Были задействованы все агенты. Мы бы позаимствовали агентов и у вице-президента, но Рейгелат в это время представлял американский народ на конференции в Омане.
На крышах домов вокруг парка расположились снайперы. Род жутко нервничал, так как ему предстояло действовать без обычного вертолетного прикрытия.
Еще одной проблемой для нас была орда немытых умственно отсталых крикунов, которые постоянно торчат в парке, держа наготове лозунги против использования атомной энергии и поощрения сексуальной распущенности. (Мне лично симпатичны их лозунги, и, думаю, постепенно, демократическим путем, они будут реализованы.) Род жаждал «нейтрализовать» этих безумцев любым способом. Однако помешал дефицит времени.
Без одной минуты шесть. Марвин должен был уже целую минуту удерживать президента у телефона сообщением о возможном начале войны в Персидском заливе. Первые агенты в парке. Снайперы – на крышах. Одно из подразделений снайперов стало причиной суматохи в холле отеля «Хэй-Адамс», так как их приняли за террористов. Майор Арнольд был на пути к машине скорой помощи, которая ждала за углом. Мы решили провести операцию, как говорят французы, enfamille, поэтому не поставили в известность полицейских. Вместо этого одетые в форму агенты службы безопасности на мотоциклах были размещены на всех перекрестках Пенсильвания-авеню между Лафайетг-парком и клиникой университета Джорджа Вашингтона. Это требовалось на случай «разборок», по выражению мрачного Холлоуэя.
В две минуты седьмого Холлоуэй включил переговорное устройство. Он слушал и морщился.
– Сообщают, что Феникс уже идет. Я побелел.
– Не может быть. Он же разговаривает с Марвином.
Ничего не ответив, Холлоуэй покачал головой и покинул мой кабинет. Я позвонил Марвину.
– Что случилось?
– Не сработало.
– Почему? Что вы сказали ему?
– То, что должен был сказать. Будто бы мы получили сообщение о неизвестном танкере, атакованном и затонувшем в Ормузском проливе.
– И?
– Я сказал, что вероятна потенциальная катастрофа. Или потенциально вероятная катастрофа. Не помню.
– Неважно. Что дальше?
– Он сказал, что ему все равно.
– То есть?
– Если дословно: «К чертям Ормузский пролив. Я иду гулять». И Марвин положил трубку.
Я бросился к выходу из Западного крыла. Охранник стоял вытянувшись как столб, но его лицо выражало изумление.
– Президент вышел из дома?
– Да, о да, сэр. Только что, сэр. Он только что вышел за ворота, сэр.
С этими словами охранник показал на Пенсильвания-авеню. Было темно. Меня пробрала дрожь, и тут я заметил, что выбежал на улицу в одной рубашке.
Дул северный ветер. Ярко горели уличные фонари. Вашингтонцы разъезжались по домам – к своим женам, коктейлям, к детям и ужину. В то мгновение, что я стоял там, мне неожиданно пришло в голову, насколько президент лишен обыкновенного домашнего уюта. Я подумал обо всех тех людях, которые выходили из Белого дома, осознавая свою значительность, потому что работали с президентом Соединенных Штатов Америки. И мне уже не казалось странным или пугающим то, что президенту тоже хочется чего-то, недоступного властителям во всем мире: например, прогуляться в парке. Пусть огнем горит Ормузский пролив! Или пусть немного подождет, пока человек несколько минут подышит декабрьским воздухом.
Я все еще боролся с искушением последовать за президентом. Что, если?.. Мне не хотелось, чтобы он умер в окружении тайных агентов, врачей скорой помощи, незнакомых людей. Не в силах отмахнуться от дурных предчувствий, я развернулся и зашагал обратно в свой кабинет.
Наутро нас удивило, что ни одна газета не написала об операции «Кекуок», как мы не без иронии назвали ее. Зато у президента было хорошее настроение, чего мы не наблюдали как минимум уже полгода. Он добродушно подтрунивал над Фили и некомпетентностью его службы. Посреди обсуждения моего плана поменять маркер «миля 1» возле Белого дома на «километр 1» президент вдруг сказал: «Замечательный народ». Оказалось, в парке ему повстречалась дама, которая сказала, что голосовала за него на прежних выборах и будет делать то же самое в 1992 году.
– Знаете, что она сказала? «Людям нужен такой президент, который гуляет в парке». – Он закрыл глаза. – Знаете, что она еще сказала? «Работайте, господин президент. Мы с вами».
О Господи, думал я, значит, будут еще прогулки.
Когда я собрался уходить, он сказал:
– Я хочу, чтобы ей послали приглашение на парадный обед. Ее зовут Шарлотта Квиллан. Телефон есть в справочнике.
