В конце концов вы, может, сдадитесь. Но если вы располагаете временем, энергией и силой воли, у вас есть шансы на победу. Если вы к тому же располагаете мозгами — пакуйте вещи и присоединяйтесь к лорду Безнадеге, пьющему и блюющему. А если мозгов у вас нет, значит, вы уже занимаетесь этим".
Никки недавно купил факс — скорее для Банни, чем для себя. Банни царственно пренебрегала телефоном и никогда не отвечала на звонки. Никто не мог к нему дозвониться. Теперь проблема связи решалась просто.
В Бостоне начинало рассветать. Временами их ночи выдавались такими поздними и активными, что ложиться спать не имело смысла. Поэтому когда Банни раскидывалась, обнаженная, на кровати, почти шесть футов великолепной плоти — и все его, Никки просто садился у окна, поглядывая на реку, и царапал потихонечку в тетрадке, сгорбившись, как монах над Житиями святых.
Умей он рисовать, он запечатлел бы это длинное, нежное тело. Будь он поэтом, он воспел бы ее плоти славу тысячью разных стилей. Но ничего этого Никки не умел, поэтому писал эссе.
Он закрыл тетрадь, и посмотрел на восток, залитый солнцем. Прозрачный луч юркнул в комнату и зажег один из крупных розово-коричневых кружков вокруг сосков Банни. Как пепельница с дымящимся окурком, подумал Никки. Как только Банни проснется, она затащит его в постель для «верховой разминки», как она выражается. Никки знаком был с термином «гиперсексуальность» — специфическое мужское заболевание, проявляющееся в потере жизненных сил. Подобных симптомов он пока не обнаруживал. Никки открыл тетрадь и сделал пометку — нужно разобраться, не является ли постоянная потребность писать эссе проявлением гиперсексуальности.
И тут проснулся его факс. Никки быстро подскочил к аппарату, чтобы переключить на автоматический прием и печать. Факс простучал его координаты и имя, потом:
"Милый Никки, приготовься к семейному визиту — мы приезжаем вдвоем, не позже Рождества, не раньше ноября. Не пропади в канун Нового года! Мама".
Никки постоял около факса, перечитывая письмо. Эти короткие строчки выглядели серьезней, чем самое грозное предостережение. За все годы его учебы в Англии, Швейцарии и Америке Великий Шан Лао ни разу не посетил своего сына. Произошло что-то очень необычное. Возможно, это из-за матери с ее полуосознанной надеждой примирить Шан Лао с союзом Никки и Банни.
Сложив письмо, Никки подошел к своему столу. Месяц назад Банни переехала к нему, бросив свою квартиру. Она сказала, что там слишком часто звонит телефон. Теперь ее косметика была разбросана на его бумагах. Кроме этого, она ничего с собой не привезла. Никки одобрял путешествия налегке, но не беспорядок на рабочем месте. Он наклонился над столом, сдвигая в сторону тушь, помаду и тени. И почувствовал атаку с тыла. Его схватили за мошонку, но очень нежно.
— Бан!
— Стоять, жеребчик. Стоять. Ты весь в моей власти.
— Бан, слушай...
— Тихо, жеребчик. — Она нежно поглаживала его яички.
Выгнув шею, Никки увидел, что она стоит сзади на коленях.
— Ma chere, — начал он, — готовится что-то невероятное...
— Да, жеребчик. Я собираюсь овладеть тобой сзади. Где там наш большой толстый фонтанирующий черный Монблан?
— ...мой отец едет к нам в гости.
Ее пальцы рефлекторно остановились, и Никки охнул.
— Бан, эй! Больно!
Она убрала руку, но продолжала стоять на коленях, уставившись на его ягодицы.
— Интересно, знает ли он...
— Что знает? — оглянулся Никки.
— Ну, такой загадочный человек. В смысле, ты и твоя мама даже имени его не упоминали, вроде он какое-то sacred monster...
— Отличное определение! — Никки потянулся к тетради.
— Поэтому интересно, как он узнал...
— Что именно?
— Что я беременна.
Глава 21
Было уже больше шести. Почти весь персонал Ричланд-Тауэр разошелся. Но Чарли Ричардс еще беседовал с руководителями пищевой компании «Фуд Ю-Эс-Эй». Чарли уже связался с Базелем. Теперь, как только поступит ссуда на модернизацию оборудования — и ни секундой позже — откроется возможность отделить «Фуд Ю-Эс-Эй» от анстальта в Лихтенштейне и специально передать Чио в счет его доли.
Чарли вовсе не собирался драматизировать свое стремление обособиться от Чио Итало. Неприятно только, что иногда даже вполне законные интересы приходится защищать не вполне законными способами. К примеру, владелец супермаркета не станет убирать с полок плохо зарекомендовавший себя товар в надежде на неинформированных покупателей. Не пропадать же добру!
