Сейчас дочка подземного царя сидела на троне, сложенном из человеческих костей, и от нетерпения притопывала огромной ногой. Лапищи ее так сжали подлокотники трона, что мебель не выдержала и рассыпалась мелкой костяной крошкой. Причина для нетерпения была веская – в этот темный праздник полагалось гадать, чтобы суженого-ряженого увидеть. И, по мнению Усоньши, старая нянька слишком долго возилась с приготовлениями.
– Ох и красив же жених твой будет, рот его большим будет, зубы острыми будут – в три ряда… – говорила Буря-яга, не прерывая своего дела. Шибко ей хотелось дитятко порадовать. Старая ведьма за воспитанием Усоньши Виевны с самого рождения следила и привыкла все ее желания немедленно выполнять.
– Ох… – Великанша Усоньша от восторженного предвкушения закатила глаза, от волнения на лбу выступил горячий пот. И было отчего заволноваться – трех рядов зубов не было даже у Юши Змея Мощного, а Юша считался первым парнем в Пекельном царстве.
– Три, три, и все острые, – подтвердила нянька. – И рога у него будут ветвистые, и копыта на ногах крепкие. И гребень костяной меж рогов и до хвоста по всей спине…
– А грива? А хвост? Хвост-то какой будет?! – вопрошала Усоньша, высунув длинный язык.
– И хвост будет – длинный-длинный хвост, – приговаривала Буря-яга, устанавливая на столе темное зеркало, а возле него две черные свечи, замешанные на крови нетопыря.
На зеркало, так, чтобы в любой момент можно было прикрыть его гладь, она набросила кусок человечьей кожи, которая в делах ворожейных просто незаменима. Перед зеркалом поставила чашу с кровью. Усоньша самолично утопила в крови пару мышей и черную кошку, предварительно легонько придушив ее.
Тут за окном замка что-то зашумело, захлопали ставни, застучали по стеклам кулаки. И Усоньша Виевна, и нянька ее, Буря-яга, были очень любопытны. И, потакая своему болезненному любопытству, они кинулись посмотреть, что же там такое случилось. Свесились из окон по пояс, стараясь разглядеть причину переполоха, а потому не видели, как проскользнул в комнату злоумышленник. Был он высок ростом. На белом и румяном лице плутовски сверкали синие глаза. Золотые кудри украшал венок, сплетенный из синих, под цвет глаз, васильков. Звали молодца того Усладом, и очень уж он до шалостей всяких охоч был. А шалости эти, будучи от рождения талантливым подстрекателем, братец его планировал, Ярила. Это он сейчас, прикинувшись невидимым, за окном шумел, отвлекая великаншу и ее няньку.
Услад, тихонько ступая босыми ногами, подкрался к столу, зеркальце с него стащил, а на его место другое поставил. Да быстро так все сделал, что ни хозяйка страшной горницы, ни нянька ее подмены не заметили. Скрылся озорник за тяжелой, пыльной портьерой да сам заглянул в волшебное зеркало. И увидел Уд в стекле том волшебном ответ на вопрос великанши Усоньши Виевны о том, кто ее суженый. Увидел – и похолодел. Показало зеркало Усоньшину свадьбу. Сама великанша, лебедь черная, во главе стола сидит да улыбается. Нехорошо так улыбается, прямо-таки плотоядно, и на жениха злобно поглядывает. А в женихе Услад с превеликим ужасом себя узнал – бледного да жалкого под этим голодным Усоньшиным взглядом и под строгими взорами отца с матерью. И насмешливые, а порой и вовсе издевательские лики братьев и сестер тоже удовольствия озорнику не доставили. Один только Ярила с сочувствием на несчастного жениха смотрел, но в том сочувствии узрел Услад немалую долю облегчения.
– Видать, сурицы хмельной перебрал, привидится же такое, – пробормотал Услад. Он в сердцах зеркало от себя Отбросил и увиденную в нем свадьбу – свою и Усоньши – тоже из головы выбросил. И был таков.
Не найдя за окном ничего интересного, вернулись Усоньша Виевна да Буря-яга к гадальному столу, и подмены волшебного зеркала они конечно же не заметили. Нянька зажгла свечи и сунула воспитаннице в ручищи еще одно зеркальце – маленькое.
– Смотри внимательно, – прошамкала Буря-яга, просовывая свой длинный нос к столу.
Зеркало осветилось изнутри и показало толстого младенца, видимо новорожденного. Он громко кричал, открывая беззубый рот. Старая нянька с ужасом увидела, что держит этого младенца в руках царь Вавила – правитель Лукоморского царства.
– Человек?.. – разочарованно произнесла Усоньша.
Она запустила маленьким зеркалом в большое и, схватив няньку за ноги, принялась раскручивать над головой, иногда опуская несчастную Бурю-ягу на стол и стены. А Ярила с Удом, учинившие озорство, в окно смотрели, наблюдали за развитием событий да покатывались со смеху.
– Где три ряда клыков, кошелка старая?! – рычала взбешенная великанша. – Где рога длинные, ветвистые?! Ты кого мне тут подсуропила?!
Нянька пыталась что-то сказать в оправдание, но Усоньша Виевна не стала слушать ее. Она просто выбросила старуху в окно, зеркало волшебное следом кинула и прокричала:
– Пока этого человеческого урода со свету не сживешь, назад не возвращайся!
Долго сидела несчастная нянька на дне глубокой пропасти и с тоской смотрела вверх, туда, где на краю, страшном и обрывистом, белел замок Вия, сложенный из людских черепов. По ее морщинистым щекам текли горючие слезы. И не от обиды за себя, невинно пострадавшую, нет! Плакала ведьма старая от беспокойства за свою воспитанницу, лебедь черную Усоньшу Виевну. Кто присмотрит за дитем неразумным, кто теперь от опасностей убережет? А ну как ее неразумное чадо ворог какой доброте да жалости учить начнет?
От этой мысли по согбенной спине Бури-яги потек горячий, как смола в котлах у бесов, пот.
– Нет! Не бывать этому! – вскричала нянька и вскочила на кривые ноги, – Братец Кощей в поднебесье живет, дела неправедные, воровские там творит, – пробормотала она, – полечу к нему. Уж он-то поможет мне того злодея царевича отыскать!
И Буря-яга, засунув в рот крючковатые пальцы, оглушительно свистнула. Верный ее конь – волшебная метла мгновенно отозвалась, примчалась, словно верный пес, на зов хозяйки.
Оседлав метлу, старая злодейка понеслась вверх, туда, где находилось дно каменного колодца. Воды в том колодце с сотворения мира не было, да и кто бы ходил по воду в чащу буреломную, непроходимую? Через тот колодец можно было попасть из царства Пекельного в поднебесье, в страну Лукоморье. Там, в Лукоморье, стояла рядом с пустым колодцем избушка на курьих ногах, в которой обычно останавливалась старая ведьма, когда оказывалась в мире людей.
Вылетела метла из колодезного жерла и понесла Бурю-ягу к братцу Кощею.
Дворец Кощеев был сделан из хрусталя и даже во тьме мерцал да сверкал, правда, не так ярко, как при солнечном свете, но все же сверкание это издали было заметно. А стоял тот дворец на высокой Стеклянной горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76