четвертая стена – по сути фасад кристаллобиблиотеки с нишей телеинформа. На полу – нечто вроде шкуры белого медведя.
Утопая по щиколотку в «шерсти медведя», Ратибор прошел к столику и наклонился над стереофотографией: Анастасия Демидова в невообразимом костюме, взявшись за руку неулыбчивого молодого человека, парит на фоне лунного пейзажа. Цвет волос у нее на фотографии отличался от настоящего, да и разрез глаз казался иным, но несомненно это была Настя.
– Нравится? – спросила неслышно вошедшая хозяйка. Она уже переоделась в играющее огнями платье (модель «северное сияние»), и смотрела на гостя со смешанным выражением ожидания, любопытства, смущения и вызова.
– Смотря к чему относится ваш вопрос, – ответил Ратибор.Где это вас фотографировали? Второй селенопарк?
– Не меня. – Анастасия засмеялась, увидев, какое впечатление произвели ее слова на гостя. – Это мои отец и мать. Снимку более четверти века. Честно говоря, я вас ждала, Ратибор. Сама не знаю, почему. Сядем?
Они сели в конформные, прилаживающиеся к седоку, кресла. Кухонный киб, приземистый и смешной, похожий на лемура, притащил поднос с кофе и слоеными тостами, прощебетал привычное «приятного аппетита», Анастасия первой взяла чашку.
Посматривая друг на друга, выпили по чашке ароматного кофе по-сибирски: молоко, холодное, как лед, – отдельно, сахар в виде прозрачных, лопающихся на языке шариков – тоже отдельно. Пока пили, четырежды срабатывал виом: звонили подруги Анастасии, загорелые до черноты молодые люди, знакомые и приятели по работе. Длилось это до тех пор, пока хозяйка не скомандовала «домовому» отвечать, что ее нет дома. Потом киб уволок пустой поднос обратно на кухню.
– А почему вы меня ждали? – пробормотал Ратибор, почувствовав непривычное расслабляющее действие уюта этой комнаты в сочетании с дразнящей красотой хозяйки. Он не жалел, что направился сюда для выяснения тянувшегося вторую неделю «хвоста загадок», однако начинать с профессиональных вопросов не хотелось.
– Потому что вы не тот человек, который оставляет решение непонятного на потом. – Анастасия улыбнулась. – А вам ведь многое кажется непонятным, правда? Кто такой Габриэль? Почему мы с ним просили вас быть осторожным? Откуда мы знали, что вам придется работать в погранзоне?
– Пожалуй. – Ратибор вытянул ноги, и кресло услужливо подставило под его руки подлокотники. – Откровенно говоря, вы меня озадачили, хотя недомолвок я не люблю. Но меня мучает один вопрос: почемуто все время кажется, что я знаю вас давно, гораздо раньше той встречи, где Гордей Вакула представил вас как эфаналитика ИВКа.
– О, да. – Глаза девушки потемнели, лицо стало серьезным. – Вы правы, гораздо раньше. Пять лет назад. Моя мать работала в то время в ксенопарке «Чернава» в Такла-Макан, а я прилетела к ней на открытие парка. А потом взбунтовались монстрозавры…
Видимо, Ратибор не смог сохранить хладнокровие, потому что Анастасия запнулась. Пауза затянулась.
– И вы там оказались в тот самый момент? – пробормотал он наконец, овладев собой.
Анастасия кивнула.
– Если бы не ваше появление – вряд ли мы сегодня разговаривали б с вами. Мне было девятнадцать, а в юности первое впечатление всегда основано на эмоциях. Не влюбиться в вас было невозможно. – Она снова улыбнулась; лукавство, смущение, задор и предостережение странно смешались в этой улыбке, придающей лицу девушки с бровями-крыльями неповторимый колорит свежести, нежности и чистоты.
– Не знаю, какое впечатление произведут на вас мои слова, но вы тогда действительно стали моим кумиром. – Признание почему-то прозвучало, как перед расставанием: затаенно грустное и сожалеющее, будто Анастасия знала, что будущего у них нет. Может быть, она знала и о Карелии? Наверное, знала…
– А теперь? – спросил Ратибор, выплывая из легкого нокдауна, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Теперь? – Анастасия засмеялась, однако в ее смехе почудилась Ратибору нотка растерянности, вдруг заставившая его поверить в то, что это не розыгрыш и не кокетство красивой женщины.
– С тех пор прошло много лет, а вы почти не изменились, мастер. Такие вот дела. Есть еще вопросы не по существу?
«Это ситуация!» – подумал Ратибор, пытаясь сохранить достойный положению вид. Он был ошеломлен и, несмотря на весь свой опыт и богатый пси-тренинг, далеко не сразу смог преодолеть замешательства от внезапного признания Анастасии.
