Николь презрительно поджала губы.
При виде ее реакции Сэйбер усмехнулся:
– Слегка подавляет, не правда ли? Но у Жана свои представления о том, чего от него ждут. Он считает, что так легче добиться расположения богатых клиентов.
Николь решила, что к Сэйберу ей следует относиться как к неприятной обузе. Она скорчила брезгливую гримасу и пожала плечами, всем своим видом давая понять, что окружающее ее нимало не касается, и лишь благородные манеры, о которых он и представления не имеет, удерживают ее в его обществе. Но Сэйбер на это лишь рассмеялся, и Николь ничего не осталось, как отвернуться.
В душе она была игроком и теперь не могла не признать, что миг удачи упущен. Слишком сильны были владевшие ею чувства, чтобы трезво и спокойно обдумать создавшееся положение. Но вести себя следовало очень осторожно! Единственным средством защиты сейчас оставалось безразличие. Она украдкой обернулась и увидела на его лице усмешку.
– Вас что-то забавляет? – холодно спросила она. Сэйбер вызывающе ответил:
– Да. Ты. Я и не припомню, когда – за исключением постели, разумеется, – я получал такое удовольствие от девки.
Николь собралась ответить в том же тоне, но в этот миг на пороге появился улыбающийся Лафит.
– О, друг мой, ты вернулся! Когда сообщили, что кто-то слоняется у каземата, ты так стремительно умчался. Я даже подумал, что уже сегодня не вернешься.
Потом он окинул Николь придирчивым взглядом и произнес:
– Ну, конечно! Теперь я понимаю. Для девушки она довольно высокая, а в таком платье фигуру не различишь. Сколько, ты говоришь, ей лет?
Не глядя в ее сторону, Сэйбер ответил:
– Восемнадцать или чуть побольше. Да и потом, если волосы туго стянуты, ни о чем не догадаешься.
Он повернулся к ней и резким грубым движением распустил ей волосы, которые рассыпались по плечам, отливая золотистым блеском. Лафит восторженно причмокнул.
– Недурно! А ты мне ее не уступишь? Я бы хорошо заплатил.
Глаза Николь расширились от ужаса. Неужели он согласится?
Сэйбер с усмешкой покосился на нее, потом повернулся к Лафиту и ответил:
– Не сейчас. Она мне самому еще не успела надоесть. Давай вернемся к этому разговору через недельку-другую.
Николь ощутила на себе оценивающий взгляд Лафита и в этот момент четко поняла, что ей бы гораздо меньше пришлось по душе делить с ним те интимные ласки, к которым ее принудил Сэйбер. С каким удовольствием она вырвала бы бесчувственное сердце капитана и скормила бы его акулам! Но внутренний голос подсказывал ей: не стоит сейчас демонстрировать Лафиту, что между нею и Сэйбером не все гладко. И она предпочла промолчать.
Сэйбер после недолгой паузы заметил:
– Видишь, Жан, эта женщина – почти само совершенство. Отлично знает, когда надо держать язык за зубами.
В глазах Николь вспыхнула ярость, но она сдержалась и снова промолчала.
Глядя на эту необычную пару, Лафит в душе усмехнулся. Видимо, Сэйберу предстоит открыть, что не все женщины одинаковы: есть и такие, кто способен противостоять его чарам. В его поведении появилось нечто новое: казалось, ему доставляет удовольствие ее непокорность. Все это было очень интересно, особенно в свете предшествовавшего разговора. Неужели, размышлял Лафит, непреклонный Сэйбер в конце концов попался на эту древнейшую уловку? Если так, то еще неизвестно, кто хозяин положения – он или эта девчонка.
Для Лафита второй страстью после денег были женщины. Мысль о том, что его хладнокровный друг попался в сети любви, сильно его забавляла. Пряча ироничную улыбку, он спросил:
– Ты, вероятно, намерен сегодня покинуть меня, мой друг? Я-то надеялся, что мы сыграем пару партий в пике. Но я не удивляюсь, если тебя сейчас это уже не привлекает.
Сэйбер покачал головой.
– Недурная идея. Я, пожалуй, пристрою Ника, а потом с удовольствием присоединюсь к тебе.
– Ах да, конечно! Надо ей оказать гостеприимство. Я сейчас же отдам распоряжения.
Лафит уже схватился за колокольчик, чтобы позвать слугу, но Сэйбер остановил его. Он взял Николь за руку и сам вывел ее из кабинета на широкую, устланную ковром лестницу. Вместе они проследовали в покои, которые хозяин предоставил в его распоряжение.
Закрыв за собой дверь, Сэйбер повернулся к Николь. Его лицо больше не хранило небрежно-ироничное выражение. Николь почувствовала, что он весь кипит от ярости. Но она собралась с духом и спокойно произнесла:
– Лафит, наверное, ждет. Я вас не задерживаю. Она повернулась к нему спиной, но он крепко схватил ее за плечо и грубо развернул к себе. Ледяным тоном Сэйбер заговорил:
– Лафит подождет! А нам с тобой надо кое-что обсудить. Если не ошибаюсь, тебе было приказано оставаться на плантации. Хочу тебе напомнить, что, когда я отдаю приказы, я это делаю не для сотрясания воздуха. Когда я что-то велю, это должно быть исполнено. И тот факт, что ты – моя любовница, ничего в этом не меняет. Поняла?
