Никто, кроме нас с тобой, не мог бы доискаться этого ловко избранного убежища. Но главное — я видел донью Санту и она просила передать тебе, что сегодня в восемь часов будет одна у лагуны дель-Лагарито в гроте.
— Ты ее видел! — воскликнул дон Торрибио с сильно бьющимся сердцем.
— Да, видел; она любит тебя не меньше, чем ты ее!
— Благодарю тебя, брат мой! Благодарю! — произнес растроганный дон Торрибио.
— Не понимаю, за что ты благодаришь; я сделал только то, что должен был сделать! Но больше ни слова об этом: вот мы уже приехали на асиенду. А тебе удалось?
— Да, лучше, чем я ожидал!
— Так, значит, ты доволен? А вот дон Порфирио… Будь же мужчиной: нельзя так волноваться!
— Не мешай мне, Пепе, я так счастлив, дорогой мой! Пепе ласково улыбнулся брату, искренне радуясь за него. Дон Порфирио вышел к воротам встретить своего гостя.
Дон Торрибио успел уже совладать с собой, и лицо его не выдавало теперь обуревавших душу чувств.
Оставшись наедине с доном Порфирио, молодой человек передал ему все, что видел и слышал, но о том, что сделал Пепе, не сказал ему ни слова. Он даже раскаивался теперь в том, что признался ему в своей любви к донье Санте.
— Ну, и что же вы обо всем этом думаете? — спросил дон Порфирио.
— Да то же, что и вы! Я полагаю, что неприятель почуял беду и готовится напасть, надеясь захватить врасплох и без труда справиться с нами!
— Ну да, — но как вы полагаете, посмеют ли они сделать нападение на асиенду?
— Нет, они не решатся действовать явно, сбросив маску, тем более, что если бы они потерпели неудачу, что весьма возможно, то слишком скомпрометировали бы себя. Я думаю, что они попытаются вас или меня захватить в плен, похитить тайком.
— Хм! Мы, кажется, не из тех, кого легко поймать врасплох.
— Конечно, но во всяком случае надо быть начеку. Скажите, можете вы положиться на своих пеонов?
— Не на всех. Но надеюсь, что надежные сумеют удержать в должном порядке ненадежных. Что меня более всего интересует, так это то, каким образом вы ухитрились выследить этого дьявола Наранху.
— Да очень просто! Вы, вероятно, заметили, что в тот момент, когда мы с вами сегодня поутру выезжали из леса, конь подо мной вдруг шарахнулся в сторону без всякой видимой причины?
— Да, как же! Я еще полюбовался, с каким невозмутимым спокойствием вы подобрали поводья.
— Ну, так вот! Подбирая поводья, я окинул взглядом местность, желая знать, что испугало моего коня, и сделал это так незаметно, что даже вы не уловили моего движения. Однако я успел заметить в кустах, вправо от нас, пару горящих злобных глаз. Я не сказал вам ничего, так как не был вполне уверен: не хотел тревожить вас напрасно и решил сам удостовериться. Понятно, что шпион исчез, но следы его остались; остальное вы уже знаете. А теперь позвольте мне предупредить вас, любезный мой хозяин, что я сегодня обедать с вами не буду, приду только к ужину!
— Как? Неужели вы опять хотите ехать?
— Да, я должен довершить то, что начал.
— Как! Вы хотите продолжать разведку? Что если имне отправиться с вами?
— Ах, нет! — воскликнул дон Торрибио. — Вы должны остаться, чтобы охранять асиенду.
— Да, это правда, я совершенно упустил это из виду. Когда вы отправитесь?
— Часов в семь, когда стемнеет.
— Ах, берегитесь, дон Торрибио! Быть может, как только стемнеет, асиенду со всех сторон обложат сетью засад.
— Очень возможно! Но то, что я намерен сделать сегодня вечером, так важно, что, даже рискуя быть убитым, я все же решаюсь на этот шаг!
— Верю, что у вас должны быть весьма важные основания действовать так, как вы говорите, но, признаюсь, дрожу при мысли о тех опасностях, каким вы подвергаете себя.
— Ба-а! Неужели жизнь на самом деле такой драгоценный дар, что люди так старательно оберегают ее?! — с горькой улыбкой заметил дон Торрибио. — Впрочем, — добавил он уже другим тоном, — я буду не один: со мной поедут оба моих слуги; к тому же, мы будем вооружены с головы до пят!
— Ну, это немного успокаивает меня! Но так как осторожность никогда не помешает, то вот возьмите ключ от потайной калитки асиенды, которую я вам укажу сам: о ее существовании никто здесь не знает. Лошади будут ждать вас в темной чаще деревьев, в двух шагах от калитки, так что никто здесь не заметит вашего отсутствия. Предоставьте только это дело мне, и, я надеюсь, все будет благополучно!
— Благодарю друг мой!
— Когда вы вернетесь?