Уинфилд ожидала разговора с отцом в кабинете Энди Рейда, волнуясь из-за взрывоопасных новостей. Днем ей позвонил Никки из Бостона и сказал, что Банни беременна.
— О Господи... — растерянно произнесла Уинфилд. — Э... ты... я имею в виду... ты...
— ...хотел этого? — закончил за нее Никки. — Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. И еще одно осложнение: ко мне собирается приехать отец.
Уинфилд до сих пор ни разу не задумывалась над очевидным: Никки зависит от своих родителей. И то, каким тоном он упомянул о предстоящем визите Шана, ясно показывало, что роль отца в его жизни грандиозна.
После долгих перехихикиваний с Банни Уинфилд согласилась ознакомить с новостью родителей. Но сейчас ей было не до смеха. Они с Банни были одновременно и очень и не очень близкими. Уинфилд любила сестру, но ее раздражала манера Банни постоянно кому-нибудь подражать. Какое-то время она старалась во всем копировать Уинфилд. Это упрощало общение и в конечном счете было лестным, но самой Банни на пользу не шло. А с тех пор, как она окунулась в свои репродуктивные забавы, не будь они сестрами, им и словечком перекинуться не удалось бы — о чем говорить?.. Особенно резко они отличались именно своим отношением к сексу. Можно сказать, каждая сестра унаследовала сексуальную ориентацию одного из родителей. Безудержное грязноватое эпикурейство Мисси досталось Банни, а Уинфилд получила от Чарли... Что именно?..
Уинфилд ни минуты не сомневалась, что ее отец имел дионисийские наклонности не в меньшей степени, чем любой другой человек, в том числе и эта потрясающая экс-модель, доктор Гарнет, монополизировавшая все его свободное время. Гарнет раздражала ее не тем, что была недостаточно хороша для отца. Просто по мере того, как росло влияние Гарнет на Чарли, убывало ее собственное. Возможно, тот парень, Алек, был прав. Возможно, она действительно сексуально задвинута на отце. Уинфилд нахмурилась, глядя на свои руки с длинными пальцами. Она так мало знала о себе и всегда принимала в штыки то, что узнавала... Стремиться защищать своего отца — разве это не естественно?
В отношениях с Уинфилд Чарли полностью оправдывал свое прозвище — Эль Профессоре. Он был ее наставником по всем вопросам — начиная с того, почему не следует совать под кран включенную кофеварку, и кончая истощением озонового слоя планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Никки недавно купил факс — скорее для Банни, чем для себя. Банни царственно пренебрегала телефоном и никогда не отвечала на звонки. Никто не мог к нему дозвониться. Теперь проблема связи решалась просто.
В Бостоне начинало рассветать. Временами их ночи выдавались такими поздними и активными, что ложиться спать не имело смысла. Поэтому когда Банни раскидывалась, обнаженная, на кровати, почти шесть футов великолепной плоти — и все его, Никки просто садился у окна, поглядывая на реку, и царапал потихонечку в тетрадке, сгорбившись, как монах над Житиями святых.
Умей он рисовать, он запечатлел бы это длинное, нежное тело. Будь он поэтом, он воспел бы ее плоти славу тысячью разных стилей. Но ничего этого Никки не умел, поэтому писал эссе.
Он закрыл тетрадь, и посмотрел на восток, залитый солнцем. Прозрачный луч юркнул в комнату и зажег один из крупных розово-коричневых кружков вокруг сосков Банни. Как пепельница с дымящимся окурком, подумал Никки. Как только Банни проснется, она затащит его в постель для «верховой разминки», как она выражается. Никки знаком был с термином «гиперсексуальность» — специфическое мужское заболевание, проявляющееся в потере жизненных сил. Подобных симптомов он пока не обнаруживал. Никки открыл тетрадь и сделал пометку — нужно разобраться, не является ли постоянная потребность писать эссе проявлением гиперсексуальности.
И тут проснулся его факс. Никки быстро подскочил к аппарату, чтобы переключить на автоматический прием и печать. Факс простучал его координаты и имя, потом:
"Милый Никки, приготовься к семейному визиту — мы приезжаем вдвоем, не позже Рождества, не раньше ноября. Не пропади в канун Нового года! Мама".
Никки постоял около факса, перечитывая письмо. Эти короткие строчки выглядели серьезней, чем самое грозное предостережение. За все годы его учебы в Англии, Швейцарии и Америке Великий Шан Лао ни разу не посетил своего сына. Произошло что-то очень необычное. Возможно, это из-за матери с ее полуосознанной надеждой примирить Шан Лао с союзом Никки и Банни.