– Я все повяла, черт возьми! – зло огрызнулась она. – Это вы ничего не поняли. Я не трофей, который вы добыли в бою. И вашей любовницей я никогда не буду! – Николь попыталась освободиться из его рук, но он еще сильнее сжал ее, так что кости едва не затрещали.
– Да отпустите же! Вы чуть не сломали мне кисть, а теперь хотите сломать плечо? – Николь старалась говорить спокойно, хотя в душе ее царило смятение.
Он слегка ослабил тиски своих пальцев, но не отпустил ее.
– Не дразни меня! В том настроении, в каком я теперь нахожусь, я могу переломать тебе все кости, и, поверь, сделаю это с удовольствием!
– А если я вызываю у вас такие чувства, зачем же вы меня удерживаете?. – воскликнула она в ответ.
Злая улыбка коснулась его губ. Он крепко прижал ее к себе, и Николь ощутила неистовое желание, нараставшее в его теле. Она поняла, что он жаждет снова овладеть ею, прямо сейчас. Николь попыталась отпрянуть, но железные объятия сжались еще теснее. Видя, что Николь ощущает разгоравшуюся в нем страсть, Сэйбер прорычал:
– Вот почему я не хочу тебя отпускать! Потрясенная его необузданным порывом, она со слезами вскричала:
– Неужели вы так бессердечны и так безнравственны?
Эти слова вырвались сами собой, хоть она и понимала их бесполезность.
Сэйбер ответил сквозь зубы:
– Для меня не существует нравственности. Я хочу тебя, Николь, и ничто на свете не удержит меня от того, чтобы обладать тобою. Не пытайся меня растрогать своими слезами и разговорами о морали. Это меня только бесит. Если ты впредь будешь об этом помнить, то сбережешь много душевных сил. Пусть тебя утешит, что, когда ты мне надоешь, я позабочусь о твоей судьбе.
Мрачно она спросила:
– А если я вам никогда не надоем? Сэйбер лишь рассмеялся:
– Ты себя переоцениваешь. Ник. Нет такой женщины, к которой я мог бы долго испытывать влечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
При виде ее реакции Сэйбер усмехнулся:
– Слегка подавляет, не правда ли? Но у Жана свои представления о том, чего от него ждут. Он считает, что так легче добиться расположения богатых клиентов.
Николь решила, что к Сэйберу ей следует относиться как к неприятной обузе. Она скорчила брезгливую гримасу и пожала плечами, всем своим видом давая понять, что окружающее ее нимало не касается, и лишь благородные манеры, о которых он и представления не имеет, удерживают ее в его обществе. Но Сэйбер на это лишь рассмеялся, и Николь ничего не осталось, как отвернуться.
В душе она была игроком и теперь не могла не признать, что миг удачи упущен. Слишком сильны были владевшие ею чувства, чтобы трезво и спокойно обдумать создавшееся положение. Но вести себя следовало очень осторожно! Единственным средством защиты сейчас оставалось безразличие. Она украдкой обернулась и увидела на его лице усмешку.
– Вас что-то забавляет? – холодно спросила она. Сэйбер вызывающе ответил:
– Да. Ты. Я и не припомню, когда – за исключением постели, разумеется, – я получал такое удовольствие от девки.
Николь собралась ответить в том же тоне, но в этот миг на пороге появился улыбающийся Лафит.
– О, друг мой, ты вернулся! Когда сообщили, что кто-то слоняется у каземата, ты так стремительно умчался. Я даже подумал, что уже сегодня не вернешься.
Потом он окинул Николь придирчивым взглядом и произнес:
– Ну, конечно! Теперь я понимаю. Для девушки она довольно высокая, а в таком платье фигуру не различишь. Сколько, ты говоришь, ей лет?
Не глядя в ее сторону, Сэйбер ответил:
– Восемнадцать или чуть побольше. Да и потом, если волосы туго стянуты, ни о чем не догадаешься.
Он повернулся к ней и резким грубым движением распустил ей волосы, которые рассыпались по плечам, отливая золотистым блеском. Лафит восторженно причмокнул.
– Недурно! А ты мне ее не уступишь? Я бы хорошо заплатил.
Глаза Николь расширились от ужаса. Неужели он согласится?
Сэйбер с усмешкой покосился на нее, потом повернулся к Лафиту и ответил:
– Не сейчас. Она мне самому еще не успела надоесть. Давай вернемся к этому разговору через недельку-другую.
