S. Через несколько дней, в воскресенье, Бенедикт будет читать свой «Трактат» друзьям-коллегиантам. Дорогая моя, обязательно приходи к Морманам.
Нежно тебя целует
твоя К.-М.».
«Краткий трактат» выдвинул Спинозу в идеологи наиболее радикально настроенной буржуазной интеллигенции республиканской Голландии. Слава Спинозы ширилась. Передовые амстердамцы восхищались его умом. Молодежь к нему прислушивалась, разделяла его взгляды. Многие люди амстердамского общества примкнули к спинозизму.
Рабби, предавшие еще совсем молодого Спинозу малому отлучению, следили за поступками и действиями «неблагонадежного» члена общины. После того как стало известно, что Бенедикт написал «богохульное» сочинение, они решили принять резкие меры против «блудного сына». 25 июля 1656 года Спинозу вызвали в судилище общины. За столом, покрытым бархатной скатертью черного цвета, сидели Саул Мортейро, Менассе бен-Израиль и Ицхок Абоав. Они с тревогой ожидали прихода Спинозы. Им казалось, что мятежника можно еще вернуть на путь господний. Во всяком случае, им этого сильно хотелось. Менассе резонно заявил: потерять Спинозу означает потерять одного из лучших умов общины. Саул добавил: «Если Спиноза не будет служить богу, то станет орудием сатаны».
Но как воздействовать на Баруха? Саул Мортейро и Менассе бен-Израиль считали, что лучшим средством являются запугивание, угрозы. «Примером этому, — говорили они, — могут послужить действия руководителей общины по отношению к врачу Даниэлю Праде. Ведь как только пригрозили наложить на него анафему, он порвал с богохульниками и даже перестал якшаться со Спинозой».
Ицхок Абоав считал, что на Баруха можно воздействовать ласками, доводами благоразумия.
Не успели они выработать единую линию поведения, как в судилище появился Спиноза со словами:
— Мир вам, господа!
— Царит ли мир в сердце твоем? — спросил Саул.
— Уже давно мы имеем сведения о скверных твоих деяниях и мыслях. Поклянись нам, — потребовал Менассе, — что не будешь лгать судилищу.
— Ложь и фальшь, — ответил Спиноза, — не в моей натуре, для чего клясться?
— Так скажи же нам, — обратился к нему Ицхок, — почему ты отстранился от святых дел общины?
— Святые дела? Что это?
— Заветы отцов, несущие избавление, — сурово произнес Саул.
— Заветы и их исполнение никого не избавляют, — спокойно ответил Спиноза.
— Значит, страдания народа будут вечны? — поинтересовался Саул.
— Я не хочу сказать, что избавление не придет. Ведь жизнь народа, как и жизнь человека, так изменчива. Но я уверен, что избавление наступит лишь в том случае, когда народ откажется от своих суеверий и не допустит, чтобы слепой фанатизм ослаблял его дух.
— Можешь не продолжать. Эти речи нам известны, — прервал его Менассе.
— Чего же вы тогда хотите от меня? — спросил Спиноза.
— Барух, я хочу поговорить с тобой искренне, как твой первый учитель, — умоляюще сказал Ицхок. — Ты водишь греховную дружбу с людьми, для которых нет ничего святого.
— Вы их не знаете, — мягко отвел утверждение Ицхока Барух.
— Допустим. Но разве не факт, что сама Библия, основа основ веры, для вас не свята? — спросил Ицхок.
— Как я могу считать ее святой, следовательно совершенной, — ответил Барух, — когда она исполнена противоречий и даже между вами нет единства в ее толковании?
— Стало быть, ты не веришь, — вступил в разговор Менассе, — что святая Тора дана на горе Синайской и каждое слово в ней божественное откровение?
— Я тщательно изучил эту действительно мудрую книгу. Но, углубляясь в нее, — стал доказывать Спиноза, — отбрасывал шелуху, все то, что идет от сверхъестественного. И вот передо мной свод древних рукописей, обобщивший человеческий опыт разных времен.
— А откровения пророков? По-твоему, пророки лгали? — ехидно спросил Менассе.
— Пишущие часто прибегают к образной речи, — ответил Спиноза. — Мы говорим, например: природа нас научила, природа открыла свои тайны. Почему же нельзя сказать: бог открыл, если под богом подразумевать природу?
— Природа молчит, — отрезал Саул. — Кто же тогда открывает человеку истину?
— О нет, рабби Саул. Природа не молчит. Простой цветок из моего сада, — горячо возразил Спиноза, — подсказал мне истину. «Постигни, человек, — сказал он мне, — мое рождение и мой рост — и ты уразумеешь тайну жизни». Человек подобен цветку, который рождается, вырастает, сверкает всеми удивительными красками на лоне природы — и умирает. Одна природа есть жизнь и дает жизнь всему живому. Разве разум не подсказывает и вам, что это так?
