Это было каплей, переполнившей чашу моего смирения!
Кажется, я тогда совсем неплохо для тринадцатилетнего пацана разрушил весь этот многозначительный и фальшивый спектакль!
Я внимательно, совсем новыми глазами оглядел эту карнавальную «тройку», своего несчастного и жалкого Старика и твердо сказал:
– НО Я НЕ ПРОСТИЛ ЕГО. И НИКОГДА НЕ ПРОЩУ!
… Последнее, что я слышал и видел, – это жуткий раскат грома, потрясший стены нашей служебной квартиры, и бело-синий зигзаг молнии, яростно ворвавшийся в комнату…
* * *
… Когда я очнулся, выяснилось, что лежу я на нашем обеденном столе, за которым только что заседала судебная «тройка» Ангельского Особого Отдела Конфликтной Комиссии.
Лежу я под пледом, почему-то на животе, спиной вверх, прижавшись щекой к маленькой подушке-думочке, которую мой Старик-Ангел обожал просто до одури и даже никогда не давал мне до нее дотронуться. Говорил, что эта маленькая подушечка показывает ему замечательные, почти исчезнувшие из его стариковской памяти, молодые, полные сил и желаний, удивительные цветные сны!..
А тут – на тебе! Сам поправляет у меня под носом эту подушечку, гладит меня по затылку и причитает:
– Ах ты, мой маленький героический мальчик… Да как же это тебя угораздило?.. Ну зачем, зачем ты с ними вот так – в открытую?!
Нет никакой «тройки» Особого Отдела. Только мы со Стариком в квартире. Да еще запах такой благовонно-противноватый. Как в дешевой парикмахерской.
Но Старик все равно трусит, наклоняется ко мне совсем-совсем близко, еле слышно шепчет мне в ухо:
– Думаешь, я со всем согласен?.. Думаешь, мне все так уж нравится в нашем Мире? Но ведь молчу. А когда-то по молодости тоже хотелось высказаться… Последний раз в тыща девятьсот семнадцатом на Высшем Ангельском Совете попытался выступить – как, дескать, можно допустить, чтобы такой страной, как Россия, кухарки управляли?! Так Всевышний на меня так раскричался, что даже выстрела «Авроры» никто не услышал! Да еще и в Германию сослали, как мальчишку. А мне тогда уже за сотенку лет перевалило… Думаешь, не обидно?
Я его не слушаю, лежу на животе и пошевелиться не могу. Такая слабость по всему телу, и спина ужасно чешется! Зудит, будто пo мне муравьи ползают…
– Вы не могли бы мне спину почесать? – спрашиваю.
– Нельзя. Потерпи, деточка. Скоро пройдет, – говорит мне Старик и смотрит на меня так жалостливо. – Я тебе сейчас ложечку амброзии сотворю, оно и успокоится.
– Ну уж нет! – заявляю я так мятежно, а сам пошевелиться не могу. – Хватит с меня этих «Даров Неба». Я сосиску хочу!
– Что ты, что ты?! Сам подумай – откуда в Ангельской резиденции могут быть эти… Как их?..
– Сосиски, – подсказываю я ему.
– Да, – говорит Старик. – Вот именно! – Подумал, пожал плечами и говорит мне так смущенно: – Хотя теперь, после того, что с тобой сделали…
– А что со мной сделали? – испугался я.
Старик присел на стул возле меня, поправил на мне плед и давай рассказывать…
… Оказывается, Гром и Молнию на меня наслал САМ. Услышал, что я обвинил его в убийстве Лешки и Гриши, узнал, что перестал в Него Верить, вот и решил показать себя Всеслышащим, Всевидящим и Всесильным. В смысле – ВСЕВЫШНИМ. Обиделся и шарахнул по мне со всей силой!
Этот Знак Божий был воспринят «тройкой» АООКаКа как «Перст Указующий» на мягкость приговора.
«Тройка» нашего Особого Отдела чуть не обгадилась от страха и тут же хором предала и нарушила все статьи и законы Небесного Кодекса – лишь бы умилостивить Небо! Ну и выдала мне по полной программе:
1. Исключили из Школы Ангелов-Хранителей.
2. Отобрали крылья.
3. Лишили меня Ангельского чина.
Начали было отбирать у меня Ангельскую возможность «Ухода в Невидимость», но в самом начале этого карающего процесса Сверху вдруг неожиданно поступил приказ – всей «тройке» АООКаКа мгновенно вылететь в Соединенные Штаты Америки, в Лас-Вегас, где местный Представитель Неба на Земле, Ангел-Хранитель с солидным стажем и великолепным послужным списком за последние полтораста лет, не выдержал сумасшедшего напряжения этого города, проиграл какие-то Священные ценности в казино, да еще и совершенно по-человечески спутался с роскошной темнокожей танцовщицей из постоянной концертной группы отеля «Мираж»!..