Николь ощутила на себе оценивающий взгляд Лафита и в этот момент четко поняла, что ей бы гораздо меньше пришлось по душе делить с ним те интимные ласки, к которым ее принудил Сэйбер. С каким удовольствием она вырвала бы бесчувственное сердце капитана и скормила бы его акулам! Но внутренний голос подсказывал ей: не стоит сейчас демонстрировать Лафиту, что между нею и Сэйбером не все гладко. И она предпочла промолчать.
Сэйбер после недолгой паузы заметил:
– Видишь, Жан, эта женщина – почти само совершенство. Отлично знает, когда надо держать язык за зубами.
В глазах Николь вспыхнула ярость, но она сдержалась и снова промолчала.
Глядя на эту необычную пару, Лафит в душе усмехнулся. Видимо, Сэйберу предстоит открыть, что не все женщины одинаковы: есть и такие, кто способен противостоять его чарам. В его поведении появилось нечто новое: казалось, ему доставляет удовольствие ее непокорность. Все это было очень интересно, особенно в свете предшествовавшего разговора. Неужели, размышлял Лафит, непреклонный Сэйбер в конце концов попался на эту древнейшую уловку? Если так, то еще неизвестно, кто хозяин положения – он или эта девчонка.
Для Лафита второй страстью после денег были женщины. Мысль о том, что его хладнокровный друг попался в сети любви, сильно его забавляла. Пряча ироничную улыбку, он спросил:
– Ты, вероятно, намерен сегодня покинуть меня, мой друг? Я-то надеялся, что мы сыграем пару партий в пике. Но я не удивляюсь, если тебя сейчас это уже не привлекает.
Сэйбер покачал головой.
– Недурная идея. Я, пожалуй, пристрою Ника, а потом с удовольствием присоединюсь к тебе.
– Ах да, конечно! Надо ей оказать гостеприимство. Я сейчас же отдам распоряжения.
Лафит уже схватился за колокольчик, чтобы позвать слугу, но Сэйбер остановил его. Он взял Николь за руку и сам вывел ее из кабинета на широкую, устланную ковром лестницу. Вместе они проследовали в покои, которые хозяин предоставил в его распоряжение.
Закрыв за собой дверь, Сэйбер повернулся к Николь. Его лицо больше не хранило небрежно-ироничное выражение. Николь почувствовала, что он весь кипит от ярости. Но она собралась с духом и спокойно произнесла:
– Лафит, наверное, ждет. Я вас не задерживаю. Она повернулась к нему спиной, но он крепко схватил ее за плечо и грубо развернул к себе. Ледяным тоном Сэйбер заговорил:
– Лафит подождет! А нам с тобой надо кое-что обсудить. Если не ошибаюсь, тебе было приказано оставаться на плантации. Хочу тебе напомнить, что, когда я отдаю приказы, я это делаю не для сотрясания воздуха. Когда я что-то велю, это должно быть исполнено. И тот факт, что ты – моя любовница, ничего в этом не меняет. Поняла?
– Я все повяла, черт возьми! – зло огрызнулась она. – Это вы ничего не поняли. Я не трофей, который вы добыли в бою. И вашей любовницей я никогда не буду! – Николь попыталась освободиться из его рук, но он еще сильнее сжал ее, так что кости едва не затрещали.
– Да отпустите же! Вы чуть не сломали мне кисть, а теперь хотите сломать плечо? – Николь старалась говорить спокойно, хотя в душе ее царило смятение.
Он слегка ослабил тиски своих пальцев, но не отпустил ее.
– Не дразни меня! В том настроении, в каком я теперь нахожусь, я могу переломать тебе все кости, и, поверь, сделаю это с удовольствием!
– А если я вызываю у вас такие чувства, зачем же вы меня удерживаете?. – воскликнула она в ответ.
Злая улыбка коснулась его губ. Он крепко прижал ее к себе, и Николь ощутила неистовое желание, нараставшее в его теле. Она поняла, что он жаждет снова овладеть ею, прямо сейчас. Николь попыталась отпрянуть, но железные объятия сжались еще теснее. Видя, что Николь ощущает разгоравшуюся в нем страсть, Сэйбер прорычал:
– Вот почему я не хочу тебя отпускать! Потрясенная его необузданным порывом, она со слезами вскричала:
– Неужели вы так бессердечны и так безнравственны?
Эти слова вырвались сами собой, хоть она и понимала их бесполезность.
Сэйбер ответил сквозь зубы:
– Для меня не существует нравственности. Я хочу тебя, Николь, и ничто на свете не удержит меня от того, чтобы обладать тобою. Не пытайся меня растрогать своими слезами и разговорами о морали. Это меня только бесит. Если ты впредь будешь об этом помнить, то сбережешь много душевных сил. Пусть тебя утешит, что, когда ты мне надоешь, я позабочусь о твоей судьбе.
Мрачно она спросила:
– А если я вам никогда не надоем? Сэйбер лишь рассмеялся:
– Ты себя переоцениваешь. Ник. Нет такой женщины, к которой я мог бы долго испытывать влечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108