— Мне же придется говорить об этом в селении… Если будет что-то не так или непонятно, ты мне скажи, хорошо?
— Давным-давно…
Еще в доглобальные времена, уточнила про себя я, — да нет, пожалуй, еще раньше. В том смысле, что и в доглобальные времена произносить речь на эту тему начинали со слов «давным-давно». В устах юного Нури-тенга она звучала странно, как если бы час по доглобальному (опять-таки) религиеведению читала не Лекторина, а, скажем, Сопровождающий.
— Давным-давно, когда Могучий был юн, а Матерь Его молода, Она играла с Ним, помогая расселять по земле созданные Его волей народы. Неразумные люди все как один стремились жить на широких равнинах, и Матерь с Сыном, не переча, щедрой рукой разбрасывали их там. Но и бескрайним широким равнинам приходит конец, и вот Они вышли к великому Гау-Гразу. И сказал Могучий: вот земля, в которой смогут жить лишь доблестнейшие и мудрейшие из вас, ибо горы и долины несут в себе тайные силы, что древнее и Меня, и Матери Моей. Если вы не сумеете жить с ними в мире и согласии, вам будет лучше уйти с этой земли.
Славные тенги ответили Ему: мы сумеем. Мы посвятим первых дочерей в наших семьях силам этой земли… и Тебе, о Матерь, добавили они, увидев тень на прекрасном лице Ее. И понял Могучий, что оставляет на земле великого Гау-Граза истинно мудрых и свободных людей.
Но люди с широких равнин от века не прощали нам ни нашей мудрости, ни силы, ни верности слову Могучего, ни союза с древним волшебством. Они всегда мнили себя господами. Их лживые речи и кровавые клинки от века были направлены в одну цель — свободу великого Гау-Граза.
И был день, подобный ночи, и была буря, подобная огню, и взметнулась земля, и наши древние горы сошли с мест и шагнули навстречу чужакам. Восемь дней и восемь ночей земля спорила с небом, а раскаленные камни, мутные потоки и гигантские волны без жалости настигали пришельцев.
И был девятый день, и сказал Могучий устами славного Гелла-тенга: это наша земля. В силах вольного народа сделать так, чтобы нога чужеземца вовек не осквернила границы Гау-Граза. И ответили славные тенги: да будет так! И стеною встали вдоль границы, и сыновья, вошедшие в возраст, встали с ними, готовые принять посвящение оружием. А мудрейших из тенгов, достойнейших из юных, Могучий призвал в Обитель, дабы слово Его не забывалось на великом Гау-Гразе.
Но не зря набежала некогда тень налицо Матери Его. Идут века, и первые дочери в семьях славных тенгов все реже обращаются к Ней, и все чаще — к древним силам, что помогли отстоять нашу свободу в те восемь дней. Могучий завещал жить с ними в мире и согласии — но это не значит подменять тайным волшебством Его слово, ибо лишь Он — истинный спаситель великого Гау-Граза… Тут я должен спросить, достаточно чтят ли в их селении Могучего и Матерь Его. — Нури-тенг остановился и перевел дыхание. — Если, конечно, меня дослушают до этого места.
— Дослушают, — искренне заверила я. — Ты так здорово рассказываешь. Как настоящий… сказитель.
Термин из психокурса до глобальной этнографии почти без задержки всплыл в памяти, и, кажется, я употребила его вполне к месту. Что, в общем, задумывалось как комплимент. Но Нури-тенг почему-то обиделся:
— Эти сказители, они же постоянно используют истинные предания для своего балагана!… Еще и перевирают все. Слово Могучего надо нести людям бескорыстно, а не за славу и угощение на пиру! Алла-тенг говорил, многие из них воспитывались в Обители. А потом уходили — и не возвращались.
— Но ты же вернешься, — попыталась я его успокоить. — Я имела в виду, что тебя очень интересно слушать. Древние силы… говоришь, их чтят больше, чем Могучего? Почему?
— Люди неразумны, — не задумываясь, отозвался юный служитель. — Потому Обитель и несет им слово Могучего. Пора выступать, а то не успеем до вечера.
Поморщившись, я проглотила остатки кумыса, протянула пиалу Нури-тенгу. По правде говоря, длинноватое «истинное предание» в его исполнении произвело на меня почти гипнотическое воздействие: голова слегка кружилась, и я не была уверена, что смогу удержаться на спине животного лошади. И тем более никак не могла ухватить за хвост некое несоответствие, так очевидно — но где именно? — сквозившее во всем этом…
Обитель из века в век популяризирует в народе Могучего и Его Матерь. Нури-тенг с его наивной уверенностью — не сотый и не тысячный по счету служитель, отправившийся по селениям, вооруженный Его словом. А люди все равно предпочитают доверять этим самым «тайным силам». И чем дальше на север, тем больше ослабевает влияние официальной религии, не выдерживая конкуренции с «древним волшебством», раздражавшим еще каноническую Матерь. Не потому ли, что они, эти силы, в отличие от искусственных религиозных надстроек, призванных регламентировать иерархию и мораль традиционного общества, — вполне реальны?
Дорога шла под гору, и все время казалось, что гривастая лошадиная шея вот-вот уйдет куда-то вниз, выскользнет из-под меня вместе с седлом, — когда поднимаешься вверх, такого чувства не возникает. Приходилось судорожно вцепляться в уздечку. Мешало сосредоточиться… Сосредоточиться!!!
Тайные древние силы. Когда-то они двигали горами и вздымали на море гигантские волны… Это хоть и гиперболизированная, но правда: мощные катаклизмы, которые ознаменовали начало Гаугразской войны и, по сути, локализовали ее на границе, являются историческим фактом, не отраженным, впрочем, в банке вопросов стандартной Лекторины. Теперь вот с помощью тех же сил заживляют раны на ладонях неопытных наездников… и только?
Вряд ли. Думай дальше. Уже совсем близко.
Общение с этими силами, как следует из предания, четко регламентировано по тендерному признаку и примату рождения. «Первые дочери в семьях славных тенгов…» Еще одна странность, выбивающаяся из концепции традиционного патриархального общества, где роль женщины сведена до деторождения и ведения хозяйства.
Первые дочери в семьях.
Моя передатчица, она ведь говорила то же самое, теми же словами!…
…Оказывается, я намного обогнала Нури-тенга. Оглянулась: он едва поспевал за мной, смешно подпрыгивая на спине животного лошади. Для того, чтобы замедлить бег своего животного, надо было то ли натянуть уздечку, то ли сжать ногами лошадиные бока — к сожалению, я не помнила, что именно. Ладно, пускай догоняет сам, как может. Наверняка в селении найдется кто-нибудь, чтобы снова заживить ему ладони… правда, гордый мальчик в конусили может и не согласиться. Но это его дело.
Там, в селении, наши с ним пути разойдутся. Пусть несет слово своего Могучего так далеко на север, как только сумеет забраться: похоже, мало кто из служителей находит в себе отвагу и силы переваливать за Срединный хребет, а прочность официального культа напрямую зависит от их путешествий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104