Если они решили не останавливаться на ночь, значит, цель похода где-то близко…
Мы свернули налево и, кажется, перестали спускаться с горы: теперь тропа попеременно шла то вниз, то вверх. Вверх, как ни странно, было гораздо легче; во время очередного подъема тошнота и слабость почти отпустили, к тому же я наконец более-менее согрелась. Распахнула бурку, позволяя ей соскользнуть с макушки на плечи, и огляделась по сторонам.
Справа уходил вниз каменистый склон, утыканный валунами и скалами, они закрывали обзор, не давая почувствовать высоту, на которой мы находились. Слева совсем близко нависали горные вершины: в таком ракурсе я была совершенно не способна опознать хоть бы одну. Однако весь пейзаж показался мне странно знакомым, в это ощущение вписывались и громоздящиеся над головой неизвестные горы, и пленка льда на теневой стороне камней, и запах каких-то невидимых пряных трав… Впрочем, у нас в ГБ были хорошие виртуал-тренажеры.
В этом пейзаже кое-чего недоставало. И я вспомнила, чего именно, на мгновение раньше, чем увидела.
— Это здесь, — сказал Танна-тенг, оборачиваясь к отряду.
— Мы так не договаривались.
За спиной незнакомца в камуфляже поблескивал гранями стеклопластика купол бункера. Восходящее солнце вспыхнуло на одной из них, и создалось впечатление, что на плече у мужчины зажглась звезда.
Он был довольно молодой, лет тридцати. Кожа у него загорела до коричневого, а волосы и брови, наоборот, выгорели почти до потери цвета. Он говорил на южном наречии с жутким акцентом, но уверенно, держался нахально и дерзко. И был удивительно похож на моего брата Роба.
Танна— тенг, кажется, его побаивался. И злился, чувствуя, что не может этого скрыть:
— Как не договаривались? Я привел пленницу. Рассчитывайся и забирай.
— А остальное? — Тот усмехнулся, показав крепкие зубы. — Договор был: стандартный пакет плюс пленница. Поясняю: мой стандартный пакет — это вино, чай и артефакты, по-другому я не работаю; а ты приводишь только тетку и еще чего-то хочешь? Я говорил, что возьму ее в нагрузку, ну и накину сверху пару стволов. А так расчет по обычной таксе, тебе должны были сказать. Если ты не готов, уходи.
— Я не торговец. — Узкие глаза юного феодала сузились настолько, что пропали вообще. — Я Танна-тенг, у меня самый большой дворец на Южном побережье, я не торгую вином и чаем. Я воин!
— Вот и не лез бы не в свое дело. Воин! Дембель ты, а не воин.
— Повтори.
Танна-тенг неожиданно снизил голос почти до шепота, и вышло по-настоящему угрожающе. Нелегал из-за той стороны границы, представитель самой свободной профессии в Глобальном социуме, которой занимался когда-то и мой брат (а ведь в ГБ уверены, что навсегда покончили с ней!), наконец-то взглянул на смертовика с уважением. Примирительно улыбнулся:
— Я пошутил. Я только не понимаю, зачем вам вообще теперь оружие, если дембель… ну да ладно. Считай, что я ничего такого не говорил. Значит, артефактов и прочего не будет, это ниже твоего достоинства, допустим. Только пленница. И что я, по-твоему, буду с ней делать?
Вопрос застал Танна-тенга врасплох. Угроза в его голосе трансформировалась в неуверенную, мальчишескую запальчивость:
— Она большая тену среди глобалов. Правда! Ее мужчина — гебейный офицер, он сбежал на летающей повозке, он даст выкуп за свою жену. А она сама…
Юста Калан, глава Ведомства проблем Гауграза. Самое время эффектно сбросить накидку со стриженых светлых волос и представиться контрабандисту на всеглобальном языке. Наверное, это произвело бы на него впечатление… вот только я не была уверена, что именно такое, как нужно мне. Если он не просто зарабатывает здесь деньги, но и, как некогда Роб, ставит выше всего на свете свободу, то мой чиновничий титул аккумулирует для него все то, что он привык презирать и ненавидеть. Не стоит.
Но Танна-тенг! «Летающая повозка» и «гебейный офицер», при том что Слав был голый по пояс, без всяких знаков различия… странно. Я давно перестала видеть логику в происходящем сейчас на Гаугразе. Поэтому мне лучше не вмешиваться.
Нелегал вздохнул со снисходительной досадой:
— Допустим, я тебе верю, и ты не привел мне третью дочь своего дедушки… успокойся, шучу. Допустим, тут и вправду зависал какой-то гебейщик… на капсуле сбежал, говоришь?
И тут я, только что решившая молчать, вклинилась в дипломатические переговоры, как артефактный нож в кусок гаугразского сыра. Выговорила негромко и быстро, на всеглобальном:
— Там еще был ребенок, девочка. Пожалуйста, узнайте у него: она тоже села в капсулу?
