Росс окинул его теплым взглядом. Юноша нравился ему любознательностью, отзывчивостью и полной самоотдачей в работе. В свои девятнадцать лет Реут смог стать одним из лучших специалистов-энергетиков нового класса кораблей – трансгалактолетов и слыл личностью незаурядной.
Сели они благополучно всего в километре от десантолета Умбаа, стоявшего прочно и без видимых повреждений. Правда, Россу показалось, что корабль будто бы накрыт белой вуалью, но разглядеть это достаточно хорошо он не успел.
– МПС или высшая защита? – деловито произнес Реут, собираясь в бокс за скафандрами.
Росс покосился на видеом связи, в котором сквозь полосы помех виднелись Грант и часть командного зала трансгалактолета.
«Ствол», – сказал он в микрофон. – Все нормально, иду в поиск.
– "Ветвь-два", вас понял, – прозвучал невыразительный голос Гранта.
– Ты останешься, Саша, – Росс повернулся к энергетику и положил руку ему на плечо. – Если не удастся мне, тогда пойдешь ты.
И Реут проглотил вертевшиеся на языке возражения.
В течение всего времени, пока Росс облачался в блестящий балахон скафандра высшей защиты, энергетик украдкой посматривал на его иссеченное морщинами суровое лицо, шрам на щеке – лицо человека, много пережившего за свои неполные сорок лет. Математика в научном центре разведфлота называли Стариком. Не за морщины, старившие его. За сдержанность, которая обычно олицетворяет уверенность в себе и в своих поступках.
– Ты, наверное, сильный человек? – неожиданно для себя самого спросил Реут.
Росс, продолжая застегивать скафандр, медленно обернулся.
– С чего ты взял?
– Так… – пробормотал энергетик.
– Хм… Вообще-то, будучи на третьем курсе института, я выбился как-то в чемпионы курса по мгновенной борьбе. Но это, конечно, мелочи. Я был знаком с одним человеком, Греховым, которого прозвали малышом-оборотнем. Ростом он с мальчишку, но во всем институте, а сейчас я уверен, что и, вообще, в научном центре, только он один мог вырваться из любого захвата, бороться на равных с пятью мастерами и, что касается физической силы, согнуть гриф штанги.
– Здорово! – с загоревшимися от восторга глазами сказал Реут.
– Он закончил институт на четыре года позже меня, – продолжал Росс серьезным тоном. – Сейчас работает в Управлении аварийно-спасательной службы… Ну, ладно, я пошел, следи за связью.
– Возьми «черепаху», – посоветовал с экрана Грант. – У меня больше нет десантолетов…
Он не договорил, но Росс и так понял, что хотел сказать командир. «Черепаха» была тяжелой шестиместной машиной с противоядерной защитой, скорость ее хоть и невелика, но запас надежности огромен.
– Возьму, – пообещал Росс и, махнув рукой в сверкающей перчатке, вышел из поста управления.
Он не торопясь осмотрел десантолет Умбаа, но нашел только запись устного сообщения Вихрова, торопливую запись о результате первого облета местности и об открытии черного образования, названного исследователями Городом.
– Саша, как меня слышишь? – спросил Росс, соединившись с постом управления своего десантолета. Энергетик облегченно вздохнул:
– Слышу не совсем хорошо, большой фон.
– Передай командиру… впрочем, я сам.
Росс соединился с Грантом и коротко пояснил ему ситуацию.
– На чем они ушли? – спросил тот, мрачнея.
– В эллинге нет быстролета.
– Быстролет… Ах, черт! Автоматы записали хотя бы направление, откуда передавал сообщение Виталий?
– Нет. Маяка быстролета тоже не слышно… Яр, здесь летают странные сети…
– Сети?!
– Или паутины, издали они похожи на настоящие паучьи паутины. Но размеры их во сто крат больше.
– Жизнь? Я имею в виду – разум?
– Не знаю.
Грант помолчал, постукивая пальцами по канту пульта.
– "Могиканин" тоже не отзывается?
– На всех диапазонах только вой помех.
– Ну, иди, – Грант хотел еще что-то сказать, но, наверное, передумал и выключил связь.
– Не волнуйся, Александр, – улыбнулся Росс энергетику по возможности уверенней. – Следи за маяком. Я их найду.
Через несколько минут он сел в «черепаху», похожую больше на еловую шишку с лапами, и поднял в воздух тяжелую машину.
Хотя светило стояло почти в зените, проку от него было не больше, чем от земного солнца в дождливый осенний день.
