Замок взяли на ать-два.
Замешкались только на втором этаже: опомнившаяся охрана завалила лестницы мебелью, а когда баррикада стала непролазной, начала палить из пистолей. В ответ грянули дружные залпы. Скоро от раненых и убитых стало не протолкнуться. Кто-то запалил хозяйственные постройки, и Игнат, попытавшийся было ворваться на хозяйскую половину с черного хода, бешено взвыл от отчаяния.
В городе ударили в набат, подняли по тревоге малую дружину, но бунтовщики, увидев, как к воротам отовсюду стекается подмога Луговской, выкатили обе трофейные пушки и дали залп картечью. Вскоре удалось перерубить и цепи, удерживающие решетку, она гулко бухнула, вонзаясь зубьями в брусчатку, и замок оказался отрезанным от мира. Кирюха Беда взлетел по внешней лестнице на стену, воткнул треножник, обпер об него пищаль и, почти не целясь, выстрелом сбил единственного всадника в осаждавшей толпе. Народ отхлынул, испугавшись этого сильнее грохота пушек, не причинивших особого вреда, поскольку с выстрелом поторопились, и картечь пощипала городских лишь на излете.
– Отходи, народ, отходи! – слышалось с той стороны стены.
Беда хищно оскалился:
– Правильно, твари.
За его спиной басовито загудело – одна из башен замка пылала вовсю. Из всех окон выхлестывало пламя аж в три-четыре роста.
– Ничего себе! – восхитился Кирюха, прикидывая, что этак к вечеру от замка останутся одни головешки.
Игнат перешагнул через последнее мертвое тело синекафтанного, вдоль коридора тянуло едким дымом, который вышибал слезу и заставлял морщиться. Луговской нигде не было. Серебрянского с женой и детишками тоже.
– Ну и как это понимать? – ударил себя по ляжкам Игнат, обращаясь сразу ко всем.
– Должно быть, утекли тайным ходом, – подал голос один из сотоварищей.
– Дак ищите! – вскипел Малой. – Землю ройте! Что вы на меня таращитесь, как собаки на барана? – и он вцепился в чуб, с досадой понимая, что как-то нехорошо получилось, брательнику не понравится.
ГЛАВА 15
Гаврила Спиридонович шел впереди всех с фонарем, освещая дорогу и время от времени с тревогой оглядываясь на свою семью. Дети не плакали, хотя сама княгиня Серебрянская, кажется, уже вполне готова была разрыдаться. Побег длился третий час, а конца неширокому коридору, прорубленному эльфами в незапамятные времена, все не было.
Ланка слегка вполголоса проклинала трудолюбивый народ, а заодно прикидывала: не она ли виновница происшествия. Вчера, произнося заклинание на счастье, она как-то, заигравшись, забыла, что в таких случаях отвод для беды обычно делали на чертополох или хромую курицу, но Ланка решила, что и так пойдет, но не пошло… «Сказал „быть посему“ – и все стало наперекосяк», – с грустью вспоминала она. Счастье, что никто из бежавших о ее вине не догадывался.
Народу было немного: Луговская со своей товаркой, Адриан, князья Серебрянские с Тучей, который нежно нес на руках одно из чад Гаврилы Спиридоновича, да ее собственные, Ланкины, гайдуки, замыкавшие шествие. Когда она прорывалась в кабинет, они со всем юношеским пылом ей помогали, поэтому и оказались единственными связанными и недееспособными, когда егеря принялись крушить все вокруг. Охрана княгини вступила в бой, а Гаврила Спиридонович, едва поняв, что происходит, тут же начал умолять гостью воспользоваться потайным ходом. На благополучный исход он не надеялся и оказался прав. Так и вышло, что под руками у княгини никого не оказалось, кроме чужих гайдуков, вот они и топали позади, смущаясь оттого, что смеют дышать в спину Луговской перегаром.
Митяй, на которого всю дорогу со странным плотоядным любопытством таращилась Демцова, ушел в конец и, кажется, о чем-то крепко задумался. Скорохват, которому топать в тишине было тоскливо, тоже задержал шаг, надеясь хоть с Кожемякой потрепаться. Он ткнул Митяя в бок с ехидной усмешечкой:
– Видал, как на тебя эта фря столичная облизывалась?
– Угу, – кивнул Митяй, занятый своими мыслями.
– Дурак ты, это же самой Луговской подружка! Знаешь, что о ней рассказывают? – Он привстал на цыпочки, собираясь пересказать угрюмому Кожемяке то, что ему успели нащебетать кухонные девчонки, но Митяй отодвинул его в сторону, прямо как чурбан какой-то, и деловито пояснил:
– Не о том ты сейчас думаешь. Нас тут шестеро, дурневских. Если Тучу с Гаврилой скрутить, то, считай, в руках сама сестра Великого Князя окажется.
– Ты сдурел?! – споткнулся и в голос выругался Сашко, но Митяй на него шикнул, а потом так прижал к себе под мышку, что Скорохват дернулся и вырваться не смог.
– Я, допустим, сдурел, а егеря что, по-твоему, браги напились?
– Егеря бунтовщиками объявлены, у них выхода нет.
– А Ведьмин Круг кем объявили? – с несвойственной ему ехидцей спросил Кожемяка. – Радетельницами престола?
Сашко понял, что с ним не шутят, и забился пойманной рыбой, матерясь:
– Дурак ты, дурак!
– А ты тряпка! – плюнул на него Кожемяка. – Ладно, до Дурнева доберемся, там и решим. Один черт, от егерей им бежать больше некуда, Решетников-то тама.
– Вообще-то еще Малая серебрянская дружина есть, чтобы князя защищать.
– Ха! – Кожемяка шлепнул себя по ляжке. – До нее еще добраться надо! Я, понимаешь, дверку в залу, когда мы уходили, столом подпер, чтобы не захлопнулась невзначай.
Скорохват уставился на Митяя. Не ожидал он в увальне этакого коварства и по стеночке, по стеночке кинулся к своему дружку Ладейко.
Ланка нервно оглядывалась на парней, что-то у них там затевалось, а приотстать и шикнуть на них возможности не было. Павшая духом Серебрянская так вцепилась в нее, что, казалось, вырви руку – и она зарыдает брошенным дитем.
– А долго ль нам еще идти, Гаврила Спиридонович? – поинтересовалась улыбающаяся Анжела. – А то сдается мне, я слышу позади какой-то недружественный топот, дак хотелось бы иметь надежду, что мы не зря в эти подземелья нырнули.
Серебрянский остановился, и все вместе с ним тоже замерли, вслушиваясь. В тишине подземного царства собственное дыхание и стук сердца казались неприлично громкими, чего не замечали, когда шли, а стоило затаиться – им показалось, что треск пламени светильников заглушает все звуки. Самым чутким среди беглецов после Анжелы оказался Туча. Он стиснул челюсти и попытался передать ребенка Серебрянских на руки отцу, а сам протиснуться в арьергард, чтобы прикрыть.
– Нет, – запротестовал Гаврила Спиридонович, – тут уж немного осталось, вон метка на стене.
– Выскочить еще не значит спастись, – веско качнула головой Демцова. – За нами десятка два злых разбойников гонятся, не знаю как вы, а я в своих шелках от них далеко не убегу.
– Там кони, – закусил губу Гаврила Спиридонович.
– О! Тогда другое дело! Что же стоим? – И Демцова двинулась дальше, не удержавшись от того, чтобы не потрепать Серебрянского за щечку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126