чья это спальня, фермера? Здесь ощущалась та же суровость, что была присуща личности Корда Гарриса. Темные рейки красного дерева лучами расходились по потолку, оттеняя белизну белой тканевой обивки. Эффект грубоватой рельефности дополнялся дизайном гардин, то же сочетание красно-оранжевых тонов повторялось и на мягкой шерстяной ткани покрывала, лежавшего на постели.
Стейси с трудом села, поборов подкатившую волной тошноту. На ней была ночная сорочка. Она взглянула на желтый лиф, и тут же в голове пронеслась ужасающая мысль. Как и когда она переоделась? Кто ей помог? Лицо ее запылало, когда она подумала о могучем техасце. Более того, то была ее собственная ночная сорочка. Каким образом она попала ему в руки? Конечно, он мог послать кого-нибудь за ее вещами. Но дотронуться до нее — нет, он никогда не осмелился бы!
— Что ж, я вижу, вы опять с нами. Я думал, вы проспите всю ночь, — донесся из дверного проема низкий голос.
Стейси подняла глаза на нежданного гостя, щеки ее до сих пор пылали.
— Который час? — с запинкой проговорила она, разволновавшись при появлении человека, который занимал ее мысли.
— Между восьмью и девятью, — ответил Корд, придвигая к кровати стул и пристально глядя на Стейси. В его голосе не было и тени сарказма, к которому она успела привыкнуть. — Как вы себя чувствуете?
— Лучше, — произнесла она, пряча лицо от его проницательного взгляда. — Я благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Я…
— Не стоит. Хорошо еще, что мне на глаза попалась ваша лошадь. Неизвестно, сколько времени вы могли бы там пролежать, прежде чем вас нашли бы. — В его низком голосе продолжали звучать мягкие нотки, которые так удивляли ее. — Дайте-ка я поправлю подушки.
Стейси смущенно наклонилась вперед, а он подложил ей под голову еще одну подушку. Она физически ощущала его близость; глаза скользнули по его лицу — четкая линия подбородка, мягко очерченный и одновременно жесткий рот, высокие скулы, — однако заглянуть в его темные, бездонные глаза Стейси не отважилась. Она почувствовала запах одеколона, который явственно помнила еще с той встречи на дороге. Вид мускулистой груди, сильных рук и свежей белой рубашки взволновал Стейси. Ей казалось, он слышит, как колотится ее сердце, она проклинала себя за то, что не может оставаться невозмутимой.
— Так удобнее? — осведомился Корд, усаживаясь на стул. На его губах играла улыбка, как будто он понимал, что его близость смутила девушку. Она молчала, потупив взор, но от него не ускользнул румянец на ее щеках. — Стейси, а не начать ли нам все сначала? — спросил он как ни в чем не бывало, в то время как она разглядывала бант на своей сорочке. — Что-то у нас не заладилось. Доктор считает, что вам лучше оставаться здесь до тех пор, пока вы не окрепнете. Ситуация эта временная, и нам обоим будет проще, если мы отбросим свои обиды.
Столь откровенное признание установившейся между ними неприязни обескуражило Стейси.
— Ну так что, мир?
Стейси нерешительно вложила свою тонкую ладонь в протянутую руку. Ее ладошка утонула в крупной, загорелой руке. Ей показалось, что рукопожатие было излишне долгим, однако, когда он выпустил ее ладонь, она огорчилась. Его брови сдвинулись в старой, хорошо знакомой манере, а губы изогнулись в лукавой улыбке, он встал и посмотрел на нее сверху вниз. Ее опять что-то кольнуло при виде его гигантской фигуры и от чувства его превосходства.
— Наверное, вам больше хочется есть, чем слушать мои разглагольствования. Я попрошу Марию принести вам супу и чаю, — проговорил темный силуэт, направляясь к краю кровати. — Да, кстати, ваша собака во дворе; а лошадь в стойле у нас на конюшне. Я также взял на себя смелость доставить сюда кое-что из ваших вещей. Надеюсь, вы не рассержены.
— Нет, — ответила Стейси, поражаясь собственной кротости.
— Ну вот и славно, — в глазах его мелькнул насмешливый огонек. — Если вас это интересует, то в постель вас укладывала Мария.
Когда великан вышел из комнаты, она дала волю воображению. Нет, он решительно невыносим! Как она могла попасться на удочку этой мнимой заботливости? В душе он, должно быть, смеялся над ней все то время, что здесь сидел, — эта мысль распалила ее еще сильнее. Но пульсирующая головная боль мешала думать.
К тому времени, когда пышущая здоровьем экономка Мария принесла еду, к Стейси вернулось хладнокровие, хотя она чувствовала, что щеки все еще горят нездоровым румянцем.