Росс свернул чуть в сторону, где дымные струи поднимались чаще, и оказался над странным многоцветным, сверкающим полем. В кабине «черепахи» запел звуковой датчик радиоактивной опасности и одновременно на пульте вспыхнул рубиновый сигнал: гамма-излучение.
– Двести семьдесят рентген! – присвистнул Росс, включая анализатор.
– Торий, америций, берклий… – начал перечислять автомат.
Под «черепахой» проплывал естественный ядерный обогатитель, превосходящий по масштабам все известное людям.
Связь с десантолетом прервалась и возобновилась только после того, как машина миновала залежи трансурановых руд. Росс знал, с каким трудом и как медленно промышленность Солнечной системы создает эти сверхдрагоценные элементы, нужные почти в любой области техники и медицины. Если не произойдет ничего неожиданного, то люди получат великолепный подарок – совершенно открытые залежи этих элементов. Если не произойдет…
Тут машина влетела в белый непроницаемый туман, Росс ощутил покалывание в висках, болезненное подергивание лицевых мускулов, боль в суставах и, испугавшись, рванул «черепаху» вверх.
С полукилометровой высоты он оглядел плато под собой, но тумана никакого там не оказалось. Вместо него над синими изломами теней медленно уплывала в сторону огромная серебристая паутина. Росс ощупал ее локатором, но она никак не прореагировала на это, разве что ему стало казаться, будто из-за паутины на него смотрит затаившийся хищник.
Наконец Росс достиг того места, откуда по его расчетам Вихров в последний раз вел передачу на корабль, и остановил аппарат в воздухе. На юге вырастал из-за горизонта массив горного хребта, дрожащий из-за плывущих дымных струй. В противоположной стороне вставала какая-то черная потрескавшаяся стена. До нее было около пятнадцати километров, и подробностей разглядеть Росс не мог, но смотрел на нее долго, чем-то притягивала она взор. Необычностью, безмолвием?
Вдруг низкий гул заставил Росса мгновенно обернуться, и он увидел поразительное явление: по ровной поверхности плато скользила черная скала, окутанная дымом и пылью. Она промчалась под «черепахой», оставив в породе плато глубокую дымящуюся борозду, и вслед за ней скользнули две паутины, сияющие так, что на них было больно смотреть.
Почудилось Россу, – окликнул его кто-то, он повернулся к пульту, но связи с кораблем снова не было, мигал тревожно огонек автомата защиты, светились алым индикаторы радиации. В рубке стояла тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Сели они благополучно всего в километре от десантолета Умбаа, стоявшего прочно и без видимых повреждений. Правда, Россу показалось, что корабль будто бы накрыт белой вуалью, но разглядеть это достаточно хорошо он не успел.
– МПС или высшая защита? – деловито произнес Реут, собираясь в бокс за скафандрами.
Росс покосился на видеом связи, в котором сквозь полосы помех виднелись Грант и часть командного зала трансгалактолета.
«Ствол», – сказал он в микрофон. – Все нормально, иду в поиск.
– "Ветвь-два", вас понял, – прозвучал невыразительный голос Гранта.
– Ты останешься, Саша, – Росс повернулся к энергетику и положил руку ему на плечо. – Если не удастся мне, тогда пойдешь ты.
И Реут проглотил вертевшиеся на языке возражения.
В течение всего времени, пока Росс облачался в блестящий балахон скафандра высшей защиты, энергетик украдкой посматривал на его иссеченное морщинами суровое лицо, шрам на щеке – лицо человека, много пережившего за свои неполные сорок лет. Математика в научном центре разведфлота называли Стариком. Не за морщины, старившие его. За сдержанность, которая обычно олицетворяет уверенность в себе и в своих поступках.
– Ты, наверное, сильный человек? – неожиданно для себя самого спросил Реут.
Росс, продолжая застегивать скафандр, медленно обернулся.
– С чего ты взял?
– Так… – пробормотал энергетик.
– Хм… Вообще-то, будучи на третьем курсе института, я выбился как-то в чемпионы курса по мгновенной борьбе. Но это, конечно, мелочи. Я был знаком с одним человеком, Греховым, которого прозвали малышом-оборотнем. Ростом он с мальчишку, но во всем институте, а сейчас я уверен, что и, вообще, в научном центре, только он один мог вырваться из любого захвата, бороться на равных с пятью мастерами и, что касается физической силы, согнуть гриф штанги.
– Здорово! – с загоревшимися от восторга глазами сказал Реут.
– Он закончил институт на четыре года позже меня, – продолжал Росс серьезным тоном. – Сейчас работает в Управлении аварийно-спасательной службы… Ну, ладно, я пошел, следи за связью.
