительной колонии, — возразила Энн.
— По мне, так лишь бы он ненароком не попал в наши сети, — вступил я. — Вот уж кого я сразу отпущу на волю, пусть даже это будет самочка.
— Точно, — сказал Джон. — Не дай бог целыми днями слушать этот визг.
Когда стемнело, мы спустились в нашу лиственную обитель и провели ночь в обществе настойчивых гигантских улиток, нескольких миллионов комаров и парочки воинственно настроенных здоровенных многоножек. Крыса не показывалась, цз чего я заключил, что она отсиживается в норе, оправляясь, от нервного потрясения.
Утром обнаружилось, что пойманы еще две летучие мыши, и обе, к нашей радости, самки. Мы извлекли их из сетей и с превеликими предосторожностями отвезли в классное помещение. Первые наши узники прекрасно освоились: по всему классу были разбросаны фрукты, пол покрыт толстым слоем помета.
На следующий день нам предстояло в два часа вылетать на Маврикий, из чего следовало, что мы должны успеть с утра пораньше отловить недостающее до полной квоты количество крыланов. Успех всего предприятия, что называется, висел на волоске, и мы облегченно вздохнули, когда зеленоватый рассвет озарил попавшихся в сети тринадцать крыланов, в числе которых были и столь нужные нам самки. Всего мы отловили двадцать пять крыланов, так что можно было отпускать на волю семь самцов. Собрав заключительный улов и разместив пленников по отдельным корзинкам, мы свернули сети и в последний раз поднялись по каменистой тропе. Покидая Каскад-Пиджин, мы слышали, как Эмброуз продолжает канючить, приставая к своей родительнице. Поистине, этот крылан твердо намеревался сделать все от него зависящее, чтобы не вымереть!
Доставив в классное помещение последнюю партию, мы приступили к проверке самцов, чтобы отобрать для своей колонии взрослых и молодых в надлежащем соотношении. Затем посадили в корзинки лишних, отвезли их к устью Каскад-Пиджин и, выбрав место повыше, стали одного за другим подбрасывать в воздух. Каждый из них сразу взял курс на расположениую в долине колонию. Дул довольно сильный встречный ветер, и мы с интересом отметили, что крыланам было нелегко с ним справиться: они то и дело опускались по пути на дерево,, чтобы передохнуть. Мы спрашивали себя, каково-то им приходится, когда зарядит буря на три-четыре дня, а то и на неделю.
После этого, разместив по корзинкам отобранные экземпляры, мы направились в аэропорт и погрузили необычный багаж в кабину. Представитель иммиграционных властей и полицейский приветливо помахали нам на прощание; самолет разогнался на пыльной дорожке и взлетел над рифом. Я с грустью покидал Родригес — он произвел на меня впечатление очаровательного и неиспорченного уголка природы. Хоть бы он подольше таким оставался… А то ведь стоит туристам открыть этот остров, как его постигнет тот же удел, что уже постиг множество прекрасных уголков земли.
Приземлившись на Маврикии, мы отвезли крыланов в оборудованные Дэйвом вольеры в Блэк-Ривер. Они отлично перенесли путешествие и быстро освоились на новом месте. Вися под проволочной крышей, обменивались негромким чириканьем, и заготовленный для них разнообразный корм пользовался большим успехом. Воодушевленные удачей, мы вернулись в гостиницу, приняли ванну и отправились обедать. Когда дошло до сладкого, Гораций осведомился, что мне подать.
— А что у вас есть? — спросил я, не желая попасть впросак, как это было с омарами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37