Они думают, что социально обеспечены и застрахованы от любой непредвиденности, любой случайности. Есть или нет у них счет в банке, но они наверняка по уши в долгах, ссудах и закладных. У них, так они думают, самое лучшее в мире медицинское обслуживание, и все же в конце концов они умрут от тысяч ужасных болезней, которые наследуют даже американские граждане. Нет числа тем, кто будет покалечен и изувечен на фабриках и заводах, в шахтах и лабораториях; еще больше будет ранено, изуродовано или убито в автомобильных авариях. Автомобилями больше, чем Джаггернаутом Марса. Только болезни унесут в могилу больше, чем все катастрофы, вместе взятые. Многие окажутся hors de combat от неумеренного пьянства или наркотиков. И почти столько же — от переедания или употребления продуктов, выращенных на химикатах. Легионы умрут от одного лишь страха и тоски, ни от чего больше.
И, в продолжение повести... те, кому удастся разбогатеть, если проживут достаточно долго, увидят, как их дети пустят по ветру так ловко нажитое ими добро. У кого было три машины, когда достаточно одной, закончат жизнь в инвалидном кресле. Кто копил деньги, увидят, как их загребают те, кто хочет, чтобы деньги делали деньги. Кто всю жизнь работал, как вол, в старости получат пенсию, на которую собаку и ту с трудом можно прокормить. Что до индустриального рабочего, то ему живется не лучше, чем тунеядцу. По сравнению с ним странствующий рабочий, который ныне почти перевелся, живет роскошно. Люди стали жить дольше, но что касается здоровья, энергичности и того же долголетия, им далеко до полунищих закаленных балканских горцев. Сколькие в этой земле изобилия доживают до восьмидесяти, девяноста или ста и сохраняют крепость духа и тела, а не страдают от хронических болезней, сохраняют все зубы, а не сверкают вставной челюстью? О скольких из тех, кто дожил до семидесяти, можно сказать, что они «живут»? (Доводилось вам видеть в южной Калифорнии и Флориде фантастических маразматиков, которые гоняют на своих моторизованных инвалидных креслах? Видели, как они целыми днями просиживают за криббиджем, шашками, картами, домино?)
А как кончают свои дни писатели, художники, скульпторы, музыканты, актеры, танцовщики, если говорить о творческом меньшинстве? На ложе из роз? Выглядит ли кто из них хотя бы так, как выглядел Гете на смертном одре? Обратите внимание, как постепенно исчезают поэты. Никто, будучи в здравом уме, не выберет долю поэта в этой обетованной стране!
Да, Хемингуэй живет прекрасно, на первый взгляд. Назовите хотя бы тысячу других, кто живет, как он!
Можете сделать минутный перерыв и почитать, как умер великий Миларепа (после безуспешной попытки отравиться), это было бы поучительно. Или как Рамакришна, умирая от рака, утешал и подбадривал учеников. Или как Уильям Блейк покидал этот мир с песней на устах.
Странно, но несмотря на все достижения науки, люди не умирают так, как умерли те, кого я назвал. Они умирают самым жалким образом, здесь, в Америке, хотя выложили непомерные деньги на врача, хирурга и палату в больнице. Им могут устроить сногсшибательные похороны, но никому еще не удалось помочь им умереть спокойно, благородно, безмятежно. Мало кто позволяет себе роскошь умереть в собственной постели.
«Человеческое тело — не случайность. Оно было создано с преднамеренной целью. Несомненно, „оно, как цветок, взрастает и гибнет, как летучая тень, тает бесследно“. Таков путь всякой материи. Но силы созидания и естественные законы, управляющие ею, всемогущи, всеведущи, вездесущи и вечны.
Тело возникает из клетки меньше одной сотой дюйма в диаметре, не содержащей ничего того, из чего состоит тело. Вскоре она вырастает в организм, и шестьдесят две с половиной тысячи миль кровеносных сосудов составляют лишь его малую часть. Тело живет и функционирует, пока злоупотребления, болезнь или какая-нибудь иная сила не разрушат его.
Некоторые тела приходят в мир уже мертвыми. Другие живут разный срок, средняя вероятная продолжительность жизни составляет около пятидесяти девяти лет. Некоторые живут до ста и более...