— Малышке уже гораздо лучше, а? — улыбнулась общительная мексиканка, поставив поднос с чашкой дымящегося бульона Стейси на колени. — Головка уже не так болит?
— Совсем чуть-чуть. Суп пахнет восхитительно, — вдыхая чудесный аромат горячего бульона, сказала Стейси.
Она проголодалась сильнее, чем предполагала. Слава Богу, Мария вышла из комнаты, и Стейси могла не спеша, в свое удовольствие есть. Она как раз допила чай, когда мексиканка вернулась за подносом.
— Все было очень вкусно, Мария, — улыбнулась Стейси, протягивая ей поднос.
— О, да. Я умею готовить. Мистер Корд говорит, я лучшая кухарка во всем Техасе. — Толстуха хмыкнула, сделав столь дерзкое заявление.
— Даже если он слегка преувеличивает, все равно очень вкусно, — засмеялась Стейси.
— А сейчас еще немного поспи, — распорядилась Мария, помогая Стейси лечь и укрыться. — Ты у нас вмиг подымишься. Доктор велел, чтобы ты была в тепле, он сказал, тебе нужен покой, а в этой большущей кровати можно утонуть. Я сказала мистеру Корду, а он хоть бы что. Ух! Для тепла надо мужика, а не огромную кровать.
Услышав такой совет, Стейси почувствовала, как к щекам прилила краска. Она снова вспомнила о своем предположении, что это спальня Корда. Она должна это выяснить.
— 81, 51, — засмеялась толстуха. — Не бойся, он не явится сюда на ночь. Он решил спать в конторе.
Мария так развеселилась, что ее живот ходил ходуном, а толстые руки тряслись от смеха, когда она выходила с подносом из комнаты. Стейси еще раз огляделась вокруг — ее томило недоброе предчувствие — и выключила свет. Она опасалась, что не сможет уснуть, однако тут же забылась, стоило ей коснуться щекой подушки.
Лучи утреннего солнца плясали на плетеном коврике у кровати Стейси. Мария уже принесла завтрак и помогла ей умыться. Стейси не стала расчесывать волосы у ранки, а забрала их назад, подвязав лентой под цвет халата, который был доставлен сюда в числе прочей одежды. Если не считать тупой головной боли и насморка, она чувствовала себя намного лучше. Она начала было рассматривать причудливый орнамент в виде завитков на двери спальни, как дверь распахнулась и в ней возникло улыбающееся лицо Корда Гарриса.
— Доброе утро. Мария сказала, вы уже встали. — В его низком голосе слышалось веселье, но отнюдь не сарказм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Стейси с трудом села, поборов подкатившую волной тошноту. На ней была ночная сорочка. Она взглянула на желтый лиф, и тут же в голове пронеслась ужасающая мысль. Как и когда она переоделась? Кто ей помог? Лицо ее запылало, когда она подумала о могучем техасце. Более того, то была ее собственная ночная сорочка. Каким образом она попала ему в руки? Конечно, он мог послать кого-нибудь за ее вещами. Но дотронуться до нее — нет, он никогда не осмелился бы!
— Что ж, я вижу, вы опять с нами. Я думал, вы проспите всю ночь, — донесся из дверного проема низкий голос.
Стейси подняла глаза на нежданного гостя, щеки ее до сих пор пылали.
— Который час? — с запинкой проговорила она, разволновавшись при появлении человека, который занимал ее мысли.
— Между восьмью и девятью, — ответил Корд, придвигая к кровати стул и пристально глядя на Стейси. В его голосе не было и тени сарказма, к которому она успела привыкнуть. — Как вы себя чувствуете?
— Лучше, — произнесла она, пряча лицо от его проницательного взгляда. — Я благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Я…
— Не стоит. Хорошо еще, что мне на глаза попалась ваша лошадь. Неизвестно, сколько времени вы могли бы там пролежать, прежде чем вас нашли бы. — В его низком голосе продолжали звучать мягкие нотки, которые так удивляли ее. — Дайте-ка я поправлю подушки.
Стейси смущенно наклонилась вперед, а он подложил ей под голову еще одну подушку. Она физически ощущала его близость; глаза скользнули по его лицу — четкая линия подбородка, мягко очерченный и одновременно жесткий рот, высокие скулы, — однако заглянуть в его темные, бездонные глаза Стейси не отважилась. Она почувствовала запах одеколона, который явственно помнила еще с той встречи на дороге. Вид мускулистой груди, сильных рук и свежей белой рубашки взволновал Стейси. Ей казалось, он слышит, как колотится ее сердце, она проклинала себя за то, что не может оставаться невозмутимой.
