— Как только, черт побери, вы умудряетесь с ним справляться? Он же может оставить от вас одно мокрое место.
— Как ни странно, чаще всего мы понимаем друг друга. Хотя иногда мне кажется, что он меня попросту терпит. — Стейси засмеялась и пожала плечами, тем самым как бы отгоняя тревогу, прозвучавшую в голосе Нолана. Желая побыстрее сменить тему разговора, она спросила: — Здесь много тропинок, по которым можно путешествовать верхом?
— Полным-полно. Большинство из них ведут дальше в горы или в долину, а некоторые выходят на территорию «Серкл-Эйч», — ответил Гарри, указывая рукой на запад.
— А где конкретно находится эта «СерклЭйч»?
Она заслонила глаза рукой от лучей заходящего солнца. Это было единственное место, которое она намеревалась обходить стороной.
— Место, где стоит домик, как раз и есть земля Корда. Мы взяли его в аренду. Я и некоторые мои друзья пользуемся этой заброшенной лачугой, когда охотимся или рыбачим. Если вас интересует большой дом, то до него отсюда миль девять-десять. Да, земли у него хватает. И поверьте, управляет он своими угодьями железной рукой. Но люди не против — они всегда знают, чего от него ждать. Он платит хорошие деньги и взамен требует хорошей работы изо дня в день.
Стейси охотно в это верила. Наверняка он объезжал свои владенья верхом, размахивая кнутом.
— Молли сказала, вы встретили его в магазине, — добавил старик. — Вам, конечно, сообщили, что он холостяк.
Стейси промолчала в ответ, она наблюдала за гнедым, который ворошил копытом сено в сарае. «Разве его сможет кто-нибудь вынести?» — подумала она про себя.
— Годков шесть назад мы все решили, что он попался, но девица собрала пожитки и сбежала с каким-то денежным мешком. Мне она никогда особенно не нравилась. Она всегда считала здешний народ второсортным. Без неето ему только лучше, — кивал головой и продолжал болтать Гарри, не замечая скучающего выражения на лице девушки.
Про себя Стейси аплодировала девице, сумевшей поставить на место этого заносчивого ковбоя, но виду не подала.
— Ради нее он привел в порядок здешнюю усадьбу своей бабки, вколотил туда кучу денег. А теперь живет там один, если не считать экономку. — Гарри отошел от забора и направился к джипу. — Чтобы попасть домой засветло, мне пора двигаться. Как только что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, говорите нам.
— Обязательно, мистер Нолан. И спасибо за все. Я вам по-настоящему благодарна, — сказала Стейси, тепло пожимая ему руку.
Она стояла перед домиком и глядела на джип, удалявшийся в сторону леса по едва различимой проселочной дороге. Как только джип поглотили сгущавшиеся сумерки, ее захлестнуло одиночество. Сзади подошел Каюн и уткнулся мокрым носом ей в руку. Встав на колени, она с чувством потрепала его по шее.
— Я ведь не одна, правда? По крайней мере когда ты со мной? — Стейси улыбнулась и посмотрела на дверь домика. — Пойдем-ка приготовим что-нибудь поесть.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Когда Стейси вышла на крыльцо домика полюбоваться золотистой дымкой, окутавшей долину, все вокруг было залито солнцем. Воздух наполняло пение птиц, приветствовавших своими трелями наступление нового дня. Под солнечными лучами покрытый рябью ручей казался полоской мерцающей ртути. Стейси с наслаждением вдохнула бодрящий, чистый воздух. Затем, щелкнув пальцами собаке, стоявшей рядом, она направилась к загону.
Она жила в горах уже два дня. В первый день Стейси раскладывала по местам вещи и обустраивала свой быт. Надлежало привести в порядок сбрую, вычистить фургон и помыть машину, запылившуюся от езды по гравиевым дорогам. Вечером она совершила прогулку верхом по долине, чтобы возбужденный гнедой «выпустил пар» и попривык к новой обстановке. Во второй день она обследовала горы к востоку от домика, проведя почти все время вдали от своего жилища. Кругом была такая красота, что у нее то и дело перехватывало дыхание. Ни разу еще ей не доводилось бывать в столь девственных, не тронутых цивилизацией местах — признаком таковой служили разве что редкие стада, пасущиеся в долине. Как это ни странно для молодой девушки, но Стейси не замечала, как пролетали вечера. Она готовила себе ужин, потом кормила лошадь и собаку и наконец устраивалась на крылечке и сидела там до наступления темноты.
Это было таким отдохновением, что впервые за несколько недель Стейси почувствовала умиротворение. Рядом с безмятежным спокойствием природы печали и горести, которые мучили ее все это время, бесследно исчезли. Имело значение только одно — ощущение радости бытия. Она убедилась, что поступила правильно, спрятавшись от мира. Какой-то частью своего существа она хотела остаться здесь навсегда, но осознавала, что рано или поздно ей предстоит покинуть этот край.
Накануне вечером она написала Картеру письмо, где сообщала, что добралась благополучно и сейчас обустраивается. Сегодня утром она намеревалась поехать верхом по большаку и постараться отыскать на ферме почтовый ящик, чтобы не везти письмо в город. Правда, по дороге сюда она не заметила почтового ящика, но тогда все ее внимание было сосредоточено на дорожной колее и на едущей впереди машине.
Войдя в загон через боковую калитку со стороны пристройки, Стейси прихватила в сарае уздечку и двинулась к рыжему жеребцу, который попятился в дальний конец огороженного пространства. Не обращая внимания на мелькание белых бабок и на то, что маленькие острые уши ходят ходуном, она подошла к лошади. Фыркнув, гнедой беззлобно выбросил вперед передние копыта и метнулся в другой конец загона. Он с вызовом вскидывал голову, дерзко поглядывая на Стейси.
— Полно, Диабло, не годится валять дурака в такое прекрасное утро, — приговаривала Стейси, медленно приближаясь к жеребцу. — Вон как оно из-за тебя начинается — я гоняюсь за тобой по всему загону.
Она подошла к жеребцу, продолжая ласковые уговоры, тот стоял, переминаясь с ноги на ногу. Гнедой недоверчиво поглядывал на Стейси, когда она остановилась и вытянула вперед руку. Диабло нерешительно приблизил к руке свою точеную морду и тут же нежно фыркнул ей в ладошку. Он покорно позволил себя обуздать и смирно стоял — со свободно свисавшими поводьями — в ожидании Стейси, которая пошла за попоной и седлом. Стейси никогда не могла предугадать, как Диабло отреагирует на седло — иногда он воспринимал его спокойно, а иной раз вел себя как годовичок, который впервые его видит. Затянув подпругу, Стейси вывела присмиревшую лошадь под уздцы во двор. Свистнув Каюну, она поскакала вниз по проселочной дороге, которая выходила на большак. Гнедой слегка вскинулся на дыбы, когда подбежала овчарка, но Стейси без труда его утихомирила. Пробивавшиеся сквозь ветви солнечные лучи плясали на медно-рыжей шкуре лошади, оттенявшей белизну блузки наездницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43