Из девяти основных функций тела рост и способность к восстановлению имеют наибольшее значение для долголетия. Кажется, что жизненные процессы, ответственные за рост, прекращаются в зрелом возрасте, но мы... обнаружили, что это не так. Они прекращаются лишь частично. Пока не приходит пора замены основных элементов тела для поддержания жизни, они продолжают происходить. Но без надлежащего стимула в этих процессах, очевидно, накапливается усталость и происходит их замедление. Когда жизненные процессы полностью преобладают над процессами распада, каждую минуту образуются сто сорок миллионов клеток. Это означает замещение восьми процентов основных элементов тела каждый месяц, то есть в год оно обновляется на девяносто шесть процентов.
Если было бы возможно поднять этот процент, средняя продолжительность жизни была бы в несколько раз большей, чем она есть сейчас. Мало того, человек мог бы жить почти бесконечно...»
Величайший самообман, которым мы занимаемся постоянно, состоит в том, что мы стараемся облегчить себе жизнь, сделать ее более комфортной, более приятной, более полезной. А получаем обратное. Каждый день и всеми способами мы делаем ее все застойней, все тоскливей, все бесполезней. Одним отвратительным словом: напрасной. Наши помыслы, силы, сама наша жизнь направлены на то, чтобы создавать вещи бессмысленные, ненужные, вредные. Невероятная по размаху деятельность, которая развернулась в лесу, на поле, шахте и заводе, не прибавляет ни счастья, ни удовлетворения, ни душевного покоя или лет жизни тем, кто в ней участвует. Очень, очень редко кто из американцев получает удовольствие от работы, которою вынужден заниматься изо дня в день. Большинство считает ее отупляющей и унизительной. Лишь немногим удается вырваться из порочного круга. Огромное же большинство обречено влачить существование ничем не лучшее, чем существование раба, заключенного, слабоумного в психушке. Великими свершениями, как это возвышенно именуется, мы обязаны каторжникам. То, что многие из них прекрасно образованы, лишь усугубляет картину. Сколь мало значит, кто вы по профессии: адвокат, врач, проповедник, судья, химик, инженер, учитель или архитектор. Или же разнорабочий на стройке, портовый грузчик, банковский клерк, землекоп, шулер или мусорщик. Кому по-настоящему нравится то, что он делает изо дня в день? Что не дает человеку бросить свою работу, торговлю, профессию или занятие? Инерция. Мы, стиснутые, как в тисках, не можем оторваться друг от друга, живем за счет друг друга, мучаем друг друга. Мы, если взять для сравнения мир насекомых, напоминаем их выродившееся потомство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
И, в продолжение повести... те, кому удастся разбогатеть, если проживут достаточно долго, увидят, как их дети пустят по ветру так ловко нажитое ими добро. У кого было три машины, когда достаточно одной, закончат жизнь в инвалидном кресле. Кто копил деньги, увидят, как их загребают те, кто хочет, чтобы деньги делали деньги. Кто всю жизнь работал, как вол, в старости получат пенсию, на которую собаку и ту с трудом можно прокормить. Что до индустриального рабочего, то ему живется не лучше, чем тунеядцу. По сравнению с ним странствующий рабочий, который ныне почти перевелся, живет роскошно. Люди стали жить дольше, но что касается здоровья, энергичности и того же долголетия, им далеко до полунищих закаленных балканских горцев. Сколькие в этой земле изобилия доживают до восьмидесяти, девяноста или ста и сохраняют крепость духа и тела, а не страдают от хронических болезней, сохраняют все зубы, а не сверкают вставной челюстью? О скольких из тех, кто дожил до семидесяти, можно сказать, что они «живут»? (Доводилось вам видеть в южной Калифорнии и Флориде фантастических маразматиков, которые гоняют на своих моторизованных инвалидных креслах? Видели, как они целыми днями просиживают за криббиджем, шашками, картами, домино?)
А как кончают свои дни писатели, художники, скульпторы, музыканты, актеры, танцовщики, если говорить о творческом меньшинстве? На ложе из роз? Выглядит ли кто из них хотя бы так, как выглядел Гете на смертном одре? Обратите внимание, как постепенно исчезают поэты. Никто, будучи в здравом уме, не выберет долю поэта в этой обетованной стране!
