Думает, раз это Покерхаус, то и привратнику можно лезть в тузы? В ночь… э-э… того несчастного случая он просто вел себя нахально. Я велел ему открыть главные ворота для машины «скорой помощи», а он заартачился. Пожалуй, на днях я попрошу вас предупредить его об увольнении.
Казначея бросило в дрожь.
– Но это неблагоразумно. Декану это не понравится.
– Ну ладно. Но если он надерзит мне еще раз, он вылетит отсюда без разговоров.
Про себя же Ректор подумал, что всем этим ходячим пережиткам прошлого давно пора указать на дверь.
Леди Мэри ждала в гостиной.
– Я пригласил Казначея на завтрак, дорогая, – сказал Ректор. В присутствии жены его начальственный тон сразу улетучился.
– Что ж, угостим вас, чем Бог послал, – приветствовала гостя леди Мэри, – но боюсь, вы будете разочарованы. Вы за профессорским столом привыкли к более обильному угощению. – Казначей заискивающе улыбнулся. Но леди Мэри мало было его покорности. – Право, жаль, что такая уйма денег тратится на прокорм горстки дряхлых ученых.
– Дорогая, – вмешался сэр Богдер, – должен тебя обрадовать: Совет принял наши предложения.
– Долго же они раскачивались. – Леди Мэри брезгливо разглядывала Казначея: – Просто поразительно, с каким скрипом меняется система образования в этой стране. Сколько лет мы боролись за отмену раздельного обучения! А взять частные школы – их все больше. Стыд и срам.
Казначею, который сам закончил частную, хотя и не столь престижную, школу в Саутдауне, слова леди Мэри показались, кощунством.
– Так, по-вашему, частные школы надо закрыть? – возопил он.
– А вы, как я понимаю, сторонник частных школ? – высокомерно осведомилась леди Мэри.
Сэр Богдер разливал шерри, мелодично позвякивали рюмки. Казначей пытался подыскать примиряющий ответ.
– Кое-какой прок от них все-таки есть, – промямлил он.
– Какой именно?
Но прежде чем Казначей успел придумать довод в защиту закрытых школ, который не задел бы хозяйку, сэр Богдер пришел ему на выручку с рюмкой шерри в руке.
– Благодарю вас, Ректор, – прочувствованно сказал Казначей и отхлебнул глоточек. – Превосходный напиток, смею заметить.
– Мы не пьем южноафриканское шерри, – сказала леди Мэри. – Надеюсь, в колледже его не держат.
– Немного есть – для студентов. Но профессора, конечно, к этой дряни не притрагиваются.
– Совершенно верно, – подтвердил сэр Богдер.
– Дело не во вкусовых качествах, а в моральном аспекте, – возразила леди Мэри. – Я считаю, что мы обязаны бойкотировать южноафриканские товары.
Для Казначея, воспитанного за профессорским столом на политических пристрастиях Декана и Старшего Тьютора, взгляды леди Мэри были чересчур радикальны, к тому же высказывала она их так, будто выступала на собрании матерей-одиночек. Казначею пришлось терпеливо вникать в столь насущные проблемы, как землетрясение в Никарагуа, демографический взрыв, право женщины на аборт, тюремная реформа, снижение уровня жизни, сокращение стратегических вооружений. Его выручил гонг. Но в столовой, когда подали салат из сардин, который за профессорским столом сошел бы просто за прелюдию к трапезе, нападки леди Мэри приняли личный характер.
– Вы, случаем, не в родстве со шропширскими Шримптонами? – спросила она.
Казначей печально покачал головой:
– Моя семья… Мы из Саут-Энда.
– Как странно. Я спросила потому, что мы встречались с ними в Богноре перед войной. Сью Шримптон была со мной в Сомервилле, мы вместе заседали в Комитете Нидэма.
Казначей молча признал социальное превосходство леди Мэри. Но его нынешнее унижение будет сторицей вознаграждено в будущем. Много лет спустя, – сидя с друзьями за рюмочкой шерри, он будет говорить: «Леди Мэри сказала мне на днях…» или «Мы с леди Мэри…» – и как вырастет он в глазах всяких жалких людишек! Предвкушение этих маленьких побед мирило Казначея с леди Мэри.
А сэр Богдер молча ел сардины и старался не привлекать к себе внимания. Он был признателен Казначею за то, что тот принял удар на себя и хотя бы одно утро послужит мишенью для его высоконравственной супруги. Страшно подумать, что произойдет, если вдруг исчезнет социальная несправедливость и леди Мэри не на что станет изливать свое раздражение. «Слава Богу, нищие всегда с нами» , – успокоил он себя и съел кусочек чедера.
