Работали торопливо, жадно, чувствуя, как пригодится это богатство в пути. Работали весь световой день не отдыхая. Сначала самое необходимое, затем, до упора, горючее и боеприпасы.
Управились затемно, но чтобы не ночевать здесь еще одну ночь, скалолазы тронулись в путь поздним вечером.
Гусеницы печатали четкий след на отдыхавшем тридцать лет гнилом асфальте, прицепы колыхались, тащились следом, обтекая свежими каплями масла— Женька, не жалея, вылил в ступицы целую бутылку. А над мертвыми верхушками сосен, окружавших аэродром, угасал малиново-алый закат. Тайга вокруг как будто прислушивалась к давно забытому рокоту.
По заброшенной дороге двигались трактора.
ГЛАВА 30
— Это была нечистая сила.
— Настя, любушка, нечистой силы не бывает.
— Нет, все равно хорошо, что ты их ни о чем не спросил. Я этих ребят каждую ночь вспоминаю. Я бы, наверное, не то что следом, я бы и ехать с ними не смогла.
— Из электрички вышла бы, что ли?
— Зачем? Ушла бы в другой вагон. Если б ноги послушались.
Сергей почувствовал, что он силен и храбр.
— На самом деле ничего особенного. Проводил, на подъезд посмотрел, да и вернулся. Только варенье зря таскал, потом плечо болело.
— Нет, все равно ты молодец. Господи, в лифт с ними зашел. Кошмар какой. А если б они тебя там прибили?
— С чего это вдруг? Они же меня и не видели никогда. Хотя посмотрели странно.
— Не видели, — Анастасия села на кровати, задумчиво обхватив руками колени, — почем ты знаешь, что они видели. Может, они в темноте видят как кошки.
— Ерунда. Обычные люди. Вообще, надо как-нибудь собраться да сходить к тому оврагу еще раз. Днем. Посмотреть, что там за кольца такие.
Настя молча покрутила пальцем у виска. Сергей обиделся.
— Ничего подобного. Ночью да, страшновато, днем я бы сходил. Интересно даже.
— Сережа, ты что, забыл, как это было? Это ведь не шутка была, и не кино. Я тебе точно говорю, там настоящая нечистая сила живет. Пропадешь или порчу напустят. Обернутся эти четверо волками и сожрут. От волков в кустах не отсидишься. Или в болоте утопят.
Сереге стало не по себе. Не от перспективы быть съеденным, в оборотней он действительно не верил, от общего настроения, от уверенно-испуганных ее слов. В принципе, идти к оврагу он и не собирался. Так, обсудить с Настей возможность такого похода, послушать, как его будут отговаривать, похорохориться немного… и согласиться не ходить.
— Обещай, что без меня туда не пойдешь.
— Чего это вдруг?
— Нет, обещай. Сережа, я же спать спокойно не смогу. Обещай, что обязательно возьмешь меня с собой.
— Нет, Настя.
— Обещай. Обещай, а то придушу. Вот так. Сережка легко разжал ее страшные руки, засмеялся и сказал:
— Хорошо. Обещаю.
— Нет, ты торжественно обещай. Скажи: ни за что на свете не пойду к этому оврагу без моей любимой Насти, клянусь ее здоровьем.
— Ни за что на свете не пойду к этому оврагу без моей любимой Насти, клянусь ее здоровьем.
— Ну вот и все. Слава Богу. Об овраге теперь можешь забыть, потому что я-то туда точно не пойду, ни за какие коврижки. — Голос у Насти предательски дрогнул. — Ни с тобой, ни даже с полицией.
Сергей понял, что его обдурили. Впрочем, в чем-то это было даже хорошо. Можно было забыть об овраге с чистой совестью.
— Зря, Настена. Нечистой силы не бывает. Вообще, понимаешь?
— Ну, как это не бывает? Вот у тебя сила есть? — Настя улыбнулась.
— Есть.
— А если тебя неделю не мыть, у тебя будет нечистая сила.
Сергей засмеялся.
— Разве что так. Намекаешь, не сходить ли нам в душ?
— Намекаю.
— И спинку мне потрешь?
— Как получится. — Анастасия широко раскинула руки: «обнимайте меня».
Сергей поднял свою драгоценную ношу и понес ее в ванную.
Известие о тракторах с наибольшим энтузиазмом воспринял Мирра. Пешие прогулки давались карлику нелегко, и теперь он блаженствовал, свесив с прицепа кривые ножки. Временами он начинал ерзать, что-то поправлять и вымащивать в созданном им «гнездовище-седалище», затем снова замирал и щурился на дорогу, осматривая ее сразу и назад, и вперед. Неизбалованный, как прочие, трамваями, машинами и поездами. Мирра, как выяснилось, очень любил кататься, и тряский бульдозер казался ему вершиной техники.
Ночной костер теперь разводили между тракторами и прицепами, из которых на ночь возводили «укрепленный квадрат» из четырех сегментов. Трактора немного защищали от ветра, и спать внутри металлических стен было как-то спокойнее.
Переход становился почти комфортным.
Запорожье.
Пропитанные зноем дни перетекали в жаркие, душные ночи. Смрадно плескался лениво текущий грязный Днепр, химический туман сворачивал листья на деревьях в черные сухие трубочки. Нечистая кожа, мокрая от пота прорезиненная ткань, воспаленные глаза, кашель, раздирающий больные бронхи, отслоившиеся ногти, скрюченные дети со сросшимися пальцами…
Город, в котором не осталось здоровья. Кто поверит, что когда-то здесь было мощное, вольное сердце казачества? Ныне это был умирающий термитник, кладбище ослепших сталеваров, что выполняли свой долг, подобно насекомым — ни на что уже не надеясь.
Этот мир умирал, и спасти его не было возможности. Но можно увести отсюда людей.
Вывести под чистое небо.
Ивс стоял у раскрытого настежь окна и тяжело дышал. По липу его струились капли пота: он плохо переносил ночную жару.
Все предусмотреть невозможно.
Его агент вышел наконец на двойника Эльзы. На женщину, которая очень похожа на его несчастную девочку. На трижды рожавшую старуху, которая никакого отношения не имеет к парку, к разлетающимся листьям и крошкам алого, пропитанного кровью стекла. И этот ее двойник, копия, фантом его памяти о прошлом, живет в Берлине. В городе, на который придется первый биологический удар.
Опять. Не ее, только тень. Слепок. Но это ЕЕ тень. ЕЕ призрак, эхо, отзвук ЕЕ шагов.
И ему предстоит убить ее еще раз. Она умрет мучительной смертью. Вместе с городом, вместе с детьми, рожденными от другого человека. Это военная операция, это неизбежная кровь.
Но это будет и ее кровь. Снова. Как тогда.
Ивс налил себе полстакана водки и выпил махом, единым глотком.
Не должна она опять. Он этого не допустит. И плевать на все инструкции. Иначе мальчики кровавые пойдут… Самому себе дороже станет. Нет, конечно, так не положено. Правила на то и правила, чтобы их соблюдать. Он сам всегда этого требует. От всех. Всегда. Но здесь особый случай. Это просто особый случай. Такое не учтешь, не предусмотришь. И ситуацию каждому не объяснишь. Именно в целях секретности, чтобы не разглашать… Чтобы не разглашать ненужными объяснениями… На свой страх и риск. Конечно. Все спорные ситуации проекта решаются на его усмотрение. Личное, да. Есть элементы личной заинтересованности. Но! Но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118