– Но, как я понимаю, вы обратились ко мне не за тем, чтобы выслушать слабого совестливого старика. У вас проблемы? Изложите краткую суть и необходимые подробности. Мой долг колониста – помочь вам. Я слушаю.
Пирс слишком устал, чтобы давать отповедь наглому блеянию Коэна. Да и не хотел этого делать. В конце концов, уважительно подумал он, Коэн так же целен, как и он, Пирс. И так же безрассудно смел, только в своей области. Поле его жизни – этика, мораль и сердце, и на нем, на этом поле, он так же силен и красив, как Пирс в своей жизни практика и бойца.
Он вдруг понял, что трусость Коэна на заседании Координационного совета вовсе была не трусостью – всего лишь растерянностью. Им, моралистам, намного сложнее ориентироваться, сочувственно подумал он. Ведь они не знают, как справляться с гордиевым узлом обстоятельств, не умеют рубить сплеча, не знают, что такое крайние меры. Так сложнее – желать блага для всех, раздираться на части и все-таки продолжать строить жизнь. Вот и сейчас он разрывается между внутренним принципом и долгом. Пусть себе ворчит, если ему так легче. Пирс пропустит его слова мимо ушей. У гуманиста свой закон, у командора – свой, а дело все же у них одно.
Пирс ровным голосом поблагодарил Коэна за готовность к содействию и начал рассказывать о событиях последних часов. Профессор слушал с интересом, и. по мере того как продвигался рассказ Пирса, взгляд его становился все более вдумчивым и сосредоточенным. Когда командор умолк, Коэн осторожно спросил:
– Так что вы хотите от меня услышать?
– Я надеялся, что вы увидите за фактами то, что не видим мы. Я не могу допустить неопределенности в развитии ситуации. Неизвестность, – он вспомнил слова Стивена Глена, – синоним опасности. А динамические голограммы и морок, охвативший моих людей, – эта самая неизвестность и есть.
– Да-а, Пирс, вы совершенно правы, – задумчиво протянул Коэн. Взгляд его стал отсутствующим. Острый нос, казалось, вытянулся еще больше.
Пирс замер. Он знал это выражение профессорского лица. Оно означало крайнюю степень погружения в размышления.
– Значит, лазер, поле развертки, высокая степень когерентности, бозонные свойства фотонов… – рассеянно забормотал Коэн. Казалось, он просто перечисляет известные ему физические термины. Но Пирс буквально ощущал, как в высоколобой голове профессора с каждым новым звуком открываются целые поля информации. Открываются и проецируются на картину, нарисованную Пирсом. – Интерференция световых волн… Волны. Частота, период, дифракция, модуляция…
Коэн подскочил на месте, и его лицо на мгновение исчезло с экрана. Когда Пирс снова увидел его, глаза профессора торжествующе блестели.
– Модуляция, Пирс! Модуляция! Он накладывает на фотонные пучки собственные мысли и эмоции! Он модулирует свет ментальными вибрациями!
– Что? – оторопело переспросил Пирс.
– Неважно, командор! Неважно, что вы не понимаете. Боже, он создает поля с заданными ментальными характеристиками! Он, по существу, управляет состоянием ауры объекта! Смотрите – он разыграл голографическую сцену, в которой по сюжету приказал вашим солдатам уснуть. Их мозг воспринял некую ментальную картину и отреагировал мощным торможением нейронных процессов. Они уснули! И то, что они все видели один и тот же сон… – Коэн затряс над головой кулаками. – Это же фактор-икс! Только наоборот – это антифактор, управляемый человеком антифактор! Средство уничтожения демона нашей планеты!
Пирс окаменел. Он сразу согласился с профессором: все укладывалось в изложенное толкование событий. Он был ошеломлен. Только Коэн мог без лишних вопросов прийти к подобным непредсказуемым выводам и докопаться до самой сути! Старик на экране тряхнул седой шевелюрой, пробуравил командора глазами и вытянул в его сторону указательный палец:
– Я знал, командор, знал, что нам нужно обратиться за помощью к Земле! И я не ошибался. Они обладают технологией, которая может спасти К-3 без ваших бандитских штучек. Ирония судьбы, что этот факт открыли именно вы! Именно вы – какой нонсенс! – Он неожиданно умолк и посмотрел на Пирса застывшим взглядом. – Мне только непонятно, командор…
– Да?
– Мне непонятно, почему вы до сих пор имеете возможность действовать по своему усмотрению?
Пирс начал терять благодушное отношение к профессору.
– Мне не ясен вопрос, сэр! – проворчал он.