Да, Хемингуэй живет прекрасно, на первый взгляд. Назовите хотя бы тысячу других, кто живет, как он!
Можете сделать минутный перерыв и почитать, как умер великий Миларепа (после безуспешной попытки отравиться), это было бы поучительно. Или как Рамакришна, умирая от рака, утешал и подбадривал учеников. Или как Уильям Блейк покидал этот мир с песней на устах.
Странно, но несмотря на все достижения науки, люди не умирают так, как умерли те, кого я назвал. Они умирают самым жалким образом, здесь, в Америке, хотя выложили непомерные деньги на врача, хирурга и палату в больнице. Им могут устроить сногсшибательные похороны, но никому еще не удалось помочь им умереть спокойно, благородно, безмятежно. Мало кто позволяет себе роскошь умереть в собственной постели.
«Человеческое тело — не случайность. Оно было создано с преднамеренной целью. Несомненно, „оно, как цветок, взрастает и гибнет, как летучая тень, тает бесследно“. Таков путь всякой материи. Но силы созидания и естественные законы, управляющие ею, всемогущи, всеведущи, вездесущи и вечны.
Тело возникает из клетки меньше одной сотой дюйма в диаметре, не содержащей ничего того, из чего состоит тело. Вскоре она вырастает в организм, и шестьдесят две с половиной тысячи миль кровеносных сосудов составляют лишь его малую часть. Тело живет и функционирует, пока злоупотребления, болезнь или какая-нибудь иная сила не разрушат его.
Некоторые тела приходят в мир уже мертвыми. Другие живут разный срок, средняя вероятная продолжительность жизни составляет около пятидесяти девяти лет. Некоторые живут до ста и более...
Из девяти основных функций тела рост и способность к восстановлению имеют наибольшее значение для долголетия. Кажется, что жизненные процессы, ответственные за рост, прекращаются в зрелом возрасте, но мы... обнаружили, что это не так. Они прекращаются лишь частично. Пока не приходит пора замены основных элементов тела для поддержания жизни, они продолжают происходить. Но без надлежащего стимула в этих процессах, очевидно, накапливается усталость и происходит их замедление. Когда жизненные процессы полностью преобладают над процессами распада, каждую минуту образуются сто сорок миллионов клеток. Это означает замещение восьми процентов основных элементов тела каждый месяц, то есть в год оно обновляется на девяносто шесть процентов.
Если было бы возможно поднять этот процент, средняя продолжительность жизни была бы в несколько раз большей, чем она есть сейчас. Мало того, человек мог бы жить почти бесконечно...»
Величайший самообман, которым мы занимаемся постоянно, состоит в том, что мы стараемся облегчить себе жизнь, сделать ее более комфортной, более приятной, более полезной. А получаем обратное. Каждый день и всеми способами мы делаем ее все застойней, все тоскливей, все бесполезней. Одним отвратительным словом: напрасной. Наши помыслы, силы, сама наша жизнь направлены на то, чтобы создавать вещи бессмысленные, ненужные, вредные. Невероятная по размаху деятельность, которая развернулась в лесу, на поле, шахте и заводе, не прибавляет ни счастья, ни удовлетворения, ни душевного покоя или лет жизни тем, кто в ней участвует. Очень, очень редко кто из американцев получает удовольствие от работы, которою вынужден заниматься изо дня в день. Большинство считает ее отупляющей и унизительной. Лишь немногим удается вырваться из порочного круга. Огромное же большинство обречено влачить существование ничем не лучшее, чем существование раба, заключенного, слабоумного в психушке. Великими свершениями, как это возвышенно именуется, мы обязаны каторжникам. То, что многие из них прекрасно образованы, лишь усугубляет картину. Сколь мало значит, кто вы по профессии: адвокат, врач, проповедник, судья, химик, инженер, учитель или архитектор. Или же разнорабочий на стройке, портовый грузчик, банковский клерк, землекоп, шулер или мусорщик. Кому по-настоящему нравится то, что он делает изо дня в день? Что не дает человеку бросить свою работу, торговлю, профессию или занятие? Инерция. Мы, стиснутые, как в тисках, не можем оторваться друг от друга, живем за счет друг друга, мучаем друг друга. Мы, если взять для сравнения мир насекомых, напоминаем их выродившееся потомство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122