Едва войдя в свой кабинет, я позвонил Роду Холлоуэю и попросил его оценить вчерашнюю операцию.
Он тяжело вздохнул. (Хотя сотрудники службы безопасности не имеют привычки вздыхать.)
– Я рад, что все позади, мистер Вад-лоу.
– Не уверен, – отозвался я и спросил, сколько было задействовано агентов.
Оказалось, что около семидесяти, и это произвело на меня большое впечатление. Тогда я сообщил Роду, что президент обратил внимание на довольно большое количество людей, гуляющих в парке, несмотря на зимний холод и поздний час.
Род с усмешкой ответил, что все до одного «гуляющие» были из службы безопасности.
– А имя Шарлоты Квиллан вам что-нибудь говорит? – спросил я.
Конечно же, говорило, ведь она была «одной из наших», по выражению Рода Холлоуэя.
Господь Всемогущий.
Я спросил у Рода, долго ли президент разговаривал с ней, и он ответил, что четыре минуты.
Ужасно.
– Род, вам ведь известно, что я думаю об агентах, которые вступают в разговоры с Фениксом?
– Мистер Вадлоу, в сложившихся обстоятельствах трудно было этого избежать.
– Да, понимаю. И все же, зачем она заговорила с ним? Он ведь хотел только подышать свежим воздухом.
– На самом деле, он подошел к ней.
– А… На это была особая причина? Род кашлянул.
– Она… хорошенькая, в общем-то.
– Хорошенькая? Очень хорошенькая?
– Рост пять футов девять дюймов, вес сто двадцать фунтов, блондинка, зеленые глаза. Округлые формы.
– Хватит. Все ясно.
– Знаете, она не замужем, – сказал Род. Ему было неловко. – Она немного не соответствует нашим стандартам.
– Что значит «не соответствует»?
– Ну, у нас есть свои требования.
– Мне известно значение словосочетания «не соответствует». В чем, собственно, заключается несоответствие?
– Она жизнерадостная.
– Жизнерадостная?
– Живая.
– Да известно мне, что такое жизнерадостная. Вы-то что подразумеваете под этим?
– Выходит за рамки.
– Давайте начистоту, Род.
– Норовит поступать по-своему. Я даже застонал.
– Она очень умная. И честная. Ее ведь каждые полгода проверяют на детекторе лжи, как всех остальных.
– Род, пусть ее переведут куда-нибудь. Он удивился.
– Без этого нельзя?
– Нельзя! Он хочет пригласить ее на официальный обед!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
На крышах домов вокруг парка расположились снайперы. Род жутко нервничал, так как ему предстояло действовать без обычного вертолетного прикрытия.
Еще одной проблемой для нас была орда немытых умственно отсталых крикунов, которые постоянно торчат в парке, держа наготове лозунги против использования атомной энергии и поощрения сексуальной распущенности. (Мне лично симпатичны их лозунги, и, думаю, постепенно, демократическим путем, они будут реализованы.) Род жаждал «нейтрализовать» этих безумцев любым способом. Однако помешал дефицит времени.
Без одной минуты шесть. Марвин должен был уже целую минуту удерживать президента у телефона сообщением о возможном начале войны в Персидском заливе. Первые агенты в парке. Снайперы – на крышах. Одно из подразделений снайперов стало причиной суматохи в холле отеля «Хэй-Адамс», так как их приняли за террористов. Майор Арнольд был на пути к машине скорой помощи, которая ждала за углом. Мы решили провести операцию, как говорят французы, enfamille, поэтому не поставили в известность полицейских. Вместо этого одетые в форму агенты службы безопасности на мотоциклах были размещены на всех перекрестках Пенсильвания-авеню между Лафайетг-парком и клиникой университета Джорджа Вашингтона. Это требовалось на случай «разборок», по выражению мрачного Холлоуэя.
В две минуты седьмого Холлоуэй включил переговорное устройство. Он слушал и морщился.
– Сообщают, что Феникс уже идет. Я побелел.
– Не может быть. Он же разговаривает с Марвином.
Ничего не ответив, Холлоуэй покачал головой и покинул мой кабинет. Я позвонил Марвину.
– Что случилось?
– Не сработало.
– Почему? Что вы сказали ему?
– То, что должен был сказать. Будто бы мы получили сообщение о неизвестном танкере, атакованном и затонувшем в Ормузском проливе.
– И?
– Я сказал, что вероятна потенциальная катастрофа. Или потенциально вероятная катастрофа. Не помню.
– Неважно. Что дальше?
– Он сказал, что ему все равно.
– То есть?
– Если дословно: «К чертям Ормузский пролив. Я иду гулять». И Марвин положил трубку.
Я бросился к выходу из Западного крыла. Охранник стоял вытянувшись как столб, но его лицо выражало изумление.