— Так удобнее? — осведомился Корд, усаживаясь на стул. На его губах играла улыбка, как будто он понимал, что его близость смутила девушку. Она молчала, потупив взор, но от него не ускользнул румянец на ее щеках. — Стейси, а не начать ли нам все сначала? — спросил он как ни в чем не бывало, в то время как она разглядывала бант на своей сорочке. — Что-то у нас не заладилось. Доктор считает, что вам лучше оставаться здесь до тех пор, пока вы не окрепнете. Ситуация эта временная, и нам обоим будет проще, если мы отбросим свои обиды.
Столь откровенное признание установившейся между ними неприязни обескуражило Стейси.
— Ну так что, мир?
Стейси нерешительно вложила свою тонкую ладонь в протянутую руку. Ее ладошка утонула в крупной, загорелой руке. Ей показалось, что рукопожатие было излишне долгим, однако, когда он выпустил ее ладонь, она огорчилась. Его брови сдвинулись в старой, хорошо знакомой манере, а губы изогнулись в лукавой улыбке, он встал и посмотрел на нее сверху вниз. Ее опять что-то кольнуло при виде его гигантской фигуры и от чувства его превосходства.
— Наверное, вам больше хочется есть, чем слушать мои разглагольствования. Я попрошу Марию принести вам супу и чаю, — проговорил темный силуэт, направляясь к краю кровати. — Да, кстати, ваша собака во дворе; а лошадь в стойле у нас на конюшне. Я также взял на себя смелость доставить сюда кое-что из ваших вещей. Надеюсь, вы не рассержены.
— Нет, — ответила Стейси, поражаясь собственной кротости.
— Ну вот и славно, — в глазах его мелькнул насмешливый огонек. — Если вас это интересует, то в постель вас укладывала Мария.
Когда великан вышел из комнаты, она дала волю воображению. Нет, он решительно невыносим! Как она могла попасться на удочку этой мнимой заботливости? В душе он, должно быть, смеялся над ней все то время, что здесь сидел, — эта мысль распалила ее еще сильнее. Но пульсирующая головная боль мешала думать.
К тому времени, когда пышущая здоровьем экономка Мария принесла еду, к Стейси вернулось хладнокровие, хотя она чувствовала, что щеки все еще горят нездоровым румянцем.
— Малышке уже гораздо лучше, а? — улыбнулась общительная мексиканка, поставив поднос с чашкой дымящегося бульона Стейси на колени. — Головка уже не так болит?
— Совсем чуть-чуть. Суп пахнет восхитительно, — вдыхая чудесный аромат горячего бульона, сказала Стейси.
Она проголодалась сильнее, чем предполагала. Слава Богу, Мария вышла из комнаты, и Стейси могла не спеша, в свое удовольствие есть. Она как раз допила чай, когда мексиканка вернулась за подносом.
— Все было очень вкусно, Мария, — улыбнулась Стейси, протягивая ей поднос.
— О, да. Я умею готовить. Мистер Корд говорит, я лучшая кухарка во всем Техасе. — Толстуха хмыкнула, сделав столь дерзкое заявление.
— Даже если он слегка преувеличивает, все равно очень вкусно, — засмеялась Стейси.
— А сейчас еще немного поспи, — распорядилась Мария, помогая Стейси лечь и укрыться. — Ты у нас вмиг подымишься. Доктор велел, чтобы ты была в тепле, он сказал, тебе нужен покой, а в этой большущей кровати можно утонуть. Я сказала мистеру Корду, а он хоть бы что. Ух! Для тепла надо мужика, а не огромную кровать.
Услышав такой совет, Стейси почувствовала, как к щекам прилила краска. Она снова вспомнила о своем предположении, что это спальня Корда. Она должна это выяснить.
— 81, 51, — засмеялась толстуха. — Не бойся, он не явится сюда на ночь. Он решил спать в конторе.
Мария так развеселилась, что ее живот ходил ходуном, а толстые руки тряслись от смеха, когда она выходила с подносом из комнаты. Стейси еще раз огляделась вокруг — ее томило недоброе предчувствие — и выключила свет. Она опасалась, что не сможет уснуть, однако тут же забылась, стоило ей коснуться щекой подушки.
Лучи утреннего солнца плясали на плетеном коврике у кровати Стейси. Мария уже принесла завтрак и помогла ей умыться. Стейси не стала расчесывать волосы у ранки, а забрала их назад, подвязав лентой под цвет халата, который был доставлен сюда в числе прочей одежды. Если не считать тупой головной боли и насморка, она чувствовала себя намного лучше. Она начала было рассматривать причудливый орнамент в виде завитков на двери спальни, как дверь распахнулась и в ней возникло улыбающееся лицо Корда Гарриса.
— Доброе утро. Мария сказала, вы уже встали. — В его низком голосе слышалось веселье, но отнюдь не сарказм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43