Мне не надо было придумывать уместный в этих обстоятельствах жест или выражение лица. Я отвернулся и прибавил ходу. Я не привык к смерти незнакомых людей, но уже привык к собственной беспомощности.
За десять лет явлений Воронки возник международный стандарт: обозначать зону потенциальной угрозы в общедоступных местах особыми символами. Как и все остальные меры, это помогало… слегка. Есть и стандарты, призванные окончательно устранить опасность: исключить углы, где могут оказаться заперты люди. Но это будет стоить миллиарды и займет десятилетия, а истинной проблемы – помещений – даже не коснется. Я видел демонстрационные административные здания и дома без «ловушек», с дверями или занавешенными дверными проемами в каждом углу каждой комнаты, но эта манера распространения не получила. Мой собственный дом далек от идеала: узнав расценки на перестройку, я решил, что дешевле всего будет держать по кувалде у каждой стены.
Я свернул влево как раз вовремя, чтобы увидеть цепочку светящихся стрелок, с шипением занимающих свое место на дороге у меня за спиной.
Я уже почти видел первый пункт своего назначения. Нажав кнопку на ранце, я стал изучать подходы, когда дисплей переключился на план нужного дома. Как только становится известно местоположение Воронки, программное обеспечение Долорес начинает рыскать в базах данных, составляя список мест, где есть реальная возможность помочь. Наша информация никогда не бывает полной, а временами вообще неверна. Статистические данные зачастую давно устарели, планы зданий могут быть неточными, перепутанными или просто отсутствовать. И все же это лучше, чем вслепую соваться в случайные дома.
За два дома до цели я сбавил скорость почти до шага, чтобы дать себе время лучше приспособиться к последствиям. Бег внутрь уменьшает составляющую циклических процессов в организме, направленную вовне относительно воронки. Всегда кажется, что замедлить бег совершенно точно не стоит. Мне часто снится, что я бегу по каньону, не шире моих плеч, и стены расступаются только если я передвигаюсь достаточно быстро. Вот как для моего тела выглядит замедление.
Улица здесь отклонялась от радиуса почти на тридцать градусов. Я пересек лужайку перед соседним домом, потом перешагнул через невысокую, до колен, кирпичную стену. С этого угла открываются неожиданные вещи: большая часть того, что скрыто, так легко восстановить, что оно представляется почти видимым – для мысленного взора. Слева появился угол нужного дома. Я определил свое положение относительно него и направился прямо к боковому окну. Вход через парадную дверь стоил бы мне доступа к почти половине дома, в том числе и к той комнате, которую часто ошибающийся «Предсказатель использования комнат» Долорес назвал наиболее пригодной для детской. Информацию об использовании комнат можно передать непосредственно бегунам, но мало кто дает себе такой труд.
Я ломиком разбил стекло, открыл окно и вскарабкался внутрь. Оставил на подоконнике маленький электрический фонарь – брать его с собой было бесполезно – и медленно прошел в комнату. Меня уже тошнило, голова кружилась, но я заставил себя сосредоточиться. Один лишний шаг, и спасти будет в десять раз труднее. Два шага – и уже невозможно.
Когда показался туалетный столик, загроможденный игрушками, присыпкой, детским шампунем и другими принадлежностями, часть которых свалилась на пол, стало ясно, что мне попалась нужная комната. Потом слева под неожиданным углом появился угол детской кроватки. Она, наверное, сначала стояла вплотную к стене у входа, но затем оказалась почему-то отодвинута. Я осторожно подобрался к ней, потом продвинулся еще на дюйм вперед, пока не стал виден холмик под одеялом. Ненавижу этот миг, но чем больше медлишь, тем сложней это дается. Я бочком подошел и поднял ребенка вместе с одеялом. Пинком отправил кроватку в сторону и пошел вперед, постепенно приближая к себе руки, пока не опустил ребенка в «кенгуру» у себя на груди. У взрослого может хватить сил, чтобы немного продвинуть маленького ребенка наружу. Как правило, это смертельно.
Ребенок не шевелился, он был без сознания, но дышал. Меня пронизала короткая дрожь – своего рода сокращенная эмоциональная разрядка; затем я двинулся дальше. Я взглянул на дисплей, чтобы перепроверить путь наружу, и наконец-то позволил себе вспомнить о времени. Тринадцать минут. Шестьдесят один процент. Что более существенно, до Ядра было две-три минуты – под горку, не останавливаясь. Выполнить одно задание – значит отказаться от остальных. Выбора нет: ребенка нельзя таскать с собой по зданиям, его даже нельзя положить где-нибудь и после вернуться за ним.
Когда я вышел сквозь парадную дверь, у меня кружилась от облегчения голова. Или от восстановившегося притока крови к мозгу. Пересекая лужайку, я набрал скорость и – мельком заметил женщину, кричавшую: «Подождите! Стойте!»
Я притормозил, и она поравнялась со мной. Я положил ей руку на плечо и слегка подтолкнул вперед, затем сказал:
– Продолжайте идти как можно быстрее. Захотите говорить, зайдите мне за спину. Я поступлю так же. Хорошо? – Я обогнал ее. Она сказала:
– У вас моя дочь. С ней все в порядке? Умоляю, скажите… Она жива?
– С ней все нормально. Успокойтесь. Сейчас мы отнесем ее в Ядро, хорошо?
– Я хочу ее подержать. Дайте мне ее.
– Подождите, пока мы не будем в безопасности.
– Я лучше сама отнесу ее туда.
Черт. Я покосился на женщину. Ее лицо блестело от пота и слез. Одна рука вся в синяках и пятнах – обычный признак попытки чего-то недосягаемого.
– Я действительно считаю, что будет лучше оставить как есть.
– Какое вы имеете право? Это моя дочь! Отдайте ее мне!
Женщина негодовала. Ее можно было понять, зная, что она пережила. Я не могу себе представить, каково это – оставаться в этом доме, безумно надеясь на что-то сродни чуду, в то время как все ее соседи бегут мимо, а побочные эффекты делают тебя все слабее и слабее. Как ни бессмысленно, ни глупо было ее мужество, я не мог им не восхищаться.
Мне повезло. Бывшая жена и наши дочь и сын живут за полгорода от меня. У меня нет друзей, живущих поблизости. Мой эмоциональный профиль и география знакомств тщательно подобраны, мне не надо переживать за кого-то, кого я, возможно, не смею спасти.
Что же делать? Убежать от нее, пусть гонится за мной с криками? Может, и стоило бы. Но если я отдам ей ребенка, то смогу проверить еще один дом.
– Вы знаете, как с ней обращаться? Ни в коем случае не пытайтесь отодвинуть ее от темноты. Никогда.
– Я знаю. Читала все эти статьи. Знаю, что полагается делать.
– Хорошо. – Я, должно быть, свихнулся.
Мы перешли на шаг, и я передал ей ребенка.
1 2 3 4 5 6 7