– Президент вышел из дома?
– Да, о да, сэр. Только что, сэр. Он только что вышел за ворота, сэр.
С этими словами охранник показал на Пенсильвания-авеню. Было темно. Меня пробрала дрожь, и тут я заметил, что выбежал на улицу в одной рубашке.
Дул северный ветер. Ярко горели уличные фонари. Вашингтонцы разъезжались по домам – к своим женам, коктейлям, к детям и ужину. В то мгновение, что я стоял там, мне неожиданно пришло в голову, насколько президент лишен обыкновенного домашнего уюта. Я подумал обо всех тех людях, которые выходили из Белого дома, осознавая свою значительность, потому что работали с президентом Соединенных Штатов Америки. И мне уже не казалось странным или пугающим то, что президенту тоже хочется чего-то, недоступного властителям во всем мире: например, прогуляться в парке. Пусть огнем горит Ормузский пролив! Или пусть немного подождет, пока человек несколько минут подышит декабрьским воздухом.
Я все еще боролся с искушением последовать за президентом. Что, если?.. Мне не хотелось, чтобы он умер в окружении тайных агентов, врачей скорой помощи, незнакомых людей. Не в силах отмахнуться от дурных предчувствий, я развернулся и зашагал обратно в свой кабинет.
Наутро нас удивило, что ни одна газета не написала об операции «Кекуок», как мы не без иронии назвали ее. Зато у президента было хорошее настроение, чего мы не наблюдали как минимум уже полгода. Он добродушно подтрунивал над Фили и некомпетентностью его службы. Посреди обсуждения моего плана поменять маркер «миля 1» возле Белого дома на «километр 1» президент вдруг сказал: «Замечательный народ». Оказалось, в парке ему повстречалась дама, которая сказала, что голосовала за него на прежних выборах и будет делать то же самое в 1992 году.
– Знаете, что она сказала? «Людям нужен такой президент, который гуляет в парке». – Он закрыл глаза. – Знаете, что она еще сказала? «Работайте, господин президент. Мы с вами».
О Господи, думал я, значит, будут еще прогулки.
Когда я собрался уходить, он сказал:
– Я хочу, чтобы ей послали приглашение на парадный обед. Ее зовут Шарлотта Квиллан. Телефон есть в справочнике.
Едва войдя в свой кабинет, я позвонил Роду Холлоуэю и попросил его оценить вчерашнюю операцию.
Он тяжело вздохнул. (Хотя сотрудники службы безопасности не имеют привычки вздыхать.)
– Я рад, что все позади, мистер Вад-лоу.
– Не уверен, – отозвался я и спросил, сколько было задействовано агентов.
Оказалось, что около семидесяти, и это произвело на меня большое впечатление. Тогда я сообщил Роду, что президент обратил внимание на довольно большое количество людей, гуляющих в парке, несмотря на зимний холод и поздний час.
Род с усмешкой ответил, что все до одного «гуляющие» были из службы безопасности.
– А имя Шарлоты Квиллан вам что-нибудь говорит? – спросил я.
Конечно же, говорило, ведь она была «одной из наших», по выражению Рода Холлоуэя.
Господь Всемогущий.
Я спросил у Рода, долго ли президент разговаривал с ней, и он ответил, что четыре минуты.
Ужасно.
– Род, вам ведь известно, что я думаю об агентах, которые вступают в разговоры с Фениксом?
– Мистер Вадлоу, в сложившихся обстоятельствах трудно было этого избежать.
– Да, понимаю. И все же, зачем она заговорила с ним? Он ведь хотел только подышать свежим воздухом.
– На самом деле, он подошел к ней.
– А… На это была особая причина? Род кашлянул.
– Она… хорошенькая, в общем-то.
– Хорошенькая? Очень хорошенькая?
– Рост пять футов девять дюймов, вес сто двадцать фунтов, блондинка, зеленые глаза. Округлые формы.
– Хватит. Все ясно.
– Знаете, она не замужем, – сказал Род. Ему было неловко. – Она немного не соответствует нашим стандартам.
– Что значит «не соответствует»?
– Ну, у нас есть свои требования.
– Мне известно значение словосочетания «не соответствует». В чем, собственно, заключается несоответствие?
– Она жизнерадостная.
– Жизнерадостная?
– Живая.
– Да известно мне, что такое жизнерадостная. Вы-то что подразумеваете под этим?
– Выходит за рамки.
– Давайте начистоту, Род.
– Норовит поступать по-своему. Я даже застонал.
– Она очень умная. И честная. Ее ведь каждые полгода проверяют на детекторе лжи, как всех остальных.
– Род, пусть ее переведут куда-нибудь. Он удивился.
– Без этого нельзя?
– Нельзя! Он хочет пригласить ее на официальный обед!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64