* * *
На второй день регаты Декан уехал в Кофт повидать сэра Кошкарта, и Кухмистер в одиночестве стоял на пронизывающем ветру и смотрел, как сражаются спортсмены Покерхауса. Разговор, подслушанный в котельной, не шел у него из головы. Какая чудовищная несправедливость! Новости, которые принес после завтрака за профессорским столом Артур, расстроили его еще больше.
– Ну, Ректор! Такое удумал, что только держись, – выпучив глаза, докладывал официант. – Всем им вилка в бок.
– С него станется, – с горечью сказал Кухмистер, думая о Райдер-стрит.
– В приличном доме такую мерзость и держать-то стыдно, правда ведь?
– Какую мерзость? – безразлично спросил Кухмистер, думая о том, что если сэр Богдер приведет свой адский план в исполнение, то у него не останется никакого дома – ни приличного, ни неприличного.
– Даже не знаю, как она называется. Опускаешь монетку и…
– И что? – раздраженно спросил Кухмистер.
– Ну и вываливаются эти штуки. Сразу три. Я-то с ними дела не имел. С ними лучше не связываться.
– С кем?
– С резинками, – шепнул официант, оглядываясь, не подслушивает ли кто.
– Резинки? Ты о чем?
– Ну, те штуки, на которых подорвался мистер Пупсер, – выговорил Артур.
Кухмистера передернуло.
– Быть того не может! Они собираются притащить эту гадость в Покерхаус?!
Артур кивнул:
– В мужской сортир. Вот куда.
– Только через мой труп. Или они – или я. Чтоб я сидел себе спокойно в привратницкой, а в сортире этакое паскудство – да ни в жизнь. Здесь не какая-нибудь долбанная аптека.
– В некоторых колледжах их продают, – заметил Артур.
– И мы, значит, туда же? Неправильно это. Все распутство от них, от резинок этих. Вон до чего они Пупсера довели. Бедняга только о них и думал.
Артур горестно покачал головой:
– Ваша правда, мистер Кухмистер. Куда мы катимся! Особенно Старший Тьютор волнуется. Говорит, гребцам это противопоказано.
И сейчас, стоя на берегу, Кухмистер был на стороне Старшего Тьютора.
– Прямо помешались на этом сексе, – бормотал привратник. – А чего в нем хорошего?
Когда восьмерка Покерхауса прошла мимо, Кухмистер вяло поаплодировал и, тяжело ступая, поплелся следом. Велосипедисты, вспенивая грязные лужи, перегоняли его, но, как и Декан накануне. Кухмистер не обращал на них внимания. Горькие думы одолевали его. Декана, по крайней мере, никто не предавал. А его предали. Предал колледж, которому Кухмистер и его предки служили верой и правдой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Казначея бросило в дрожь.
– Но это неблагоразумно. Декану это не понравится.
– Ну ладно. Но если он надерзит мне еще раз, он вылетит отсюда без разговоров.
Про себя же Ректор подумал, что всем этим ходячим пережиткам прошлого давно пора указать на дверь.
Леди Мэри ждала в гостиной.
– Я пригласил Казначея на завтрак, дорогая, – сказал Ректор. В присутствии жены его начальственный тон сразу улетучился.
– Что ж, угостим вас, чем Бог послал, – приветствовала гостя леди Мэри, – но боюсь, вы будете разочарованы. Вы за профессорским столом привыкли к более обильному угощению. – Казначей заискивающе улыбнулся. Но леди Мэри мало было его покорности. – Право, жаль, что такая уйма денег тратится на прокорм горстки дряхлых ученых.
– Дорогая, – вмешался сэр Богдер, – должен тебя обрадовать: Совет принял наши предложения.
– Долго же они раскачивались. – Леди Мэри брезгливо разглядывала Казначея: – Просто поразительно, с каким скрипом меняется система образования в этой стране. Сколько лет мы боролись за отмену раздельного обучения! А взять частные школы – их все больше. Стыд и срам.
Казначею, который сам закончил частную, хотя и не столь престижную, школу в Саутдауне, слова леди Мэри показались, кощунством.
– Так, по-вашему, частные школы надо закрыть? – возопил он.
– А вы, как я понимаю, сторонник частных школ? – высокомерно осведомилась леди Мэри.
Сэр Богдер разливал шерри, мелодично позвякивали рюмки. Казначей пытался подыскать примиряющий ответ.
– Кое-какой прок от них все-таки есть, – промямлил он.
– Какой именно?
Но прежде чем Казначей успел придумать довод в защиту закрытых школ, который не задел бы хозяйку, сэр Богдер пришел ему на выручку с рюмкой шерри в руке.
– Благодарю вас, Ректор, – прочувствованно сказал Казначей и отхлебнул глоточек. – Превосходный напиток, смею заметить.
– Мы не пьем южноафриканское шерри, – сказала леди Мэри. – Надеюсь, в колледже его не держат.
– Немного есть – для студентов. Но профессора, конечно, к этой дряни не притрагиваются.
