– Тогда пойдемте потанцуем.
Они выбрали танцверанду на берегу Десны и поплыли в танце под музыку, включенную психоадаптером: в зоне танца каждый мог танцевать соответственно настроению то, что хотел. Прижавшись друг к другу, они протанцевали целый час, делая трехминутные передышки за столиком с напитками, разговаривая обо всем, что интересовало обоих; об искусстве антиабстрактов и школе живописи Шилова, о музыке классицизма и психоделитиках, о балете «супер» и сенсоклипах Роберта Иван-да-Марьи Джойс-Павленко, о литературе неореализма и о спорте, и судьба на этот час была благосклонна к Ратибору,по рации никто его так и не потревожил.
А прощаясь у входа в метро, Анастасия вдруг прочитала стихи старинной поэтессы Анны Ахматовой, прозвучавшие как тонкий намек:
И странный спутник был мне послан адом.
Гость из невероятной пустоты,
Казалось, под его недвижным взглядом
Замолкли птицы, умерли цветы.
В нем смерть цвела какой-то жизнью черной.
Безумие и мудрость были в нем тлетворны…
– Безумие и мудрость, – повторила Анастасия, в глазах которой задумчивость вдруг сменилась тревожным блеском. – Берегись, мастер, тебе предстоит схватка, равной которой не приходилось пережить никому. Будь осторожен.
– Я постараюсь, Стася, – ответил Ратибор.
Девушка покачала головой, быстро поцеловала его и скрылась в толпе заходящих в зал метро людей. А у Ратибора остался на губах привкус земляники.
* * *
Две недели оператор тревоги по режиму «Шторм» Ратибор Берестов мотался по Земле, планетам Системы, поселениям людей на планетах других звезд и погранпостам в космосе на дальних подступах к Солнцу, координируя работу секторов и отделов Управления аварийно-спасательной службы, погрануправления и технических служб человечества, участвуя в оперативных совещаниях Совета безопасности, СЭКОНа и научного комитета, соединившего в одну творческую лабораторию все физические институты Земли, подготавливая линию технического обеспечения будущим строителям «ловушки для Конструктора», как стали называть конечную цель поиска ученых.
За это время ни в жизни отдела, ни в жизни всего человечества ничего существенного не произошло, не считая того, что «пуля» Большого Выстрела преодолела почти одну пятую расстояния, оставшегося до встречи с Солнечной системой. «Дельфийский оракул» звенил дважды, но Ратибор не разговаривал с ним лично, ему просто передавали слова неизвестного доброжелателя. В конце концов ему это надоело, и он дал было задание своей обойме отыскать «оракула», но потом решил сделать это сам, вспомнив, что дребезжащий звук «расколотого колокола», сопровождавший голос «оракула», похож на крик скалогрыза с планеты Эниф. Отыскать в Такла-Маканском заповеднике вольеру со скалогрызами не составляло труда.
С Анастасией Демидовой Ратибор встречался каждый день, она теперь работала в его оперативной группе, сообщив немало интересных подробностей из истории столетней давности охоты на сверхоборотня, спору Конструктора, и попыток людей приручить ее или отыскать пути взаимопонимания. Грехова Ратибор видел лишь однажды, но чувствовал, что тот где-то поблизости и не выпускает его из поля зрения.
Железовский почти не вмешивался в деятельность оператора «Шторма», у него хватало своих забот по разворачиванию сил человечества для отражения грядущей опасности, а сам Ратибор потревожил его только раз, спросив, зачем ему список людей, похищенных когда-то сверхоборотнем.
– Я думал, ты уже сам разобрался. – Встретились они на базе УАСС «Оймякон-3» случайно, и комиссар-два смотрел на Берестова хмуро и с неудовольствием. – Есть данные, что эти люди на Земле.
– То есть как?!
– Конструктор выпустил их… хотя, скорее, не их, а так называемые информационные копии, идентичные оригиналам во всем, кроме одной вещи: у копий отсутствует механизм старения.
– Лабовиц, – вспомнил Ратибор.
Железовский хмыкнул, с новым интересом скользнул взглядом по лицу безопасника.
– Герман Лабовиц, экзобиолог из Такла-Маканского ксенопарка, один из них. Остальных надо искать. Но не преследовать. Во всем остальном, кроме происхождения, они люди.
– Как же они оказались в Системе?
– В те времена случилась темная история с пограничным коггом «Клондайк»: он исчез примерно в том же районе, где маневрировал Конструктор, а потом вдруг появился в Системе, за орбитой Нептуна, цел и невредим, с экипажем, ни один член
которого потом не мог сказать, что произошло, почему «Клондайк» оказался дома за сотни световых верст от района патрулирования. Подозревается, что Конструктор высадил похищенных на когг и отправил домой, подвергнув экипаж шлюпа чем-то вроде гипноатаки.
– Зачем это ему?
– Не знаю. – Взгляд Железовского снова стал тяжелым, – Ничего хорошего я не предвижу, а тебе придется предусмотреть неприятные сюрпризы.
– Мне, кажется, звонил Лабовиц.
«Роденовский мыслитель» смотрел вопросительно, и Ратибор рассказал ему о предупреждениях «дельфийского оракула».
– Странно. – Комиссар нахмурился. – Похоже на розыгрыш, но уж больно безыскусственный. Что за этим кроется?
– Я проверю. Освобожусь и проверю.
– Тяни, коли взялся. Главное, правильно распределить силы на дистанции, как физические, так и моральные. Основная работа впереди.
Они разошлись, а Ратибор вспомнил свой дебют прохождения полигона УАСС Ад-2. Он был молод, неопытен, полон сил и энергии, и пройти полигон казалось ему плевым делом, ибо он умел все: быстро бегать, высоко прыгать, подниматься по скалам на одних руках, прекрасно стрелять, водить все виды транспорта (драйвер-прима, как-никак, работать на всех компьютерных системах и так далее. Но Ад-2-это не «лужок с сюрпризами», как прозвали Ад-1 – полигон стажеров погранслужбы, это зона экстремальной проверки человека на выживание, и одной силой, даже помноженной на интеллект и творческий потенциал, одолеть ее было невозможно, для этого требовалось еще и железное терпение, и стайерская выносливость, и умение распределить силы по дистанции.
Проходили полигон тройками. В группу вместе с Ратибором и застенчивым и добродушным венгром Гонзой Данешем, способным унести на себе шесть человек, попал невысокий, скуластый, хрупкий на вид парнишка Иван Савич, не отличавшийся ни особой силой, ни выдающимися умственными способностями. Но у этого человека оказался такой запас выносливости, умения точно дозировать усилия на преодоление препятствий и распределять резервы организма, что группа прошла полигон только благодаря ему. Ратибор выдохся на четвертом этапе полосы препятствий, с трудом преодолел «зону ужасов», стрессовую «кастрюлю», едва оклемался от встряски неформального эф-моделирования (проверка на интуицию в условиях фантомного преобразования реальных ландшафтов), хотел уже сдаться, но потом у него взыграло самолюбие, и он дошел-таки до конца – на одних нервах, стиснув зубы, теряя сознание от дикого перенапряжения и приступов слабости, после которых он обнаруживал себя на плечах Савича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156