Слыша, как бешено стучит в ушах, он вообразил, что находится на возвышенности посреди пустыни. Почувствовал, как что-то теплое и густое облепляет лицо и руки, и подумал – то, что он принял за пустыню, на самом деле берег ручья. Мгновение, и, задремавший было, точно зародыш в утробе, он вновь проснулся. Решил, что вновь может идти. Такое часто бывает. Действие лекарства сопровождается галлюцинациями.
В тот день ему привиделся потоп. Бьющий по спине дождь на протяжении ста дней и ста ночей затопил все что ни есть на земле, просочился во все дыры, залил все впадины, переполнил реки и озера, пока вся поверхность земли не скрылась под водой. Склоны холмов преобразились в болота, стены стали водопадами, улицы потекли реками. Потоки воды срывали с петель и уносили двери, вырывали с корнем деревья, метались вихрями вокруг домов. Автомобили превратились в терпящие бедствие суда, их несло по течению, люди с дрожащими синими губами хватались за все, что держалось на поверхности, и плыли, поручив себя случаю. Никто не знал, куда его унесет. Стаи ворон, отбиваясь от чаек, кружили вокруг накренившихся небоскребов. Почему-то ему удалось спастись от потопа, он выбрался на островок, осененный сосной, и ждал, когда кончится дождь. Вдруг он заметил, что к берегу подплыл тюлень. Тюлень встряхнул спиной, окатив Мицуру брызгами, и, шумно фыркнув, подобрался поближе.
– Ты что, бродячая собака? – спросил Мицуру.
– Обижаешь! – рассердился тюлень и лизнул его лицо длинным языком. В этот момент Мицуру пришел в сознание. Потоп мгновенно схлынул, он вновь лежал на пригорке под моросящим дождем. Собака понуро трусила вниз по склону. Вместо нее показалась женщина, направлявшаяся в его сторону.
Ее глаза, казалось, искали что-то неразличимое в ночной темноте. При свете ночных фонарей лицо смутно белело, рот был полуоткрыт, точно от удивления. И еще, она почему-то была в пижаме и босиком. Мицуру хотел приподняться, Но не смог пошевелиться, казалось, в тот момент, когда его лизнула собака, он лишился последних сил. Женщина остановилась у сосны, под которой лежал Мицуру, будто задумавшись о чем-то, потом глянула вниз и спросила:
– Ты где? – Не дождавшись ответа, она принялась ходить вокруг сосны, приговаривая беспокойно и с легким придыханием: – Хде? Хде? – как будто кто-то прятался от нее под ветвями. Вероятно, потому, что свитер Мицуру, цвета хаки, слился с пожухшим дерном, женщина совершенно не догадывалась о его присутствии. Опасаясь, что она вот-вот наступит на него, Мицуру спросил:
– Играем в прятки?
– Вот ты где! – простодушно обрадовалась женщина и навалилась ему на спину, придавив пышной, жаркой грудью. Если она сама не знает, где находится, как она догадалась, что он здесь?
Женщина грела теплом своего тела его озябшую спину, как вдруг, будто вспомнив о чем-то важном, вскочила и, точно на невидимом поводке, пошла вниз по склону. Тело Мицуру, только что бывшее тяжелым, словно налитое свинцом, неожиданно стало легким, как шар, наполненный горячим паром. Казалось, стоит ему набрать воздуха в легкие, и он взлетит. Мицуру поспешил вслед за женщиной. Под телом, превратившимся в воздушный шар, два протеза вместо ног. Передвигая их и не соприкасаясь непосредственно с землей, он заковылял, ступая по устилающему землю воздуху. Эти странные протезы заставили его забыть не только, где он находится, но и что он идет. Мицуру подумал, что женщина, судя по всему, оснащена такими же протезами. Она тоже не ступала по земле.
Она свернула в узкий, темный, безлюдный переулок, поднялась по лестнице старого многоквартирного дома, похожего на Ноев ковчег, остановилась на лестничной площадке, освещенной оранжевой лампочкой, и только тогда обернулась в сторону Мицуру. Веки были полузакрыты, зрачки сквозь длинные ресницы поблескивали оранжевым. Она вся промокла под моросящим дождем и мелко дрожала, поэтому Мицуру сказал:
– Смотри не простудись! – Затем он решил, что надо спросить о главном: – Где мы?
Женщина молча протянула руку, вцепилась в ладонь ступившего одной ногой на лестничную площадку Мицуру и потянула его, точно ведя куда-то за собой.