В панике и лихорадочной спешке Архангел напрочь позабыл, чем еще меня наказать и чего лишить в угоду Всевышнему, и все трое моментально умчались в Лас-Вегас вершить Божий Суд над «наперсником разврата», оставив мне весь набор моих ученических, немудрящих трюков. Часть из которых вы уже наблюдали, Владим Владимыч. Я имею в виду джин, чай, невидимую перегородку купе от дыма вашей сигареты, ну и так далее…
К концу рассказа старого Ангела спина у меня действительно перестала чесаться. А еще через десять минут я уже сам, без малейшей помощи сумел слезть со стола, взял у Старика несколько марок и отправился в ближайший магазин «Альди» за сосисками…
– И началась новая жизнь! – воскликнул я. – Да, Ангел?
– Если иметь в виду сосиски – да. Во всем остальном – нет. Началось томительное ожидание документов, которые Старик заказал мне в наших «кадрах». А этот процесс, к сожалению, обычно бывал затяжным… Однако чтобы вам все не показалось в таком уж черно-бюрократическом свете, справедливости ради следует заметить, что вместе с документами, без которых Человечество обойтись не может, Небо предоставляло отлученным и уволенным Ангелам так называемую «способность натурализации». То есть легальное и беспрепятственное внедрение в Человеческое общество без каких-либо проверок – кто ты, что ты и откуда. Такое своеобразное «выходное пособие», что ли…
– Но об этом же можно только мечтать, Ангел! Это я вам говорю, как бывший советский, а ныне российский гражданин, к тому же проживающий за границей! – искренне восхитился я. – Если бы вы знали, сколько сотен анкет я заполнил в своей жизни!.. На сколько тысяч дурацких вопросов я должен был в них ответить разборчивым почерком!..
– Да, я много слышал об этом. Но к сожалению, даже такая редкая светлая сторона нашего Небесного делопроизводства обязательно омрачалась какой-нибудь путаницей или невероятно долгим оформлением, – грустно проговорил Ангел. – Два месяца я ждал документы на имя Ангела Алешина и не мог тронуться без них с места. Хотя мне так нужно было в это время быть в Ленинграде! Около Самошниковых…
– Как им сообщили о гибели Леши? – спросил я.
– В том-то и дело, что никак!.. Они сами узнали об этом. Сначала из «Комсомолки», а потом из молодежной ленинградской газетки «Смена».
– Как?!
– А вот очень просто. Вам рассказать или вы сами посмотрите?
– Если вас не затруднит – начните рассказывать. Когда я захочу что-то увидеть своими глазами, я прерву вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Кажется, я тогда совсем неплохо для тринадцатилетнего пацана разрушил весь этот многозначительный и фальшивый спектакль!
Я внимательно, совсем новыми глазами оглядел эту карнавальную «тройку», своего несчастного и жалкого Старика и твердо сказал:
– НО Я НЕ ПРОСТИЛ ЕГО. И НИКОГДА НЕ ПРОЩУ!
… Последнее, что я слышал и видел, – это жуткий раскат грома, потрясший стены нашей служебной квартиры, и бело-синий зигзаг молнии, яростно ворвавшийся в комнату…
* * *
… Когда я очнулся, выяснилось, что лежу я на нашем обеденном столе, за которым только что заседала судебная «тройка» Ангельского Особого Отдела Конфликтной Комиссии.
Лежу я под пледом, почему-то на животе, спиной вверх, прижавшись щекой к маленькой подушке-думочке, которую мой Старик-Ангел обожал просто до одури и даже никогда не давал мне до нее дотронуться. Говорил, что эта маленькая подушечка показывает ему замечательные, почти исчезнувшие из его стариковской памяти, молодые, полные сил и желаний, удивительные цветные сны!..
А тут – на тебе! Сам поправляет у меня под носом эту подушечку, гладит меня по затылку и причитает:
– Ах ты, мой маленький героический мальчик… Да как же это тебя угораздило?.. Ну зачем, зачем ты с ними вот так – в открытую?!
Нет никакой «тройки» Особого Отдела. Только мы со Стариком в квартире. Да еще запах такой благовонно-противноватый. Как в дешевой парикмахерской.
Но Старик все равно трусит, наклоняется ко мне совсем-совсем близко, еле слышно шепчет мне в ухо:
– Думаешь, я со всем согласен?.. Думаешь, мне все так уж нравится в нашем Мире? Но ведь молчу. А когда-то по молодости тоже хотелось высказаться… Последний раз в тыща девятьсот семнадцатом на Высшем Ангельском Совете попытался выступить – как, дескать, можно допустить, чтобы такой страной, как Россия, кухарки управляли?! Так Всевышний на меня так раскричался, что даже выстрела «Авроры» никто не услышал! Да еще и в Германию сослали, как мальчишку. А мне тогда уже за сотенку лет перевалило… Думаешь, не обидно?
Я его не слушаю, лежу на животе и пошевелиться не могу. Такая слабость по всему телу, и спина ужасно чешется! Зудит, будто пo мне муравьи ползают…
– Вы не могли бы мне спину почесать? – спрашиваю.