Сложив письмо, Никки подошел к своему столу. Месяц назад Банни переехала к нему, бросив свою квартиру. Она сказала, что там слишком часто звонит телефон. Теперь ее косметика была разбросана на его бумагах. Кроме этого, она ничего с собой не привезла. Никки одобрял путешествия налегке, но не беспорядок на рабочем месте. Он наклонился над столом, сдвигая в сторону тушь, помаду и тени. И почувствовал атаку с тыла. Его схватили за мошонку, но очень нежно.
— Бан!
— Стоять, жеребчик. Стоять. Ты весь в моей власти.
— Бан, слушай...
— Тихо, жеребчик. — Она нежно поглаживала его яички.
Выгнув шею, Никки увидел, что она стоит сзади на коленях.
— Ma chere, — начал он, — готовится что-то невероятное...
— Да, жеребчик. Я собираюсь овладеть тобой сзади. Где там наш большой толстый фонтанирующий черный Монблан?
— ...мой отец едет к нам в гости.
Ее пальцы рефлекторно остановились, и Никки охнул.
— Бан, эй! Больно!
Она убрала руку, но продолжала стоять на коленях, уставившись на его ягодицы.
— Интересно, знает ли он...
— Что знает? — оглянулся Никки.
— Ну, такой загадочный человек. В смысле, ты и твоя мама даже имени его не упоминали, вроде он какое-то sacred monster...
— Отличное определение! — Никки потянулся к тетради.
— Поэтому интересно, как он узнал...
— Что именно?
— Что я беременна.
Глава 21
Было уже больше шести. Почти весь персонал Ричланд-Тауэр разошелся. Но Чарли Ричардс еще беседовал с руководителями пищевой компании «Фуд Ю-Эс-Эй». Чарли уже связался с Базелем. Теперь, как только поступит ссуда на модернизацию оборудования — и ни секундой позже — откроется возможность отделить «Фуд Ю-Эс-Эй» от анстальта в Лихтенштейне и специально передать Чио в счет его доли.
Чарли вовсе не собирался драматизировать свое стремление обособиться от Чио Итало. Неприятно только, что иногда даже вполне законные интересы приходится защищать не вполне законными способами. К примеру, владелец супермаркета не станет убирать с полок плохо зарекомендовавший себя товар в надежде на неинформированных покупателей. Не пропадать же добру!
Уинфилд ожидала разговора с отцом в кабинете Энди Рейда, волнуясь из-за взрывоопасных новостей. Днем ей позвонил Никки из Бостона и сказал, что Банни беременна.
— О Господи... — растерянно произнесла Уинфилд. — Э... ты... я имею в виду... ты...
— ...хотел этого? — закончил за нее Никки. — Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. И еще одно осложнение: ко мне собирается приехать отец.
Уинфилд до сих пор ни разу не задумывалась над очевидным: Никки зависит от своих родителей. И то, каким тоном он упомянул о предстоящем визите Шана, ясно показывало, что роль отца в его жизни грандиозна.
После долгих перехихикиваний с Банни Уинфилд согласилась ознакомить с новостью родителей. Но сейчас ей было не до смеха. Они с Банни были одновременно и очень и не очень близкими. Уинфилд любила сестру, но ее раздражала манера Банни постоянно кому-нибудь подражать. Какое-то время она старалась во всем копировать Уинфилд. Это упрощало общение и в конечном счете было лестным, но самой Банни на пользу не шло. А с тех пор, как она окунулась в свои репродуктивные забавы, не будь они сестрами, им и словечком перекинуться не удалось бы — о чем говорить?.. Особенно резко они отличались именно своим отношением к сексу. Можно сказать, каждая сестра унаследовала сексуальную ориентацию одного из родителей. Безудержное грязноватое эпикурейство Мисси досталось Банни, а Уинфилд получила от Чарли... Что именно?..
Уинфилд ни минуты не сомневалась, что ее отец имел дионисийские наклонности не в меньшей степени, чем любой другой человек, в том числе и эта потрясающая экс-модель, доктор Гарнет, монополизировавшая все его свободное время. Гарнет раздражала ее не тем, что была недостаточно хороша для отца. Просто по мере того, как росло влияние Гарнет на Чарли, убывало ее собственное. Возможно, тот парень, Алек, был прав. Возможно, она действительно сексуально задвинута на отце. Уинфилд нахмурилась, глядя на свои руки с длинными пальцами. Она так мало знала о себе и всегда принимала в штыки то, что узнавала... Стремиться защищать своего отца — разве это не естественно?
В отношениях с Уинфилд Чарли полностью оправдывал свое прозвище — Эль Профессоре. Он был ее наставником по всем вопросам — начиная с того, почему не следует совать под кран включенную кофеварку, и кончая истощением озонового слоя планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140