— Сегодня, но точного часа определить не могу, это будет зависеть не столько от того, что мне надо сделать, сколько от тех препятствий, какие могут встретиться на пути.
— Значит, вы предвидите нападение?
— Нет, но весьма возможно, что я наскочу на какую-нибудь засаду. А это может задержать меня долее, чем я бы желал! — добавил он, весело смеясь.
— Милый юноша, вы слишком любите таинственность! Но Бог с вами: делайте как знаете! У меня какое-то предчувствие, что вы вернетесь целы и невредимы из этой экспедиции; только не забывайте, что я буду ужасно беспокоится о вас!
— Благодарю! Конечно, я не забуду этого и постараюсь вернуться как можно скорее!
Часов около семи, когда на дворе уже не было видно ни зги, дон Торрибио, плотно завернувшись в свой сарапе, спустился в сад асиенды: роскошный и громадный парк, затейливо распланированный искусным мастером. Пройдя быстрым решительным шагом несколько аллей, он очутился перед строением, напоминавшим французскую хижину. Возле нее стояли двое мужчин, держа под уздцы трех оседланных лошадей.
— Вперед! — произнес дон Торрибио, не останавливаясь — и те молча последовали за ним, ведя лошадей. Прошло еще несколько минут; они продолжали подвигаться вперед.
— Что это значит? — вдруг обратился к своим спутникам дон Торрибио. — Я не слышу звука копыт!
— Я обернул ноги лошадей войлоком, ваша милость!
— А, ты всегда обо всем подумаешь, Пепе, благодарю тебя, мой милый! — весело сказал молодой человек.
— Такова моя обязанность, ваша милость, — отвечал Пепе, — но эту идею подал Лукас.
— Ну, в таком случае, благодарю вас обоих, друзья! А теперь тише!.. Вот и калитка; ты, Пепе, пройдешь первый и посмотришь, нет ли чего сомнительного поблизости, но, ради Бога, осторожней!
— Не беспокойтесь, ваша милость, я парень ловкий! — сказал шепотом Пепе.
Тогда дон Торрибио осторожно отпер калитку и приотворил ее. Пепе скользнул в узкую щель и словно растаял в темноте. Дон Торрибио и Лукас стояли наготове: с заряженными пистолетами в руках. Пепе долго не возвращался; наконец его фигура вынырнула из мрака.
— Нигде ничего! — прошептал он.
— Так живо на коней! — Ив следующий момент, закрыв за собой калитку, наши три всадника помчались во мгле, подобно призрачным теням или героям немецкой баллады.
Более часа они неслись, не изменяя аллюра, не останавливаясь ни на минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Ты ее видел! — воскликнул дон Торрибио с сильно бьющимся сердцем.
— Да, видел; она любит тебя не меньше, чем ты ее!
— Благодарю тебя, брат мой! Благодарю! — произнес растроганный дон Торрибио.
— Не понимаю, за что ты благодаришь; я сделал только то, что должен был сделать! Но больше ни слова об этом: вот мы уже приехали на асиенду. А тебе удалось?
— Да, лучше, чем я ожидал!
— Так, значит, ты доволен? А вот дон Порфирио… Будь же мужчиной: нельзя так волноваться!
— Не мешай мне, Пепе, я так счастлив, дорогой мой! Пепе ласково улыбнулся брату, искренне радуясь за него. Дон Порфирио вышел к воротам встретить своего гостя.
Дон Торрибио успел уже совладать с собой, и лицо его не выдавало теперь обуревавших душу чувств.
Оставшись наедине с доном Порфирио, молодой человек передал ему все, что видел и слышал, но о том, что сделал Пепе, не сказал ему ни слова. Он даже раскаивался теперь в том, что признался ему в своей любви к донье Санте.
— Ну, и что же вы обо всем этом думаете? — спросил дон Порфирио.
— Да то же, что и вы! Я полагаю, что неприятель почуял беду и готовится напасть, надеясь захватить врасплох и без труда справиться с нами!
— Ну да, — но как вы полагаете, посмеют ли они сделать нападение на асиенду?
— Нет, они не решатся действовать явно, сбросив маску, тем более, что если бы они потерпели неудачу, что весьма возможно, то слишком скомпрометировали бы себя. Я думаю, что они попытаются вас или меня захватить в плен, похитить тайком.
— Хм! Мы, кажется, не из тех, кого легко поймать врасплох.
— Конечно, но во всяком случае надо быть начеку. Скажите, можете вы положиться на своих пеонов?
— Не на всех. Но надеюсь, что надежные сумеют удержать в должном порядке ненадежных. Что меня более всего интересует, так это то, каким образом вы ухитрились выследить этого дьявола Наранху.
— Да очень просто! Вы, вероятно, заметили, что в тот момент, когда мы с вами сегодня поутру выезжали из леса, конь подо мной вдруг шарахнулся в сторону без всякой видимой причины?
— Да, как же! Я еще полюбовался, с каким невозмутимым спокойствием вы подобрали поводья.