– Нельзя. Потерпи, деточка. Скоро пройдет, – говорит мне Старик и смотрит на меня так жалостливо. – Я тебе сейчас ложечку амброзии сотворю, оно и успокоится.
– Ну уж нет! – заявляю я так мятежно, а сам пошевелиться не могу. – Хватит с меня этих «Даров Неба». Я сосиску хочу!
– Что ты, что ты?! Сам подумай – откуда в Ангельской резиденции могут быть эти… Как их?..
– Сосиски, – подсказываю я ему.
– Да, – говорит Старик. – Вот именно! – Подумал, пожал плечами и говорит мне так смущенно: – Хотя теперь, после того, что с тобой сделали…
– А что со мной сделали? – испугался я.
Старик присел на стул возле меня, поправил на мне плед и давай рассказывать…
… Оказывается, Гром и Молнию на меня наслал САМ. Услышал, что я обвинил его в убийстве Лешки и Гриши, узнал, что перестал в Него Верить, вот и решил показать себя Всеслышащим, Всевидящим и Всесильным. В смысле – ВСЕВЫШНИМ. Обиделся и шарахнул по мне со всей силой!
Этот Знак Божий был воспринят «тройкой» АООКаКа как «Перст Указующий» на мягкость приговора.
«Тройка» нашего Особого Отдела чуть не обгадилась от страха и тут же хором предала и нарушила все статьи и законы Небесного Кодекса – лишь бы умилостивить Небо! Ну и выдала мне по полной программе:
1. Исключили из Школы Ангелов-Хранителей.
2. Отобрали крылья.
3. Лишили меня Ангельского чина.
Начали было отбирать у меня Ангельскую возможность «Ухода в Невидимость», но в самом начале этого карающего процесса Сверху вдруг неожиданно поступил приказ – всей «тройке» АООКаКа мгновенно вылететь в Соединенные Штаты Америки, в Лас-Вегас, где местный Представитель Неба на Земле, Ангел-Хранитель с солидным стажем и великолепным послужным списком за последние полтораста лет, не выдержал сумасшедшего напряжения этого города, проиграл какие-то Священные ценности в казино, да еще и совершенно по-человечески спутался с роскошной темнокожей танцовщицей из постоянной концертной группы отеля «Мираж»!..
В панике и лихорадочной спешке Архангел напрочь позабыл, чем еще меня наказать и чего лишить в угоду Всевышнему, и все трое моментально умчались в Лас-Вегас вершить Божий Суд над «наперсником разврата», оставив мне весь набор моих ученических, немудрящих трюков. Часть из которых вы уже наблюдали, Владим Владимыч. Я имею в виду джин, чай, невидимую перегородку купе от дыма вашей сигареты, ну и так далее…
К концу рассказа старого Ангела спина у меня действительно перестала чесаться. А еще через десять минут я уже сам, без малейшей помощи сумел слезть со стола, взял у Старика несколько марок и отправился в ближайший магазин «Альди» за сосисками…
– И началась новая жизнь! – воскликнул я. – Да, Ангел?
– Если иметь в виду сосиски – да. Во всем остальном – нет. Началось томительное ожидание документов, которые Старик заказал мне в наших «кадрах». А этот процесс, к сожалению, обычно бывал затяжным… Однако чтобы вам все не показалось в таком уж черно-бюрократическом свете, справедливости ради следует заметить, что вместе с документами, без которых Человечество обойтись не может, Небо предоставляло отлученным и уволенным Ангелам так называемую «способность натурализации». То есть легальное и беспрепятственное внедрение в Человеческое общество без каких-либо проверок – кто ты, что ты и откуда. Такое своеобразное «выходное пособие», что ли…
– Но об этом же можно только мечтать, Ангел! Это я вам говорю, как бывший советский, а ныне российский гражданин, к тому же проживающий за границей! – искренне восхитился я. – Если бы вы знали, сколько сотен анкет я заполнил в своей жизни!.. На сколько тысяч дурацких вопросов я должен был в них ответить разборчивым почерком!..
– Да, я много слышал об этом. Но к сожалению, даже такая редкая светлая сторона нашего Небесного делопроизводства обязательно омрачалась какой-нибудь путаницей или невероятно долгим оформлением, – грустно проговорил Ангел. – Два месяца я ждал документы на имя Ангела Алешина и не мог тронуться без них с места. Хотя мне так нужно было в это время быть в Ленинграде! Около Самошниковых…
– Как им сообщили о гибели Леши? – спросил я.
– В том-то и дело, что никак!.. Они сами узнали об этом. Сначала из «Комсомолки», а потом из молодежной ленинградской газетки «Смена».
– Как?!
– А вот очень просто. Вам рассказать или вы сами посмотрите?
– Если вас не затруднит – начните рассказывать. Когда я захочу что-то увидеть своими глазами, я прерву вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74