Если б в тот момент Мицуру спустился по лестнице, он бы не встретил ее во второй раз. В таком случае они бы не плыли сейчас вдвоем на корабле. Но тогда Мицуру подумал, что, какая бы ни была ему уготована западня, он должен побыть еще хоть немного рядом с ней. Если ему будет дано вновь насладиться ее теплом, которое давеча согревало его спину, он согласен на все, ему безразлично, что бы ни угрожало. Под защитой галлюцинации он свободен от всякого стеснения, его уже ничем не проймешь. Они оба, точно мужчина и женщина из сна, не знали ни смерти, ни боли. Ему казалось, что каждый из них снится другому. Он уже как будто очнулся от наваждения, но, покоряясь ей, вновь оказался во власти галлюцинаций. Только сменились декорации. Но ведь и в снах мы нередко мгновенно переносимся с места на место. Порой даже случается превратиться в другого человека. Но хоть он и был уже на новом месте, дождь по-прежнему моросил.
Мицуру помнит горячее прикосновение ее руки. Помнит, как впились ее накрашенные алым лаком ногти в его ладонь. Когда они поднялись на два этажа выше, женщина остановилась.
Выше – потолок, впереди – покрытая ржавчиной дверь. Дверь не заперта. Никто не упрекнет во сне за незаконное вторжение в чужое жилище. Если войти в комнату, вновь сменятся декорации.
– С возвращеньицем, – пробормотала она уныло, отпустила его руку, небрежно скинула мокрую пижаму, вытерев об нее испачканные ступни.
Она осталась в одних черных трусиках, голые груди косили в разные стороны. Тени глубоко врезались в обнаженное тело, освещенное бледным светом уличных фонарей, проникающим в окно. Мицуру только сейчас осознал, как она выглядит. Вздернутый нос, пухлые губы, от переносицы до самых кончиков глаз змеящиеся брови, родинка на переносице, чуть левее. Но во всем ее облике не за что ухватиться. Глаза раскрыты, но только для того, чтобы видеть сны. Эти глаза заворожили Мицуру, заставили следовать за ней.
Она продолжала стоять с отсутствующим видом.
– Где мы? – спросил Мицуру.
Ее лицо застыло, ничего не выражая. Она слышала голос Мицуру, она его видела, но, казалось, ответить может, только оставаясь внутри своего сна. Но что тогда означал ее поступок там, под сосной? И эта рука, протянутая ему на лестнице?
Она тоже пыталась вырваться из сновидения. Свет, озарявший сон, постепенно гас, и все, что она видела до сих пор, сходило на нет. Возможно, она вот-вот погрузится в пучину глубокого сна, в котором царит непроницаемая тьма. Как была голой, она легла в постель, застонав, натянула на себя одеяло и сомкнула веки. Мицуру помнит, как по ее примеру содрал с себя мокрую, грязную одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
В тот день ему привиделся потоп. Бьющий по спине дождь на протяжении ста дней и ста ночей затопил все что ни есть на земле, просочился во все дыры, залил все впадины, переполнил реки и озера, пока вся поверхность земли не скрылась под водой. Склоны холмов преобразились в болота, стены стали водопадами, улицы потекли реками. Потоки воды срывали с петель и уносили двери, вырывали с корнем деревья, метались вихрями вокруг домов. Автомобили превратились в терпящие бедствие суда, их несло по течению, люди с дрожащими синими губами хватались за все, что держалось на поверхности, и плыли, поручив себя случаю. Никто не знал, куда его унесет. Стаи ворон, отбиваясь от чаек, кружили вокруг накренившихся небоскребов. Почему-то ему удалось спастись от потопа, он выбрался на островок, осененный сосной, и ждал, когда кончится дождь. Вдруг он заметил, что к берегу подплыл тюлень. Тюлень встряхнул спиной, окатив Мицуру брызгами, и, шумно фыркнув, подобрался поближе.
– Ты что, бродячая собака? – спросил Мицуру.
– Обижаешь! – рассердился тюлень и лизнул его лицо длинным языком. В этот момент Мицуру пришел в сознание. Потоп мгновенно схлынул, он вновь лежал на пригорке под моросящим дождем. Собака понуро трусила вниз по склону. Вместо нее показалась женщина, направлявшаяся в его сторону.
Ее глаза, казалось, искали что-то неразличимое в ночной темноте. При свете ночных фонарей лицо смутно белело, рот был полуоткрыт, точно от удивления. И еще, она почему-то была в пижаме и босиком. Мицуру хотел приподняться, Но не смог пошевелиться, казалось, в тот момент, когда его лизнула собака, он лишился последних сил. Женщина остановилась у сосны, под которой лежал Мицуру, будто задумавшись о чем-то, потом глянула вниз и спросила:
– Ты где? – Не дождавшись ответа, она принялась ходить вокруг сосны, приговаривая беспокойно и с легким придыханием: – Хде? Хде? – как будто кто-то прятался от нее под ветвями. Вероятно, потому, что свитер Мицуру, цвета хаки, слился с пожухшим дерном, женщина совершенно не догадывалась о его присутствии. Опасаясь, что она вот-вот наступит на него, Мицуру спросил:
– Играем в прятки?