– Неужели? – хмыкнул Коэн. – Додумайте! Он с легкостью усыпил ваших людей, а ведь мог отправить их на дно реки, они бы беспрекословно пошли сами! Он использует лазерные пучки как несущие его ментальных команд, а ведь голограммы разворачиваются на неограниченное расстояние. Удивительно, что он до сих пор не погрузил всех вас в какой-нибудь убийственный морок! Почему он этого не сделал?
Коэн замолчал. Он смотрел теперь сквозь Пирса и лохматил свою седовласую шевелюру. Пирс сохранял достойный вид при полном отсутствии здравых мыслей. Он демонстративно и оскорбленно безмолвствовал.
– Ответ может быть только один, – наконец заключил профессор. – Его аппаратура ограничивает распространение модуляции в пространстве. Он сделал попытку усыпить весь регион, а добился эффекта только в определенных пространственных пределах. Ведь так, Пирс? Прикиньте – ведь ваши сони лежали не по всему району, а в каком-то одном квадрате? Ведь так?
Пирс молча кивнул.
– Ага! Значит, я прав! Запомните это, командор. Усвойте хорошенько! Это дает нам шанс! – Коэн вдруг придвинулся к видеокамере, его лицо выросло во весь экран, исказилось и стало пугающе безобразным. – Где он?! – вдруг взревел старый профессор.
– Кто? – растерялся Пирс.
– Этот человек! Тот, кто усыпил ваших бандитов!
Совсем с ума сошел, подумал командор. Не помнит, что ему говорили пять минут назад.
– Его нет… – осторожно, как больному, ответил он Коэну.
Профессор смотрел на него восторженно-безумным взором:
– Вы найдете мне его, командор! Найдете и доставите на К-3. Этого человека и его аппаратуру. Человека – живым, аппаратуру – в целости и сохранности. Слышите меня? Слышите?!
И больше ничего не надо. Ни-че-го! Вы уже достаточно напортачили, испортили все: восстановили против нас Землю, задавили Координационный совет, напугали людей. Исправить ситуацию пока нельзя. Поэтому завершайте свой план, но по-другому. Бросайте к чертовой матери "зачистку", отпускайте пленных и захватите всего лишь одного человека, только одного. Это для нас в тысячу раз более легкая моральная ноша, а для вас – сверхвыполнимая задача.
– Вы не смеете мне приказывать, – молвил вконец опешивший Пирс. – Я подчиняюсь Координационному совету!
– Я немедленно собираю Координационный совет! Его решение и приказ об изменении плана диверсии вы получите через час!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Пирс слишком устал, чтобы давать отповедь наглому блеянию Коэна. Да и не хотел этого делать. В конце концов, уважительно подумал он, Коэн так же целен, как и он, Пирс. И так же безрассудно смел, только в своей области. Поле его жизни – этика, мораль и сердце, и на нем, на этом поле, он так же силен и красив, как Пирс в своей жизни практика и бойца.
Он вдруг понял, что трусость Коэна на заседании Координационного совета вовсе была не трусостью – всего лишь растерянностью. Им, моралистам, намного сложнее ориентироваться, сочувственно подумал он. Ведь они не знают, как справляться с гордиевым узлом обстоятельств, не умеют рубить сплеча, не знают, что такое крайние меры. Так сложнее – желать блага для всех, раздираться на части и все-таки продолжать строить жизнь. Вот и сейчас он разрывается между внутренним принципом и долгом. Пусть себе ворчит, если ему так легче. Пирс пропустит его слова мимо ушей. У гуманиста свой закон, у командора – свой, а дело все же у них одно.
Пирс ровным голосом поблагодарил Коэна за готовность к содействию и начал рассказывать о событиях последних часов. Профессор слушал с интересом, и. по мере того как продвигался рассказ Пирса, взгляд его становился все более вдумчивым и сосредоточенным. Когда командор умолк, Коэн осторожно спросил:
– Так что вы хотите от меня услышать?
– Я надеялся, что вы увидите за фактами то, что не видим мы. Я не могу допустить неопределенности в развитии ситуации. Неизвестность, – он вспомнил слова Стивена Глена, – синоним опасности. А динамические голограммы и морок, охвативший моих людей, – эта самая неизвестность и есть.
– Да-а, Пирс, вы совершенно правы, – задумчиво протянул Коэн. Взгляд его стал отсутствующим. Острый нос, казалось, вытянулся еще больше.
Пирс замер. Он знал это выражение профессорского лица. Оно означало крайнюю степень погружения в размышления.
