«Мои дела идут превосходно! А ваши?..» Но сегодня, нарочно появившись в зале на несколько секунд позже, чем Сталин и Черчилль, Трумэн каждым своим движением, казалось, излучал торжествующую энергию.
Легкой, пружинящей походкой он подошел к столу возле которого уже стояли Черчилль и Сталин, небрежным движением протянул руку первому и с силой пожал кисть второго.
Затем, не ожидая, когда его партнеры усядутся, первым опустился в кресло и громко объявил:
– Заседание открыто! По поручению министров иностранных дел сегодня будет докладывать мистер Бирнс.
– Я начну с вопроса, по которому было достигнуто согласие, – своей привычной скороговоркой начал Бирнс. – Мы условились, что Совет министров должен быть учрежден не позднее первого сентября. Правительству Китая, а также Временному правительству Франции будут посланы телеграммы с приглашением принять участие в работе Совета до того, как будет официально объявлено о его учреждении.
Бирнс сделал паузу.
– Будем щадить самолюбие других, – усмехнувшись, добавил он. – Следующий вопрос, – продолжал Бирнс официальным тоном, – экономические принципы в отношении Германии. Так как доклад подкомиссии был только что представлен и наши делегации не успели как следует изучить его, мы предлагаем перенести обсуждение этого вопроса на завтра. Наконец, следующим был польский вопрос, – медленно, словно подчеркивая, что именно этот вопрос является сейчас главным, произнес Бирнс. – Его нам предстоит обсудить сегодня.
– Что же именно мы будем сегодня обсуждать? – спросил Сталин.
Бирнс пожал плечами.
– Мы будем обсуждать вопрос о ликвидации «лондонского» правительства.
– И о выполнении ялтинской Декларации? – не то спрашивая, не то утверждая, сказал Сталин.
– Разумеется, – с легкой укоризной подтвердил Бирнс. – В этой связи я вынужден констатировать, что созданная нами подкомиссия не достигла полного соглашения. Вопросы, по которым остались разногласия, были обстоятельно обсуждены. По некоторым пунктам удалось достигнуть соглашения, но другие, наиболее серьезные, так и остались нерешенными. Нам не остается ничего другого, как передать их на обсуждение глав правительств.
Трумэн несколько свысока посмотрел на Сталина. Тот сидел в своей обычной позе. Лицо его показалось президенту усталым лицом пожилого человека, который к тому же, по слухам, накануне отъезда в Потсдам перенес сердечный приступ.
– Я хочу перечислить вопросы, предлагаемые на ваше рассмотрение, джентльмены, – повышая голос, с новой энергией продолжал Бирнс. – Первый относится к передаче активов польскому правительству и к признанию польским правительством обязательств в отношении Соединенных Штатов и Великобритании. Второй: о проведении в Польше свободных выборов и обеспечении там свободы печати.
«Итак, бык наконец взят за рога», – с удовлетворением подумал Трумэн. Начинался открытый бой. «Свободные выборы» должны были стать тем главным рычагом, с помощью которого Трумэн и Черчилль намеревались ликвидировать польское Временное правительство национального единства.
«Свободные выборы» означали равноправное участие в них всех партий, существовавших в довоенной Польше. Конечно, устранить коммунистов от участия в выборах при нынешних условиях невозможно. Но оно будет парализовано свободой действий контрреволюционных партий, свободой заговоров, организуемых агентами Даллеса, свободой травли коммунистов со страниц новых польских газет, на создание которых Соединенные Штаты не пожалеют денег.
«Свободные и ничем не беспрепятственные выборы» – эта формулировка была записана в коммюнике «О Польше», принятом несколько месяцев назад в Крыму. Пусть Сталин попробует ее теперь пересмотреть!
Трумэн размышлял, как ему вести себя, если Сталин попытается изменить ялтинскую формулировку. Очевидно, надо будет резко оборвать его. Прочесть соответствующее место из коммюнике. А впрочем, стоит ли что-то еще читать, что-то цитировать… «А что, если, – думал Трумэн, – без всяких околичностей, прямо в лоб, спросить Сталина, представляет ли он себе силу взрыва двадцати тысяч тонн тринитротолуола?..» Трумэн знал, что никогда не сделает этого. Никогда?.. По крайней мере, не раньше, чем станет известно мнение начальников штабов. А оно станет известно только завтра…
Сейчас вопрос о свободных выборах в Польше был ключевым. Трумэн с нетерпением ждал обсуждения именно этого вопроса.