— Горе ушам моим!.. Разве этому я тебя учил? — заплакал Ицхок.
— К сожалению, не этому — и потому неправильно, — ответил Спиноза.
— Где же ты почерпнул свое суемудрие? — поинтересовался Ицхок.
— Мы одарены разумом, — сказал Барух, — и обязаны направить его на постижение величественной природы.
— Бога! — воскликнул Саул.
— Природа и есть бог, — уверенно ответил Барух.
— Ты говоришь бессмыслицу, — расхохотался Менассе. — Ты, червь, во тьме решил по лестнице конечных вещей доползти к всевышнему. Смешной и жалкий грешник, отврати дух твой надменный от невозможного!
— Я остаюсь непреклонным, — заявил Спиноза.
— Тем хуже. Все кары ада обрушатся на твою голову, — пригрозил Саул.
— Расплата не велика, — шутил Спиноза.
— Ты и в этом мире будешь как проклятый влачить жалкое существование, — дал понять Менассе.
— Наполнять желудок и удовлетворять плотские желания может всякий, как бы ничтожен он ни был. Но я, — добавил Спиноза, — не ищу ни золота, ни наслаждений, ни денег.
— Что ты говоришь? — хотел остановить его Ицхок. — Оглянись, помолись господу!
— Молитва и ярость бессильны перед моим стремлением раскрыть тайну вселенной, — открыто заявил Барух.
— Я хотел избавить тебя от сатаны, — сказал Ицхок, — ты сам сатана.
— Кто тебя, несчастный, низверг в ад? — спросил Менассе. — Там ты действительно подружился с сатаной, и дьявольская нечисть прет из твоих нечестивых уст. Сгинь, сгинь, Асмодей! Молись предвечному, покайся, спасай свою настоящую и будущую жизнь!
— Проявление этаких дружеских чувств имеет одну цель, — пошутил Спиноза, — они проявляются по отношению к тому, кого собираются надуть.
— Опомнись! — крикнул не своим голосом Менассе.
— Барух Спиноза! Мы, — громко произнес Саул, — не собираемся вступать в спор с тобой, ибо греховность твоя очевидна. Слушай нас внимательно и постарайся понять. От имени судилища мы предлагаем тебе: нигде и никому ни письменно, ни устно своих богомерзких мыслей не высказывать. По субботам и праздникам по крайней мере посещать синагогу.
— Если выполнишь наши условия, — добавил Менассе, — мы обещаем возвести тебя в сан раввина. Ты понял нас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Нежно тебя целует
твоя К.-М.».
«Краткий трактат» выдвинул Спинозу в идеологи наиболее радикально настроенной буржуазной интеллигенции республиканской Голландии. Слава Спинозы ширилась. Передовые амстердамцы восхищались его умом. Молодежь к нему прислушивалась, разделяла его взгляды. Многие люди амстердамского общества примкнули к спинозизму.
Рабби, предавшие еще совсем молодого Спинозу малому отлучению, следили за поступками и действиями «неблагонадежного» члена общины. После того как стало известно, что Бенедикт написал «богохульное» сочинение, они решили принять резкие меры против «блудного сына». 25 июля 1656 года Спинозу вызвали в судилище общины. За столом, покрытым бархатной скатертью черного цвета, сидели Саул Мортейро, Менассе бен-Израиль и Ицхок Абоав. Они с тревогой ожидали прихода Спинозы. Им казалось, что мятежника можно еще вернуть на путь господний. Во всяком случае, им этого сильно хотелось. Менассе резонно заявил: потерять Спинозу означает потерять одного из лучших умов общины. Саул добавил: «Если Спиноза не будет служить богу, то станет орудием сатаны».
Но как воздействовать на Баруха? Саул Мортейро и Менассе бен-Израиль считали, что лучшим средством являются запугивание, угрозы. «Примером этому, — говорили они, — могут послужить действия руководителей общины по отношению к врачу Даниэлю Праде. Ведь как только пригрозили наложить на него анафему, он порвал с богохульниками и даже перестал якшаться со Спинозой».
Ицхок Абоав считал, что на Баруха можно воздействовать ласками, доводами благоразумия.
Не успели они выработать единую линию поведения, как в судилище появился Спиноза со словами:
— Мир вам, господа!
— Царит ли мир в сердце твоем? — спросил Саул.
— Уже давно мы имеем сведения о скверных твоих деяниях и мыслях. Поклянись нам, — потребовал Менассе, — что не будешь лгать судилищу.
— Ложь и фальшь, — ответил Спиноза, — не в моей натуре, для чего клясться?
— Так скажи же нам, — обратился к нему Ицхок, — почему ты отстранился от святых дел общины?
— Святые дела? Что это?
— Заветы отцов, несущие избавление, — сурово произнес Саул.
— Заветы и их исполнение никого не избавляют, — спокойно ответил Спиноза.
