– Мы отдадим эту вонючую овцу в подарок дочери тана. Тогда – мы герои! А если потом возникнут какие-то споры о другой нашей добыче, тан будет на нашей стороне.
Братья подумали и закивали в ответ, однако только что вошедший Огер восторга не выразил. Он сузил глаза и подозрительно поинтересовался:
– Что, вы говорите, мы сделаем с овцой?
Селквист разъяснил ему план и гордо добавил, что это была его идея. Огер покачал головой и что-то пробормотал себе в бороду.
– Что ты говоришь? – заинтересовался Селквист. – Я слышал что-то о бараньем жарком?
– Было жаркое! Вы хотите отдать наш ужин этой соплячке только потому, что она дочь тана?
– Надо меньше думать о желудке! – поучающе провозгласил Селквист. – И больше о Деле! Мы должны собрать как можно больше денег на наш маленький поход.
Селквист загасил лампу и важно двинулся к двери. Остальные потянулись за ним. Последним плелся Огер, веся лампу.
Огер знал о Деле все!
Единственным Делом для Селквиста был, есть я будет только сам Селквист.
Глава 4
Зал собраний располагался в центре Келебундина, и это название звучало гораздо величественнее, чем выглядел сам зал. От здания, как спицы в колесе, разбегались основные дороги, которые вели к окраинам поселения. Они пересекались с кольцевыми дорогами, а дома гномов находились между ними. Деревня не имела защитной стены, но все дома были построены из камня, и каждый из них представлял собой маленькую крепость.
Гномам холмов не нравилась идея быть запертыми за оградой. Стены напоминали им об их родственниках – гномах Торбардина. Они напоминали гномам холмов о тех страшных днях после Катаклизма, когда Торбардин закрыл ворота своих мощных стен перед самым их носом, оставив своих возлюбленных родственников подыхать от голода в чистом поле.
Сегодня зал собраний – а на самом деле просто дом, занимавший целый квартал и по размерам примерно соответствовавший четырем обычным гномьим домам, – был переполнен, и даже присесть было негде.
Селквист и его друзья с овцой с трудом вошли и начали, распихивая остальных гномов, пробираться вперед.
– Извините… Позвольте… Аккуратнее, тут моя нога! – Селквист упорно пробивался вперед.
Когда гномы замечали, кто именно это лезет, на их лицах появлялось отвращение, как будто они случайно глотнули прокисшего пива.
– Кто там? Что происходит? – спокойно поинтересовался тан. Он был добрым гномом, пекарем по профессии, смотрел на мир с надеждой и, наверное, поэтому всегда выглядел несколько разочарованным.
– Это Селквист. Путешественник! – фыркнул кто-то из стоявших рядом.
Тан вздернул брови, и его лицо болезненно исказилось. Когда-то он возлагал определенные надежды и на Селквиста, но они развеялись много лет назад.
– Селквист! Что бы ты ни продавал, нам это не нужно. Мы прекрасно поторговали сегодня и без тебя.
Тан небрежно ткнул пальцем в кучу, лежавшую перед ним. Шесть мешков с мукой, пакет с хлебом, плуг для упряжки быков, четырнадцать пустых бочонков из-под гномьей водки. Ближе к выходу стояли и испуганно косились на толпу две упитанные овцы.
– Мои поздравления, – спокойно ответил Селквист. Он обернулся, схватил за руку Огера, который начал пятиться в толпе, и вытащил его вперед, – Видя здесь столько добра, я боюсь, что наш маленький подарок тебе будет неинтересен. Я слышал, – добавил Селквист в порыве вдохновения, – что у твоей любимой дочери Пышечки день рождения!
Гномы, стоявшие вокруг, казались обескураженными: они в панике прикидывали, как могло случиться, что они пропустили такой день и как им теперь выкручиваться.
Селквист выдвинул вперед Огера, который положил перед таном овцу.
Тан моргнул. Из-за его спины выскочила пухлая девочка, растолстевшая на отцовских пирогах и ничего так сильно не любившая, как слойки с кремом, и закричала:
– Аааа! Моя хочет!
– Но, бриллиантовая моя! – пробормотал тан, с подозрением глядя на Селквиста. – Сегодня ведь не твой день рождения. Твой был два месяца назад!
Остальные гномы вздохнули с облегчением. Пышечка нахмурилась, затопала маленькими ножками и завопила:
– Мой, мой, моя хочет! Аааа!
Ее лицо скривилось, и две слезинки, с большим трудом найдя дорогу между пухлыми щеками, упали на пол. Девочка бухнулась следом, и стоявшие вокруг гномы поспешно отпрянули. Ее истеричный характер был всем слишком хорошо известен.
– Не расстраивайте ребенка, – вкрадчиво проговорил Селквист. Он нагнулся и погладил девочку но голове.
– Слез побольше! Побольше слез, – тихо прошептал он ей.
Стоявшая неподалеку жена тана, необычайно рослая для гнома женщина с впечатляющими бакенбардами, гневно шевеля ими, направилась к мужу. Тан сломался.
– Спасибо, Селквист. Мы… ну… принимаем твой дар.
Он поднял овцу и передал дочери, которая вцепилась в нее с такой силой, что казалось, бедное животное сейчас задохнется.
Огер, с тоской наблюдавший за всей процедурой, облизнулся и печально подумал о холодце из бараньих ножек.
Довольный Селквист поклонился тану и начал пробираться сквозь толпу к большому бочонку орехового эля, стоявшему на возвышении в углу зала. Но вдруг чья-то грубая рука схватила его за рубаху, и он неожиданно для себя оказался нос к носу с разъяренным крепким седовласым гномом. Это был воевода деревни.
– Может быть, ты и думаешь иначе, господин Селквист, – вождь был красен от гнева, – но мы нападаем на драконидов вовсе не затем, чтобы ты и твоя воровская шайка могли чем-нибудь поживиться! Мы рискуем жизнью, и, клянусь Реорксом, мне надоело наблюдать, как твоя тощая задница исчезает в трещине стены, пока моим бравым парням вышибают мозги.
– Невелика потеря, – пробормотал Селквист.
– Что?! Что ты сказал?! – проревел вождь, подтягивая его еще ближе к себе.
– Я сказал, вы – великий вождь, Мурбрайн. – Селквист попытался выскользнуть из рук воеводы.
– Муртан! – проревел вождь, – меня зовут Муртан! – Он тряхнул Селквиста. – Что бы вы там ни стащили, несите сюда немедленно! Все надо распределить между наиболее нуждающимися!
– Конечно, Мурбрайн, – вежливо согласился Селквист. – Мы все принесем. Только сначала выпойдите к этой очаровательной маленькой девочке и скажите ей, что забираете ее милую овечку.
Вождь побледнел. Двухметровые дракониды с их ужасными зубами и отравленными лезвиями мечей были ничто по сравнению с Пышечкой.
– Запомни, хитрый щенок, – прорычал Муртан, приподняв Селквиста и встряхивая его при каждом слове. – Чтобы я больше не видел тебя во время набега! Если увижу, добьюсь, чтобы тебя изгнали!
Это была страшная угроза для любого гнома. Изгнаннику навсегда запрещался вход в родную деревню и общение с родным кланом. Он становился бесприютным бродягой, обреченным до конца своих дней скитаться по Кринну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73