Контрабандист взглянул на меня с веселым удивлением. И послушно перевел вопрос на южное наречие куда безграмотнее, чем я сумела бы сама.
— Да, — отмахнулся смертовик.
— Да, — перевел нелегал. И уже от себя спросил: — Дочка?
Я кивнула. Аська… Боже мой, я могла бы узнать еще неделю назад… или хотя бы вчера… просто спросить Танна-тенга, он бы ответил… идиотская конспирация, стоившая, наверное, нескольких лет жизни. Но теперь все будет хорошо. Аста взрослая, самостоятельная, дома она не пропадет… Только бы Слав ее не обижал, он ведь не любит мою Аську, потому что она дочь Мариса… какая ерунда…
Рассмеялась тихо и блаженно, как помешанная. Впрочем, никто на меня не смотрел.
Они продолжали переговоры, но слова проходили сквозь меня, не оставляя за собой ни тени смысла, как если б я никогда не изучала наречий Гауграза. На помощь Танна-тенгу пришел смертовик постарше, кажется, он повел разговор в более жестком ключе, но суть от меня все равно ускользала. Присоединились остальные: то ли пятеро, то ли шестеро, я все еще никак не могла их сосчитать… В воздухе стоял гвалт рассерженных гортанных голосов, из которого сознание кое-как вылавливало отдельные слова. Чаще всего повторялось то нелепое, жаргонное, явно оскорбительное — «дембель»…
Солнце поднялось высоко, и крыша бункера заблестела равномерно всеми гранями. Так близко… Может быть, пока они выясняют отношения, постепенно подбираясь к грубой и неравной драке, — попробовать бежать? Там, в бункере, хорошая оптика, меня должны заметить и прикрыть в том случае, если смертовики, бросившись в погоню, откроют огонь.
Нервно усмехнулась. Еще неизвестно, кто начнет стрелять в меня раньше. С какой стороны. На мне гаугразская одежда… да дело и не в этом. Они всегда сначала стреляют.
— Стоп!
Выгоревшая светлая макушка уже совсем скрылась за столпотворением черных папах и бород. Я увидела лишь руку, сжатую в кулак: нелегал вскинул ее вверх, призывая к тишине. И, что удивительно, его послушались.
— Вот что, — акцент в его речи стал еще заметнее, — мне плевать на вашу войну и тем более на ваш дембель. Я должен видеть свой интерес, остальное меня не касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Мы свернули налево и, кажется, перестали спускаться с горы: теперь тропа попеременно шла то вниз, то вверх. Вверх, как ни странно, было гораздо легче; во время очередного подъема тошнота и слабость почти отпустили, к тому же я наконец более-менее согрелась. Распахнула бурку, позволяя ей соскользнуть с макушки на плечи, и огляделась по сторонам.
Справа уходил вниз каменистый склон, утыканный валунами и скалами, они закрывали обзор, не давая почувствовать высоту, на которой мы находились. Слева совсем близко нависали горные вершины: в таком ракурсе я была совершенно не способна опознать хоть бы одну. Однако весь пейзаж показался мне странно знакомым, в это ощущение вписывались и громоздящиеся над головой неизвестные горы, и пленка льда на теневой стороне камней, и запах каких-то невидимых пряных трав… Впрочем, у нас в ГБ были хорошие виртуал-тренажеры.
В этом пейзаже кое-чего недоставало. И я вспомнила, чего именно, на мгновение раньше, чем увидела.
— Это здесь, — сказал Танна-тенг, оборачиваясь к отряду.
— Мы так не договаривались.
За спиной незнакомца в камуфляже поблескивал гранями стеклопластика купол бункера. Восходящее солнце вспыхнуло на одной из них, и создалось впечатление, что на плече у мужчины зажглась звезда.
Он был довольно молодой, лет тридцати. Кожа у него загорела до коричневого, а волосы и брови, наоборот, выгорели почти до потери цвета. Он говорил на южном наречии с жутким акцентом, но уверенно, держался нахально и дерзко. И был удивительно похож на моего брата Роба.
Танна— тенг, кажется, его побаивался. И злился, чувствуя, что не может этого скрыть:
— Как не договаривались? Я привел пленницу. Рассчитывайся и забирай.
— А остальное? — Тот усмехнулся, показав крепкие зубы. — Договор был: стандартный пакет плюс пленница. Поясняю: мой стандартный пакет — это вино, чай и артефакты, по-другому я не работаю; а ты приводишь только тетку и еще чего-то хочешь? Я говорил, что возьму ее в нагрузку, ну и накину сверху пару стволов. А так расчет по обычной таксе, тебе должны были сказать. Если ты не готов, уходи.
— Я не торговец. — Узкие глаза юного феодала сузились настолько, что пропали вообще. — Я Танна-тенг, у меня самый большой дворец на Южном побережье, я не торгую вином и чаем. Я воин!