– Вопросы есть. – Ратибор откашлялся. – Хотя в ответ могу признаться, что таких разговоров не планировал и не ждал. У меня предложение: не хотите сопроводить меня в ксенопарк? Нужно повидаться с… одним серым приятелем.
Анастасия не удивилась, словно знала, о чем идет речь.
– Хочу. Только мне надо переодеться, ваше желание предугадать сразу я не смогла. – Она выпорхнула из кресла, так, что вихрем взметнулась юбка, открыв сильные стройные ноги, и умчалась в спальню. И в это время в прихожей звякнул входной сигнал. Ратибор приготовился к шутливой фразе: «Вы ошиблись квартирой, сударь», – и проглотил язык. В гостиную вошел тот самый таинственный «вещун», который сопровождал Анастасию во время визита к Берестову.
– Весьма кстати, – сказал Ратибор, почти не кривя душой; встал навстречу. – Вы Габриэль… э-э, простите? Грехов?
– Завидная память, – буркнул новый гость; по-видимому, ирония в его речь была вложена изначально. – Рад, что вы живы. – Он повернулся и прошел к двери в спальню, позвал, – Стася.
– Она переодевается, – вежливо пояснил Ратибор.
Габриэль собрался войти, поднял руку, но что-то в словах Берестова заставило его оглянуться. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно оценивая соперника.
Теперь Ратибор мог разглядеть Грехова детальней: рост сто семьдесят пять, то есть на полторы головы ниже, и развит обыкновенно, но в каждом движении – скрытая сила; лицо смуглое, тонкое, нервное, и в то же время неподвижное, лишь глаза-черные, глубоко упрятанные – вспыхивают изредка мрачным огнем или усмешкой и оживляют «каменный ландшафт» лица. Серьезный парень и сильный, несмотря на видимую хрупкость. Судя по росту и сложению, весить он должен никак не больше семидесяти, почему же шаг его в таком случае намного тяжелее?
В душе на мгновение шевельнулось сосущее холодное чувство: не страх, нет, – ощущение дискомфорта, порожденное загадочной неординарностью незнакомца.
Распахнувшаяся дверь спальня освободила Ратибора от ролд ведущего. Вбежала Анастасия, одетая в белые шорты, – блузон и сандалии с ремешком, обвивающим ногу до колена.
– Ли? Вот совпадение! Мы говорили о тебе. Ратибор хочет…
– Я знаю, – перебил девушку Габриэль. – Ты мне нужна.
– Сейчас? Я обещала…
Габриэль мельком взглянул на Ратибора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Утопая по щиколотку в «шерсти медведя», Ратибор прошел к столику и наклонился над стереофотографией: Анастасия Демидова в невообразимом костюме, взявшись за руку неулыбчивого молодого человека, парит на фоне лунного пейзажа. Цвет волос у нее на фотографии отличался от настоящего, да и разрез глаз казался иным, но несомненно это была Настя.
– Нравится? – спросила неслышно вошедшая хозяйка. Она уже переоделась в играющее огнями платье (модель «северное сияние»), и смотрела на гостя со смешанным выражением ожидания, любопытства, смущения и вызова.
– Смотря к чему относится ваш вопрос, – ответил Ратибор.Где это вас фотографировали? Второй селенопарк?
– Не меня. – Анастасия засмеялась, увидев, какое впечатление произвели ее слова на гостя. – Это мои отец и мать. Снимку более четверти века. Честно говоря, я вас ждала, Ратибор. Сама не знаю, почему. Сядем?
Они сели в конформные, прилаживающиеся к седоку, кресла. Кухонный киб, приземистый и смешной, похожий на лемура, притащил поднос с кофе и слоеными тостами, прощебетал привычное «приятного аппетита», Анастасия первой взяла чашку.
Посматривая друг на друга, выпили по чашке ароматного кофе по-сибирски: молоко, холодное, как лед, – отдельно, сахар в виде прозрачных, лопающихся на языке шариков – тоже отдельно. Пока пили, четырежды срабатывал виом: звонили подруги Анастасии, загорелые до черноты молодые люди, знакомые и приятели по работе. Длилось это до тех пор, пока хозяйка не скомандовала «домовому» отвечать, что ее нет дома. Потом киб уволок пустой поднос обратно на кухню.
– А почему вы меня ждали? – пробормотал Ратибор, почувствовав непривычное расслабляющее действие уюта этой комнаты в сочетании с дразнящей красотой хозяйки. Он не жалел, что направился сюда для выяснения тянувшегося вторую неделю «хвоста загадок», однако начинать с профессиональных вопросов не хотелось.
– Потому что вы не тот человек, который оставляет решение непонятного на потом. – Анастасия улыбнулась. – А вам ведь многое кажется непонятным, правда? Кто такой Габриэль? Почему мы с ним просили вас быть осторожным? Откуда мы знали, что вам придется работать в погранзоне?