Но пока что Бирнс говорил о британских денежных претензиях к Польше. Он отметил, что Великобритания и Соединенные Штаты готовы передать принадлежащие Польше ценности ее законному правительству, но лишь после того, как порядок передачи будет детально обсужден правительствами Польского государства и Соединенных Штатов. При этом правительство Польши должно взять на себя ряд обязательств перед западными союзниками.
– У русской делегации на этот счет несколько иное мнение, – сказал Бирнс. – Она настаивает, чтобы все принадлежащие Польше ценности были безоговорочно переданы нынешнему правительству в Варшаве.
Сделав паузу, Бирнс спросил:
– Будем ли мы обсуждать пункты разногласий по мере их оглашения, или я могу докладывать дальше?
– Выслушаем сначала доклад, – предложил Сталин, – а затем перейдем к обсуждению.
– После дискуссии, – продолжал Бирнс, не дожидаясь ответа от Трумэна и Черчилля, – согласован пункт о содействии польскому правительству в деле возвращения на родину поляков-эмигрантов, в том числе служащих в польских вооруженных силах и торговом флоте. Разумеется, – Бирнс строго посмотрел на Сталина, – мы ожидаем, что возвратившимся полякам будут предоставлены личные и имущественные права на равных основаниях со всеми польскими гражданами.
Бирнс с удовлетворением отметил, что Сталин едва заметно кивнул.
– По следующему пункту возникли разногласия, – объявил Бирнс. – Вот этот пункт: «Три державы принимают во внимание, что Временное польское правительство, в соответствии с решениями Крымской конференции, согласилось провести свободные и ничем не воспрепятственные выборы, в которых все демократические и антинацистские партии будут иметь право принимать участие и выставлять кандидатов. Три державы выражают серьезную надежду, что выборы будут проведены таким образом, чтобы для всего мира было ясно, что все демократические и антинацистские круги польского общественного мнения имели возможность свободно выразить свои взгляды… Далее, три державы ожидают, что представители союзной печати будут пользоваться полной свободой сообщать миру о ходе событий в Польше до и во время выборов». Бирнс снова сделал паузу.
– Советская делегация, – продолжал он, – предлагает исключить две последние фразы этого пункта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Легкой, пружинящей походкой он подошел к столу возле которого уже стояли Черчилль и Сталин, небрежным движением протянул руку первому и с силой пожал кисть второго.
Затем, не ожидая, когда его партнеры усядутся, первым опустился в кресло и громко объявил:
– Заседание открыто! По поручению министров иностранных дел сегодня будет докладывать мистер Бирнс.
– Я начну с вопроса, по которому было достигнуто согласие, – своей привычной скороговоркой начал Бирнс. – Мы условились, что Совет министров должен быть учрежден не позднее первого сентября. Правительству Китая, а также Временному правительству Франции будут посланы телеграммы с приглашением принять участие в работе Совета до того, как будет официально объявлено о его учреждении.
Бирнс сделал паузу.
– Будем щадить самолюбие других, – усмехнувшись, добавил он. – Следующий вопрос, – продолжал Бирнс официальным тоном, – экономические принципы в отношении Германии. Так как доклад подкомиссии был только что представлен и наши делегации не успели как следует изучить его, мы предлагаем перенести обсуждение этого вопроса на завтра. Наконец, следующим был польский вопрос, – медленно, словно подчеркивая, что именно этот вопрос является сейчас главным, произнес Бирнс. – Его нам предстоит обсудить сегодня.
– Что же именно мы будем сегодня обсуждать? – спросил Сталин.
Бирнс пожал плечами.
– Мы будем обсуждать вопрос о ликвидации «лондонского» правительства.
– И о выполнении ялтинской Декларации? – не то спрашивая, не то утверждая, сказал Сталин.
– Разумеется, – с легкой укоризной подтвердил Бирнс. – В этой связи я вынужден констатировать, что созданная нами подкомиссия не достигла полного соглашения. Вопросы, по которым остались разногласия, были обстоятельно обсуждены. По некоторым пунктам удалось достигнуть соглашения, но другие, наиболее серьезные, так и остались нерешенными. Нам не остается ничего другого, как передать их на обсуждение глав правительств.