– Возьми «черепаху», – посоветовал с экрана Грант. – У меня больше нет десантолетов…
Он не договорил, но Росс и так понял, что хотел сказать командир. «Черепаха» была тяжелой шестиместной машиной с противоядерной защитой, скорость ее хоть и невелика, но запас надежности огромен.
– Возьму, – пообещал Росс и, махнув рукой в сверкающей перчатке, вышел из поста управления.
Он не торопясь осмотрел десантолет Умбаа, но нашел только запись устного сообщения Вихрова, торопливую запись о результате первого облета местности и об открытии черного образования, названного исследователями Городом.
– Саша, как меня слышишь? – спросил Росс, соединившись с постом управления своего десантолета. Энергетик облегченно вздохнул:
– Слышу не совсем хорошо, большой фон.
– Передай командиру… впрочем, я сам.
Росс соединился с Грантом и коротко пояснил ему ситуацию.
– На чем они ушли? – спросил тот, мрачнея.
– В эллинге нет быстролета.
– Быстролет… Ах, черт! Автоматы записали хотя бы направление, откуда передавал сообщение Виталий?
– Нет. Маяка быстролета тоже не слышно… Яр, здесь летают странные сети…
– Сети?!
– Или паутины, издали они похожи на настоящие паучьи паутины. Но размеры их во сто крат больше.
– Жизнь? Я имею в виду – разум?
– Не знаю.
Грант помолчал, постукивая пальцами по канту пульта.
– "Могиканин" тоже не отзывается?
– На всех диапазонах только вой помех.
– Ну, иди, – Грант хотел еще что-то сказать, но, наверное, передумал и выключил связь.
– Не волнуйся, Александр, – улыбнулся Росс энергетику по возможности уверенней. – Следи за маяком. Я их найду.
Через несколько минут он сел в «черепаху», похожую больше на еловую шишку с лапами, и поднял в воздух тяжелую машину.
Хотя светило стояло почти в зените, проку от него было не больше, чем от земного солнца в дождливый осенний день.
Росс свернул чуть в сторону, где дымные струи поднимались чаще, и оказался над странным многоцветным, сверкающим полем. В кабине «черепахи» запел звуковой датчик радиоактивной опасности и одновременно на пульте вспыхнул рубиновый сигнал: гамма-излучение.
– Двести семьдесят рентген! – присвистнул Росс, включая анализатор.
– Торий, америций, берклий… – начал перечислять автомат.
Под «черепахой» проплывал естественный ядерный обогатитель, превосходящий по масштабам все известное людям.
Связь с десантолетом прервалась и возобновилась только после того, как машина миновала залежи трансурановых руд. Росс знал, с каким трудом и как медленно промышленность Солнечной системы создает эти сверхдрагоценные элементы, нужные почти в любой области техники и медицины. Если не произойдет ничего неожиданного, то люди получат великолепный подарок – совершенно открытые залежи этих элементов. Если не произойдет…
Тут машина влетела в белый непроницаемый туман, Росс ощутил покалывание в висках, болезненное подергивание лицевых мускулов, боль в суставах и, испугавшись, рванул «черепаху» вверх.
С полукилометровой высоты он оглядел плато под собой, но тумана никакого там не оказалось. Вместо него над синими изломами теней медленно уплывала в сторону огромная серебристая паутина. Росс ощупал ее локатором, но она никак не прореагировала на это, разве что ему стало казаться, будто из-за паутины на него смотрит затаившийся хищник.
Наконец Росс достиг того места, откуда по его расчетам Вихров в последний раз вел передачу на корабль, и остановил аппарат в воздухе. На юге вырастал из-за горизонта массив горного хребта, дрожащий из-за плывущих дымных струй. В противоположной стороне вставала какая-то черная потрескавшаяся стена. До нее было около пятнадцати километров, и подробностей разглядеть Росс не мог, но смотрел на нее долго, чем-то притягивала она взор. Необычностью, безмолвием?
Вдруг низкий гул заставил Росса мгновенно обернуться, и он увидел поразительное явление: по ровной поверхности плато скользила черная скала, окутанная дымом и пылью. Она промчалась под «черепахой», оставив в породе плато глубокую дымящуюся борозду, и вслед за ней скользнули две паутины, сияющие так, что на них было больно смотреть.
Почудилось Россу, – окликнул его кто-то, он повернулся к пульту, но связи с кораблем снова не было, мигал тревожно огонек автомата защиты, светились алым индикаторы радиации. В рубке стояла тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156