– Пожалуй. – Ратибор вытянул ноги, и кресло услужливо подставило под его руки подлокотники. – Откровенно говоря, вы меня озадачили, хотя недомолвок я не люблю. Но меня мучает один вопрос: почемуто все время кажется, что я знаю вас давно, гораздо раньше той встречи, где Гордей Вакула представил вас как эфаналитика ИВКа.
– О, да. – Глаза девушки потемнели, лицо стало серьезным. – Вы правы, гораздо раньше. Пять лет назад. Моя мать работала в то время в ксенопарке «Чернава» в Такла-Макан, а я прилетела к ней на открытие парка. А потом взбунтовались монстрозавры…
Видимо, Ратибор не смог сохранить хладнокровие, потому что Анастасия запнулась. Пауза затянулась.
– И вы там оказались в тот самый момент? – пробормотал он наконец, овладев собой.
Анастасия кивнула.
– Если бы не ваше появление – вряд ли мы сегодня разговаривали б с вами. Мне было девятнадцать, а в юности первое впечатление всегда основано на эмоциях. Не влюбиться в вас было невозможно. – Она снова улыбнулась; лукавство, смущение, задор и предостережение странно смешались в этой улыбке, придающей лицу девушки с бровями-крыльями неповторимый колорит свежести, нежности и чистоты.
– Не знаю, какое впечатление произведут на вас мои слова, но вы тогда действительно стали моим кумиром. – Признание почему-то прозвучало, как перед расставанием: затаенно грустное и сожалеющее, будто Анастасия знала, что будущего у них нет. Может быть, она знала и о Карелии? Наверное, знала…
– А теперь? – спросил Ратибор, выплывая из легкого нокдауна, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Теперь? – Анастасия засмеялась, однако в ее смехе почудилась Ратибору нотка растерянности, вдруг заставившая его поверить в то, что это не розыгрыш и не кокетство красивой женщины.
– С тех пор прошло много лет, а вы почти не изменились, мастер. Такие вот дела. Есть еще вопросы не по существу?
«Это ситуация!» – подумал Ратибор, пытаясь сохранить достойный положению вид. Он был ошеломлен и, несмотря на весь свой опыт и богатый пси-тренинг, далеко не сразу смог преодолеть замешательства от внезапного признания Анастасии.
– Вопросы есть. – Ратибор откашлялся. – Хотя в ответ могу признаться, что таких разговоров не планировал и не ждал. У меня предложение: не хотите сопроводить меня в ксенопарк? Нужно повидаться с… одним серым приятелем.
Анастасия не удивилась, словно знала, о чем идет речь.
– Хочу. Только мне надо переодеться, ваше желание предугадать сразу я не смогла. – Она выпорхнула из кресла, так, что вихрем взметнулась юбка, открыв сильные стройные ноги, и умчалась в спальню. И в это время в прихожей звякнул входной сигнал. Ратибор приготовился к шутливой фразе: «Вы ошиблись квартирой, сударь», – и проглотил язык. В гостиную вошел тот самый таинственный «вещун», который сопровождал Анастасию во время визита к Берестову.
– Весьма кстати, – сказал Ратибор, почти не кривя душой; встал навстречу. – Вы Габриэль… э-э, простите? Грехов?
– Завидная память, – буркнул новый гость; по-видимому, ирония в его речь была вложена изначально. – Рад, что вы живы. – Он повернулся и прошел к двери в спальню, позвал, – Стася.
– Она переодевается, – вежливо пояснил Ратибор.
Габриэль собрался войти, поднял руку, но что-то в словах Берестова заставило его оглянуться. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно оценивая соперника.
Теперь Ратибор мог разглядеть Грехова детальней: рост сто семьдесят пять, то есть на полторы головы ниже, и развит обыкновенно, но в каждом движении – скрытая сила; лицо смуглое, тонкое, нервное, и в то же время неподвижное, лишь глаза-черные, глубоко упрятанные – вспыхивают изредка мрачным огнем или усмешкой и оживляют «каменный ландшафт» лица. Серьезный парень и сильный, несмотря на видимую хрупкость. Судя по росту и сложению, весить он должен никак не больше семидесяти, почему же шаг его в таком случае намного тяжелее?
В душе на мгновение шевельнулось сосущее холодное чувство: не страх, нет, – ощущение дискомфорта, порожденное загадочной неординарностью незнакомца.
Распахнувшаяся дверь спальня освободила Ратибора от ролд ведущего. Вбежала Анастасия, одетая в белые шорты, – блузон и сандалии с ремешком, обвивающим ногу до колена.
– Ли? Вот совпадение! Мы говорили о тебе. Ратибор хочет…
– Я знаю, – перебил девушку Габриэль. – Ты мне нужна.
– Сейчас? Я обещала…
Габриэль мельком взглянул на Ратибора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156