– Вот ты где! – простодушно обрадовалась женщина и навалилась ему на спину, придавив пышной, жаркой грудью. Если она сама не знает, где находится, как она догадалась, что он здесь?
Женщина грела теплом своего тела его озябшую спину, как вдруг, будто вспомнив о чем-то важном, вскочила и, точно на невидимом поводке, пошла вниз по склону. Тело Мицуру, только что бывшее тяжелым, словно налитое свинцом, неожиданно стало легким, как шар, наполненный горячим паром. Казалось, стоит ему набрать воздуха в легкие, и он взлетит. Мицуру поспешил вслед за женщиной. Под телом, превратившимся в воздушный шар, два протеза вместо ног. Передвигая их и не соприкасаясь непосредственно с землей, он заковылял, ступая по устилающему землю воздуху. Эти странные протезы заставили его забыть не только, где он находится, но и что он идет. Мицуру подумал, что женщина, судя по всему, оснащена такими же протезами. Она тоже не ступала по земле.
Она свернула в узкий, темный, безлюдный переулок, поднялась по лестнице старого многоквартирного дома, похожего на Ноев ковчег, остановилась на лестничной площадке, освещенной оранжевой лампочкой, и только тогда обернулась в сторону Мицуру. Веки были полузакрыты, зрачки сквозь длинные ресницы поблескивали оранжевым. Она вся промокла под моросящим дождем и мелко дрожала, поэтому Мицуру сказал:
– Смотри не простудись! – Затем он решил, что надо спросить о главном: – Где мы?
Женщина молча протянула руку, вцепилась в ладонь ступившего одной ногой на лестничную площадку Мицуру и потянула его, точно ведя куда-то за собой.
Если б в тот момент Мицуру спустился по лестнице, он бы не встретил ее во второй раз. В таком случае они бы не плыли сейчас вдвоем на корабле. Но тогда Мицуру подумал, что, какая бы ни была ему уготована западня, он должен побыть еще хоть немного рядом с ней. Если ему будет дано вновь насладиться ее теплом, которое давеча согревало его спину, он согласен на все, ему безразлично, что бы ни угрожало. Под защитой галлюцинации он свободен от всякого стеснения, его уже ничем не проймешь. Они оба, точно мужчина и женщина из сна, не знали ни смерти, ни боли. Ему казалось, что каждый из них снится другому. Он уже как будто очнулся от наваждения, но, покоряясь ей, вновь оказался во власти галлюцинаций. Только сменились декорации. Но ведь и в снах мы нередко мгновенно переносимся с места на место. Порой даже случается превратиться в другого человека. Но хоть он и был уже на новом месте, дождь по-прежнему моросил.
Мицуру помнит горячее прикосновение ее руки. Помнит, как впились ее накрашенные алым лаком ногти в его ладонь. Когда они поднялись на два этажа выше, женщина остановилась.
Выше – потолок, впереди – покрытая ржавчиной дверь. Дверь не заперта. Никто не упрекнет во сне за незаконное вторжение в чужое жилище. Если войти в комнату, вновь сменятся декорации.
– С возвращеньицем, – пробормотала она уныло, отпустила его руку, небрежно скинула мокрую пижаму, вытерев об нее испачканные ступни.
Она осталась в одних черных трусиках, голые груди косили в разные стороны. Тени глубоко врезались в обнаженное тело, освещенное бледным светом уличных фонарей, проникающим в окно. Мицуру только сейчас осознал, как она выглядит. Вздернутый нос, пухлые губы, от переносицы до самых кончиков глаз змеящиеся брови, родинка на переносице, чуть левее. Но во всем ее облике не за что ухватиться. Глаза раскрыты, но только для того, чтобы видеть сны. Эти глаза заворожили Мицуру, заставили следовать за ней.
Она продолжала стоять с отсутствующим видом.
– Где мы? – спросил Мицуру.
Ее лицо застыло, ничего не выражая. Она слышала голос Мицуру, она его видела, но, казалось, ответить может, только оставаясь внутри своего сна. Но что тогда означал ее поступок там, под сосной? И эта рука, протянутая ему на лестнице?
Она тоже пыталась вырваться из сновидения. Свет, озарявший сон, постепенно гас, и все, что она видела до сих пор, сходило на нет. Возможно, она вот-вот погрузится в пучину глубокого сна, в котором царит непроницаемая тьма. Как была голой, она легла в постель, застонав, натянула на себя одеяло и сомкнула веки. Мицуру помнит, как по ее примеру содрал с себя мокрую, грязную одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77