— Значит, страдания народа будут вечны? — поинтересовался Саул.
— Я не хочу сказать, что избавление не придет. Ведь жизнь народа, как и жизнь человека, так изменчива. Но я уверен, что избавление наступит лишь в том случае, когда народ откажется от своих суеверий и не допустит, чтобы слепой фанатизм ослаблял его дух.
— Можешь не продолжать. Эти речи нам известны, — прервал его Менассе.
— Чего же вы тогда хотите от меня? — спросил Спиноза.
— Барух, я хочу поговорить с тобой искренне, как твой первый учитель, — умоляюще сказал Ицхок. — Ты водишь греховную дружбу с людьми, для которых нет ничего святого.
— Вы их не знаете, — мягко отвел утверждение Ицхока Барух.
— Допустим. Но разве не факт, что сама Библия, основа основ веры, для вас не свята? — спросил Ицхок.
— Как я могу считать ее святой, следовательно совершенной, — ответил Барух, — когда она исполнена противоречий и даже между вами нет единства в ее толковании?
— Стало быть, ты не веришь, — вступил в разговор Менассе, — что святая Тора дана на горе Синайской и каждое слово в ней божественное откровение?
— Я тщательно изучил эту действительно мудрую книгу. Но, углубляясь в нее, — стал доказывать Спиноза, — отбрасывал шелуху, все то, что идет от сверхъестественного. И вот передо мной свод древних рукописей, обобщивший человеческий опыт разных времен.
— А откровения пророков? По-твоему, пророки лгали? — ехидно спросил Менассе.
— Пишущие часто прибегают к образной речи, — ответил Спиноза. — Мы говорим, например: природа нас научила, природа открыла свои тайны. Почему же нельзя сказать: бог открыл, если под богом подразумевать природу?
— Природа молчит, — отрезал Саул. — Кто же тогда открывает человеку истину?
— О нет, рабби Саул. Природа не молчит. Простой цветок из моего сада, — горячо возразил Спиноза, — подсказал мне истину. «Постигни, человек, — сказал он мне, — мое рождение и мой рост — и ты уразумеешь тайну жизни». Человек подобен цветку, который рождается, вырастает, сверкает всеми удивительными красками на лоне природы — и умирает. Одна природа есть жизнь и дает жизнь всему живому. Разве разум не подсказывает и вам, что это так?
— Горе ушам моим!.. Разве этому я тебя учил? — заплакал Ицхок.
— К сожалению, не этому — и потому неправильно, — ответил Спиноза.
— Где же ты почерпнул свое суемудрие? — поинтересовался Ицхок.
— Мы одарены разумом, — сказал Барух, — и обязаны направить его на постижение величественной природы.
— Бога! — воскликнул Саул.
— Природа и есть бог, — уверенно ответил Барух.
— Ты говоришь бессмыслицу, — расхохотался Менассе. — Ты, червь, во тьме решил по лестнице конечных вещей доползти к всевышнему. Смешной и жалкий грешник, отврати дух твой надменный от невозможного!
— Я остаюсь непреклонным, — заявил Спиноза.
— Тем хуже. Все кары ада обрушатся на твою голову, — пригрозил Саул.
— Расплата не велика, — шутил Спиноза.
— Ты и в этом мире будешь как проклятый влачить жалкое существование, — дал понять Менассе.
— Наполнять желудок и удовлетворять плотские желания может всякий, как бы ничтожен он ни был. Но я, — добавил Спиноза, — не ищу ни золота, ни наслаждений, ни денег.
— Что ты говоришь? — хотел остановить его Ицхок. — Оглянись, помолись господу!
— Молитва и ярость бессильны перед моим стремлением раскрыть тайну вселенной, — открыто заявил Барух.
— Я хотел избавить тебя от сатаны, — сказал Ицхок, — ты сам сатана.
— Кто тебя, несчастный, низверг в ад? — спросил Менассе. — Там ты действительно подружился с сатаной, и дьявольская нечисть прет из твоих нечестивых уст. Сгинь, сгинь, Асмодей! Молись предвечному, покайся, спасай свою настоящую и будущую жизнь!
— Проявление этаких дружеских чувств имеет одну цель, — пошутил Спиноза, — они проявляются по отношению к тому, кого собираются надуть.
— Опомнись! — крикнул не своим голосом Менассе.
— Барух Спиноза! Мы, — громко произнес Саул, — не собираемся вступать в спор с тобой, ибо греховность твоя очевидна. Слушай нас внимательно и постарайся понять. От имени судилища мы предлагаем тебе: нигде и никому ни письменно, ни устно своих богомерзких мыслей не высказывать. По субботам и праздникам по крайней мере посещать синагогу.
— Если выполнишь наши условия, — добавил Менассе, — мы обещаем возвести тебя в сан раввина. Ты понял нас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62