— Вот и не лез бы не в свое дело. Воин! Дембель ты, а не воин.
— Повтори.
Танна-тенг неожиданно снизил голос почти до шепота, и вышло по-настоящему угрожающе. Нелегал из-за той стороны границы, представитель самой свободной профессии в Глобальном социуме, которой занимался когда-то и мой брат (а ведь в ГБ уверены, что навсегда покончили с ней!), наконец-то взглянул на смертовика с уважением. Примирительно улыбнулся:
— Я пошутил. Я только не понимаю, зачем вам вообще теперь оружие, если дембель… ну да ладно. Считай, что я ничего такого не говорил. Значит, артефактов и прочего не будет, это ниже твоего достоинства, допустим. Только пленница. И что я, по-твоему, буду с ней делать?
Вопрос застал Танна-тенга врасплох. Угроза в его голосе трансформировалась в неуверенную, мальчишескую запальчивость:
— Она большая тену среди глобалов. Правда! Ее мужчина — гебейный офицер, он сбежал на летающей повозке, он даст выкуп за свою жену. А она сама…
Юста Калан, глава Ведомства проблем Гауграза. Самое время эффектно сбросить накидку со стриженых светлых волос и представиться контрабандисту на всеглобальном языке. Наверное, это произвело бы на него впечатление… вот только я не была уверена, что именно такое, как нужно мне. Если он не просто зарабатывает здесь деньги, но и, как некогда Роб, ставит выше всего на свете свободу, то мой чиновничий титул аккумулирует для него все то, что он привык презирать и ненавидеть. Не стоит.
Но Танна-тенг! «Летающая повозка» и «гебейный офицер», при том что Слав был голый по пояс, без всяких знаков различия… странно. Я давно перестала видеть логику в происходящем сейчас на Гаугразе. Поэтому мне лучше не вмешиваться.
Нелегал вздохнул со снисходительной досадой:
— Допустим, я тебе верю, и ты не привел мне третью дочь своего дедушки… успокойся, шучу. Допустим, тут и вправду зависал какой-то гебейщик… на капсуле сбежал, говоришь?
И тут я, только что решившая молчать, вклинилась в дипломатические переговоры, как артефактный нож в кусок гаугразского сыра. Выговорила негромко и быстро, на всеглобальном:
— Там еще был ребенок, девочка. Пожалуйста, узнайте у него: она тоже села в капсулу?
Контрабандист взглянул на меня с веселым удивлением. И послушно перевел вопрос на южное наречие куда безграмотнее, чем я сумела бы сама.
— Да, — отмахнулся смертовик.
— Да, — перевел нелегал. И уже от себя спросил: — Дочка?
Я кивнула. Аська… Боже мой, я могла бы узнать еще неделю назад… или хотя бы вчера… просто спросить Танна-тенга, он бы ответил… идиотская конспирация, стоившая, наверное, нескольких лет жизни. Но теперь все будет хорошо. Аста взрослая, самостоятельная, дома она не пропадет… Только бы Слав ее не обижал, он ведь не любит мою Аську, потому что она дочь Мариса… какая ерунда…
Рассмеялась тихо и блаженно, как помешанная. Впрочем, никто на меня не смотрел.
Они продолжали переговоры, но слова проходили сквозь меня, не оставляя за собой ни тени смысла, как если б я никогда не изучала наречий Гауграза. На помощь Танна-тенгу пришел смертовик постарше, кажется, он повел разговор в более жестком ключе, но суть от меня все равно ускользала. Присоединились остальные: то ли пятеро, то ли шестеро, я все еще никак не могла их сосчитать… В воздухе стоял гвалт рассерженных гортанных голосов, из которого сознание кое-как вылавливало отдельные слова. Чаще всего повторялось то нелепое, жаргонное, явно оскорбительное — «дембель»…
Солнце поднялось высоко, и крыша бункера заблестела равномерно всеми гранями. Так близко… Может быть, пока они выясняют отношения, постепенно подбираясь к грубой и неравной драке, — попробовать бежать? Там, в бункере, хорошая оптика, меня должны заметить и прикрыть в том случае, если смертовики, бросившись в погоню, откроют огонь.
Нервно усмехнулась. Еще неизвестно, кто начнет стрелять в меня раньше. С какой стороны. На мне гаугразская одежда… да дело и не в этом. Они всегда сначала стреляют.
— Стоп!
Выгоревшая светлая макушка уже совсем скрылась за столпотворением черных папах и бород. Я увидела лишь руку, сжатую в кулак: нелегал вскинул ее вверх, призывая к тишине. И, что удивительно, его послушались.
— Вот что, — акцент в его речи стал еще заметнее, — мне плевать на вашу войну и тем более на ваш дембель. Я должен видеть свой интерес, остальное меня не касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104