– Совершенно верно, – подтвердил сэр Богдер.
– Дело не во вкусовых качествах, а в моральном аспекте, – возразила леди Мэри. – Я считаю, что мы обязаны бойкотировать южноафриканские товары.
Для Казначея, воспитанного за профессорским столом на политических пристрастиях Декана и Старшего Тьютора, взгляды леди Мэри были чересчур радикальны, к тому же высказывала она их так, будто выступала на собрании матерей-одиночек. Казначею пришлось терпеливо вникать в столь насущные проблемы, как землетрясение в Никарагуа, демографический взрыв, право женщины на аборт, тюремная реформа, снижение уровня жизни, сокращение стратегических вооружений. Его выручил гонг. Но в столовой, когда подали салат из сардин, который за профессорским столом сошел бы просто за прелюдию к трапезе, нападки леди Мэри приняли личный характер.
– Вы, случаем, не в родстве со шропширскими Шримптонами? – спросила она.
Казначей печально покачал головой:
– Моя семья… Мы из Саут-Энда.
– Как странно. Я спросила потому, что мы встречались с ними в Богноре перед войной. Сью Шримптон была со мной в Сомервилле, мы вместе заседали в Комитете Нидэма.
Казначей молча признал социальное превосходство леди Мэри. Но его нынешнее унижение будет сторицей вознаграждено в будущем. Много лет спустя, – сидя с друзьями за рюмочкой шерри, он будет говорить: «Леди Мэри сказала мне на днях…» или «Мы с леди Мэри…» – и как вырастет он в глазах всяких жалких людишек! Предвкушение этих маленьких побед мирило Казначея с леди Мэри.
А сэр Богдер молча ел сардины и старался не привлекать к себе внимания. Он был признателен Казначею за то, что тот принял удар на себя и хотя бы одно утро послужит мишенью для его высоконравственной супруги. Страшно подумать, что произойдет, если вдруг исчезнет социальная несправедливость и леди Мэри не на что станет изливать свое раздражение. «Слава Богу, нищие всегда с нами» , – успокоил он себя и съел кусочек чедера.
* * *
На второй день регаты Декан уехал в Кофт повидать сэра Кошкарта, и Кухмистер в одиночестве стоял на пронизывающем ветру и смотрел, как сражаются спортсмены Покерхауса. Разговор, подслушанный в котельной, не шел у него из головы. Какая чудовищная несправедливость! Новости, которые принес после завтрака за профессорским столом Артур, расстроили его еще больше.
– Ну, Ректор! Такое удумал, что только держись, – выпучив глаза, докладывал официант. – Всем им вилка в бок.
– С него станется, – с горечью сказал Кухмистер, думая о Райдер-стрит.
– В приличном доме такую мерзость и держать-то стыдно, правда ведь?
– Какую мерзость? – безразлично спросил Кухмистер, думая о том, что если сэр Богдер приведет свой адский план в исполнение, то у него не останется никакого дома – ни приличного, ни неприличного.
– Даже не знаю, как она называется. Опускаешь монетку и…
– И что? – раздраженно спросил Кухмистер.
– Ну и вываливаются эти штуки. Сразу три. Я-то с ними дела не имел. С ними лучше не связываться.
– С кем?
– С резинками, – шепнул официант, оглядываясь, не подслушивает ли кто.
– Резинки? Ты о чем?
– Ну, те штуки, на которых подорвался мистер Пупсер, – выговорил Артур.
Кухмистера передернуло.
– Быть того не может! Они собираются притащить эту гадость в Покерхаус?!
Артур кивнул:
– В мужской сортир. Вот куда.
– Только через мой труп. Или они – или я. Чтоб я сидел себе спокойно в привратницкой, а в сортире этакое паскудство – да ни в жизнь. Здесь не какая-нибудь долбанная аптека.
– В некоторых колледжах их продают, – заметил Артур.
– И мы, значит, туда же? Неправильно это. Все распутство от них, от резинок этих. Вон до чего они Пупсера довели. Бедняга только о них и думал.
Артур горестно покачал головой:
– Ваша правда, мистер Кухмистер. Куда мы катимся! Особенно Старший Тьютор волнуется. Говорит, гребцам это противопоказано.
И сейчас, стоя на берегу, Кухмистер был на стороне Старшего Тьютора.
– Прямо помешались на этом сексе, – бормотал привратник. – А чего в нем хорошего?
Когда восьмерка Покерхауса прошла мимо, Кухмистер вяло поаплодировал и, тяжело ступая, поплелся следом. Велосипедисты, вспенивая грязные лужи, перегоняли его, но, как и Декан накануне. Кухмистер не обращал на них внимания. Горькие думы одолевали его. Декана, по крайней мере, никто не предавал. А его предали. Предал колледж, которому Кухмистер и его предки служили верой и правдой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60