— Ну, так вот! Подбирая поводья, я окинул взглядом местность, желая знать, что испугало моего коня, и сделал это так незаметно, что даже вы не уловили моего движения. Однако я успел заметить в кустах, вправо от нас, пару горящих злобных глаз. Я не сказал вам ничего, так как не был вполне уверен: не хотел тревожить вас напрасно и решил сам удостовериться. Понятно, что шпион исчез, но следы его остались; остальное вы уже знаете. А теперь позвольте мне предупредить вас, любезный мой хозяин, что я сегодня обедать с вами не буду, приду только к ужину!
— Как? Неужели вы опять хотите ехать?
— Да, я должен довершить то, что начал.
— Как! Вы хотите продолжать разведку? Что если имне отправиться с вами?
— Ах, нет! — воскликнул дон Торрибио. — Вы должны остаться, чтобы охранять асиенду.
— Да, это правда, я совершенно упустил это из виду. Когда вы отправитесь?
— Часов в семь, когда стемнеет.
— Ах, берегитесь, дон Торрибио! Быть может, как только стемнеет, асиенду со всех сторон обложат сетью засад.
— Очень возможно! Но то, что я намерен сделать сегодня вечером, так важно, что, даже рискуя быть убитым, я все же решаюсь на этот шаг!
— Верю, что у вас должны быть весьма важные основания действовать так, как вы говорите, но, признаюсь, дрожу при мысли о тех опасностях, каким вы подвергаете себя.
— Ба-а! Неужели жизнь на самом деле такой драгоценный дар, что люди так старательно оберегают ее?! — с горькой улыбкой заметил дон Торрибио. — Впрочем, — добавил он уже другим тоном, — я буду не один: со мной поедут оба моих слуги; к тому же, мы будем вооружены с головы до пят!
— Ну, это немного успокаивает меня! Но так как осторожность никогда не помешает, то вот возьмите ключ от потайной калитки асиенды, которую я вам укажу сам: о ее существовании никто здесь не знает. Лошади будут ждать вас в темной чаще деревьев, в двух шагах от калитки, так что никто здесь не заметит вашего отсутствия. Предоставьте только это дело мне, и, я надеюсь, все будет благополучно!
— Благодарю друг мой!
— Когда вы вернетесь?
— Сегодня, но точного часа определить не могу, это будет зависеть не столько от того, что мне надо сделать, сколько от тех препятствий, какие могут встретиться на пути.
— Значит, вы предвидите нападение?
— Нет, но весьма возможно, что я наскочу на какую-нибудь засаду. А это может задержать меня долее, чем я бы желал! — добавил он, весело смеясь.
— Милый юноша, вы слишком любите таинственность! Но Бог с вами: делайте как знаете! У меня какое-то предчувствие, что вы вернетесь целы и невредимы из этой экспедиции; только не забывайте, что я буду ужасно беспокоится о вас!
— Благодарю! Конечно, я не забуду этого и постараюсь вернуться как можно скорее!
Часов около семи, когда на дворе уже не было видно ни зги, дон Торрибио, плотно завернувшись в свой сарапе, спустился в сад асиенды: роскошный и громадный парк, затейливо распланированный искусным мастером. Пройдя быстрым решительным шагом несколько аллей, он очутился перед строением, напоминавшим французскую хижину. Возле нее стояли двое мужчин, держа под уздцы трех оседланных лошадей.
— Вперед! — произнес дон Торрибио, не останавливаясь — и те молча последовали за ним, ведя лошадей. Прошло еще несколько минут; они продолжали подвигаться вперед.
— Что это значит? — вдруг обратился к своим спутникам дон Торрибио. — Я не слышу звука копыт!
— Я обернул ноги лошадей войлоком, ваша милость!
— А, ты всегда обо всем подумаешь, Пепе, благодарю тебя, мой милый! — весело сказал молодой человек.
— Такова моя обязанность, ваша милость, — отвечал Пепе, — но эту идею подал Лукас.
— Ну, в таком случае, благодарю вас обоих, друзья! А теперь тише!.. Вот и калитка; ты, Пепе, пройдешь первый и посмотришь, нет ли чего сомнительного поблизости, но, ради Бога, осторожней!
— Не беспокойтесь, ваша милость, я парень ловкий! — сказал шепотом Пепе.
Тогда дон Торрибио осторожно отпер калитку и приотворил ее. Пепе скользнул в узкую щель и словно растаял в темноте. Дон Торрибио и Лукас стояли наготове: с заряженными пистолетами в руках. Пепе долго не возвращался; наконец его фигура вынырнула из мрака.
— Нигде ничего! — прошептал он.
— Так живо на коней! — Ив следующий момент, закрыв за собой калитку, наши три всадника помчались во мгле, подобно призрачным теням или героям немецкой баллады.
Более часа они неслись, не изменяя аллюра, не останавливаясь ни на минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63