Трумэн несколько свысока посмотрел на Сталина. Тот сидел в своей обычной позе. Лицо его показалось президенту усталым лицом пожилого человека, который к тому же, по слухам, накануне отъезда в Потсдам перенес сердечный приступ.
– Я хочу перечислить вопросы, предлагаемые на ваше рассмотрение, джентльмены, – повышая голос, с новой энергией продолжал Бирнс. – Первый относится к передаче активов польскому правительству и к признанию польским правительством обязательств в отношении Соединенных Штатов и Великобритании. Второй: о проведении в Польше свободных выборов и обеспечении там свободы печати.
«Итак, бык наконец взят за рога», – с удовлетворением подумал Трумэн. Начинался открытый бой. «Свободные выборы» должны были стать тем главным рычагом, с помощью которого Трумэн и Черчилль намеревались ликвидировать польское Временное правительство национального единства.
«Свободные выборы» означали равноправное участие в них всех партий, существовавших в довоенной Польше. Конечно, устранить коммунистов от участия в выборах при нынешних условиях невозможно. Но оно будет парализовано свободой действий контрреволюционных партий, свободой заговоров, организуемых агентами Даллеса, свободой травли коммунистов со страниц новых польских газет, на создание которых Соединенные Штаты не пожалеют денег.
«Свободные и ничем не беспрепятственные выборы» – эта формулировка была записана в коммюнике «О Польше», принятом несколько месяцев назад в Крыму. Пусть Сталин попробует ее теперь пересмотреть!
Трумэн размышлял, как ему вести себя, если Сталин попытается изменить ялтинскую формулировку. Очевидно, надо будет резко оборвать его. Прочесть соответствующее место из коммюнике. А впрочем, стоит ли что-то еще читать, что-то цитировать… «А что, если, – думал Трумэн, – без всяких околичностей, прямо в лоб, спросить Сталина, представляет ли он себе силу взрыва двадцати тысяч тонн тринитротолуола?..» Трумэн знал, что никогда не сделает этого. Никогда?.. По крайней мере, не раньше, чем станет известно мнение начальников штабов. А оно станет известно только завтра…
Сейчас вопрос о свободных выборах в Польше был ключевым. Трумэн с нетерпением ждал обсуждения именно этого вопроса.
Но пока что Бирнс говорил о британских денежных претензиях к Польше. Он отметил, что Великобритания и Соединенные Штаты готовы передать принадлежащие Польше ценности ее законному правительству, но лишь после того, как порядок передачи будет детально обсужден правительствами Польского государства и Соединенных Штатов. При этом правительство Польши должно взять на себя ряд обязательств перед западными союзниками.
– У русской делегации на этот счет несколько иное мнение, – сказал Бирнс. – Она настаивает, чтобы все принадлежащие Польше ценности были безоговорочно переданы нынешнему правительству в Варшаве.
Сделав паузу, Бирнс спросил:
– Будем ли мы обсуждать пункты разногласий по мере их оглашения, или я могу докладывать дальше?
– Выслушаем сначала доклад, – предложил Сталин, – а затем перейдем к обсуждению.
– После дискуссии, – продолжал Бирнс, не дожидаясь ответа от Трумэна и Черчилля, – согласован пункт о содействии польскому правительству в деле возвращения на родину поляков-эмигрантов, в том числе служащих в польских вооруженных силах и торговом флоте. Разумеется, – Бирнс строго посмотрел на Сталина, – мы ожидаем, что возвратившимся полякам будут предоставлены личные и имущественные права на равных основаниях со всеми польскими гражданами.
Бирнс с удовлетворением отметил, что Сталин едва заметно кивнул.
– По следующему пункту возникли разногласия, – объявил Бирнс. – Вот этот пункт: «Три державы принимают во внимание, что Временное польское правительство, в соответствии с решениями Крымской конференции, согласилось провести свободные и ничем не воспрепятственные выборы, в которых все демократические и антинацистские партии будут иметь право принимать участие и выставлять кандидатов. Три державы выражают серьезную надежду, что выборы будут проведены таким образом, чтобы для всего мира было ясно, что все демократические и антинацистские круги польского общественного мнения имели возможность свободно выразить свои взгляды… Далее, три державы ожидают, что представители союзной печати будут пользоваться полной свободой сообщать миру о ходе событий в Польше до и во время выборов». Бирнс снова сделал паузу.
– Советская делегация, – продолжал он, – предлагает исключить две последние фразы этого пункта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74