53. До того времени на германской границе царило ничем не нарушаемое спокойствие, ибо оба полководца надеялись поддержанием мира приобрести большую славу, нежели та, которую им могли бы доставить ставшие столь обыденною наградой триумфальные отличия. В ту пору германские войска возглавлялись Паулином Помпеем и Луцием Ветером. Чтобы не оставлять воинов в праздности, первый закончил строительство дамбы для обуздания Рейна, за шестьдесят три года пред тем начатой Друзом, а Ветер задумал соединить Мозеллу с Араром, прорыв между ними канал, благодаря которому суда с войсками и грузами, проследовав по Средиземному морю, Родану, Арару, далее по упомянутому каналу и рекою Мозеллой в Рейн, могли бы затем спускаться до Океана; этим устранялись бы трудности передвижения по суше и был бы открыт водный путь между западным и северным побережьем. Помешал этому предприятию легат Белгики Элий Грацил; он уговорил Ветера не вводить свои легионы в неподведомственную ему провинцию и своими заботами не привлекать к себе расположения Галлии, утверждая, что это неминуемо возбудит подозрения императора, — довод, не раз препятствовавший осуществлению честных намерений.
54. Но из-за длительного бездействия наших войск распространился слух, что легатам запрещено вести их на врага. И вследствие этого фризы по наущению правивших ими, насколько можно править германцами, Веррита и Малорига продвинулись к берегу Рейна — боеспособные, пройдя лесами и топями, прочие, приплыв по озерам, — и осели на отведенных для нужд наших воинов и тогда никем не занятых землях. И они успели построить себе жилища и уже засевали пашни, как если бы возделывали унаследованные от предков поля, когда принявший провинцию после Паулина Дубий Авит, угрожая применить силу, если фризы не возвратятся на старые места поселений или не добьются от Цезаря новых, принудил Веррита и Малорига обратиться к нему с ходатайством. Прибыв в Рим и дожидаясь, пока их примет занятый другими делами Нерон, они попали, осматривая все то, что показывают варварам, и в театр Помпея, куда их привели, чтобы они увидели собственными глазами, как богат и могуществен римский народ. Там, не зная, чем себя занять (ибо по своей дикости не могли оценить представления), они принимаются спрашивать, кем заполнены ряды амфитеатра, как размещаются в нем сословия, где всадники, где сенаторы, и замечают на сенаторских скамьях некоторых, в ком по одежде узнают чужестранцев; осведомившись, кто это, и услышав в ответ, что такая честь даруется послам тех народов, которые отличаются доблестью и дружественным расположением к римлянам, они восклицают, что никому из смертных не превзойти германцев ни на поле сражения, ни в преданности, спускаются вниз и усаживаются среди сенаторов. Зрители благосклонно отнеслись к их поступку, усмотрев в нем старинную непосредственность и похвальное соревнование. Нерон пожаловал их обоих римским гражданством, но тем не менее повелел фризам удалиться с занятых ими земель. И так как они пренебрегли его повелением, внезапно брошенная на них союзная конница заставила их покориться необходимости, захватив в плен или изрубив всех упорно сопротивлявшихся.
55. Немного спустя те же земли заняли ампсиварии, племя, справиться с которым было труднее не только из-за его численности, но и вследствие сочувствия к нему окрестных народов, ибо, согнанные со своих земель хавками и не имея мест обитания, они молили о предоставлении им надежного пристанища на чужбине. От их имени говорил широко известный среди этих племен и вместе с тем издавна преданный нам ампсиварии по имени Бойокал, заявивший, что во время восстания херусков его по приказанию Арминия держали в оковах, что потом он служил в нашем войске под начальством Тиберия и Германика и теперь в добавление к пятидесятилетней верности отдает в нашу власть свое племя. Но к чему оставлять пустующими такие пространства, куда наши воины лишь кое-когда перегоняют своих овец и быков? Пусть римляне берегут для своих стад заповедные пастбища, когда людей мучает голод, но не лучше ли видеть близ себя дружественные народы, чем заброшенность и запустение. Этими пашнями некогда владели хамавы, затем тубанты, после них — узипы. Как богам отдано небо, так роду смертных — земля; и та, что лежит невозделанной, — общее достояние. После чего, подняв взоры, он обратился к солнцу и прочим светилам, как если бы они были рядом, вопрошая их, пожелают ли они и дальше взирать на заброшенные поля и не обрушат ли скорее хляби морские на расхищающих земли.
56. Эти слова тронули Авита: нужно покоряться воле более сильных; богам, к которым они взывают, более угодно, чтобы решение, что жаловать, а что отнимать, оставалось за римлянами и они не терпели над собой иных судей, кроме самих себя. Так он ответил племени ампсивариев о целом, тогда как самого Бойокала, в память его давней преданности, пообещал наделить лугами и пашнями. Отвергнув это как плату за предательство, тот добавил: «У нас может не быть земли, чтобы жить, но не для того, чтобы сразиться и умереть». На этом они расстались, унося с собой враждебность друг к другу. Ампсиварии стали призывать бруктеров, генктеров и даже более отдаленные племена принять участие в войне против римлян, а Авит, написав легату Верхней провинции Куртилию Манции, чтобы, переправившись через Рейн, он показал наше оружие в тылу неприятеля, ввел свои легионы в пределы тенктеров, угрожая им истреблением, если они не порвут с ампсивариями. И после того как те от них отступились, той же угрозой были устрашены и бруктеры; вслед за ними, не желая разделять чужие опасности, покинули ампсивариев и другие, и, оставшись в одиночестве, это племя отошло назад к узипам и тубантам. Изгнанные из их владений, они пытались пробиться сначала на земли хаттов, потом херусков и в этих долгих блужданиях, встречаемые порою как гости, порою как бесприютные нищие, порою как враги, потеряли убитыми в чужих краях всех, способных носить оружие, тогда как старики, женщины и дети стали добычею различных племен.
57. Тем же летом между гермундурами и хаттами произошла ожесточенная битва, ибо и те и другие хотели завладеть приносившей в изобилии соль пограничной между ними рекою, и сразились они не только из страсти решать споры оружием, но и вследствие укоренившегося в них суеверия, будто эти места ближе всего к небу и нигде молитвы смертных не доходят скорее к богам. Вот почему по милости всесильных божеств в этой реке и этих лесах зарождается соль, и притом не так, как у прочих народов, т.е. не из высохшей после разлива моря воды, но возникая от столкновения противоположных друг другу начал — воды и огня, — ибо добывают ее, поливая речною водой пылающую груду деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138