– Значит, лазер, поле развертки, высокая степень когерентности, бозонные свойства фотонов… – рассеянно забормотал Коэн. Казалось, он просто перечисляет известные ему физические термины. Но Пирс буквально ощущал, как в высоколобой голове профессора с каждым новым звуком открываются целые поля информации. Открываются и проецируются на картину, нарисованную Пирсом. – Интерференция световых волн… Волны. Частота, период, дифракция, модуляция…
Коэн подскочил на месте, и его лицо на мгновение исчезло с экрана. Когда Пирс снова увидел его, глаза профессора торжествующе блестели.
– Модуляция, Пирс! Модуляция! Он накладывает на фотонные пучки собственные мысли и эмоции! Он модулирует свет ментальными вибрациями!
– Что? – оторопело переспросил Пирс.
– Неважно, командор! Неважно, что вы не понимаете. Боже, он создает поля с заданными ментальными характеристиками! Он, по существу, управляет состоянием ауры объекта! Смотрите – он разыграл голографическую сцену, в которой по сюжету приказал вашим солдатам уснуть. Их мозг воспринял некую ментальную картину и отреагировал мощным торможением нейронных процессов. Они уснули! И то, что они все видели один и тот же сон… – Коэн затряс над головой кулаками. – Это же фактор-икс! Только наоборот – это антифактор, управляемый человеком антифактор! Средство уничтожения демона нашей планеты!
Пирс окаменел. Он сразу согласился с профессором: все укладывалось в изложенное толкование событий. Он был ошеломлен. Только Коэн мог без лишних вопросов прийти к подобным непредсказуемым выводам и докопаться до самой сути! Старик на экране тряхнул седой шевелюрой, пробуравил командора глазами и вытянул в его сторону указательный палец:
– Я знал, командор, знал, что нам нужно обратиться за помощью к Земле! И я не ошибался. Они обладают технологией, которая может спасти К-3 без ваших бандитских штучек. Ирония судьбы, что этот факт открыли именно вы! Именно вы – какой нонсенс! – Он неожиданно умолк и посмотрел на Пирса застывшим взглядом. – Мне только непонятно, командор…
– Да?
– Мне непонятно, почему вы до сих пор имеете возможность действовать по своему усмотрению?
Пирс начал терять благодушное отношение к профессору.
– Мне не ясен вопрос, сэр! – проворчал он.
– Неужели? – хмыкнул Коэн. – Додумайте! Он с легкостью усыпил ваших людей, а ведь мог отправить их на дно реки, они бы беспрекословно пошли сами! Он использует лазерные пучки как несущие его ментальных команд, а ведь голограммы разворачиваются на неограниченное расстояние. Удивительно, что он до сих пор не погрузил всех вас в какой-нибудь убийственный морок! Почему он этого не сделал?
Коэн замолчал. Он смотрел теперь сквозь Пирса и лохматил свою седовласую шевелюру. Пирс сохранял достойный вид при полном отсутствии здравых мыслей. Он демонстративно и оскорбленно безмолвствовал.
– Ответ может быть только один, – наконец заключил профессор. – Его аппаратура ограничивает распространение модуляции в пространстве. Он сделал попытку усыпить весь регион, а добился эффекта только в определенных пространственных пределах. Ведь так, Пирс? Прикиньте – ведь ваши сони лежали не по всему району, а в каком-то одном квадрате? Ведь так?
Пирс молча кивнул.
– Ага! Значит, я прав! Запомните это, командор. Усвойте хорошенько! Это дает нам шанс! – Коэн вдруг придвинулся к видеокамере, его лицо выросло во весь экран, исказилось и стало пугающе безобразным. – Где он?! – вдруг взревел старый профессор.
– Кто? – растерялся Пирс.
– Этот человек! Тот, кто усыпил ваших бандитов!
Совсем с ума сошел, подумал командор. Не помнит, что ему говорили пять минут назад.
– Его нет… – осторожно, как больному, ответил он Коэну.
Профессор смотрел на него восторженно-безумным взором:
– Вы найдете мне его, командор! Найдете и доставите на К-3. Этого человека и его аппаратуру. Человека – живым, аппаратуру – в целости и сохранности. Слышите меня? Слышите?!
И больше ничего не надо. Ни-че-го! Вы уже достаточно напортачили, испортили все: восстановили против нас Землю, задавили Координационный совет, напугали людей. Исправить ситуацию пока нельзя. Поэтому завершайте свой план, но по-другому. Бросайте к чертовой матери "зачистку", отпускайте пленных и захватите всего лишь одного человека, только одного. Это для нас в тысячу раз более легкая моральная ноша, а для вас – сверхвыполнимая задача.
– Вы не смеете мне приказывать, – молвил вконец опешивший Пирс. – Я подчиняюсь Координационному совету!
– Я немедленно собираю Координационный совет! Его решение и приказ об изменении плана диверсии вы получите через час!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56