Надолго ли, смею спросить?
– Навсегда! – страстно воскликнула она. – Слава Богу, я наконец свободна и молю, чтобы мне никогда не довелось вновь увидеть этот отвратительный дом.
– Но… хм, – задумался Дэвид. – Уехать так внезапно, когда… Это похоже на бегство. Это неразумно.
– Разумно или неразумно, я уезжаю!
– Подумайте, сударыня, подумайте! – взывал он. – Вас начнут повсюду разыскивать, выслеживать! Вы опорочите свое имя, вас будут подозревать…
– Тем лучше для настоящего убийцы, – возразила она, с вызовом разглядывая Дэвида из-под насупленных бровей.
– На вас начнут охотиться, устроят облаву.
– Ну и пусть, пусть! – яростно крикнула она. – Пусть меня схватят, пусть бросят в тюрьму, все равно я буду свободнее, чем здесь, потому что его там не будет! Потому что его нет!
– Тише, сударыня, тише! И прошу, взвесьте все хорошенько еще раз. Бегство может только навредить.
– Прочь с дороги! – приказала Антиклея.
– Нет, – покачав головой, ответил Дэвид. – Я полагаю, в данных обстоятельствах вам следует вспомнить о своем долге.
– О каком еще долге? Перед кем?
– О долге перед вашим собственным добрым именем.
– Позволите вы мне наконец пройти? Я жду.
– Нет, мэм.
Сказав это, Дэвид отпрянул, потому что Антиклея тигрицей прыгнула на него. Она схватила его за куртку и толкнула в сторону с такой неожиданной силой, что он едва устоял на ногах.
– Как вы смеете? – зарычала она. – Что вы о себе возомнили? Думаете, вам удастся меня задержать?
– Вот именно, мэм, – усмехнувшись одними губами, ответил Дэвид.
Не успел он договорить, как она снова бросилась на него и, хотя Дэвид ожидал нападения, дважды чуть не сбила его с ног. Все в нем восставало против этой борьбы, но пришлось применить силу. Потом, вспомнив старый прием, он неожиданно отпустил ее, и Антиклея полетела на траву.
Дэвид испуганно смотрел на задыхающуюся дикую кошку, готовую бросаться на него вновь и вновь, и не знал, что сказать.
– О Боже! – простонал он. – Зачем вы заставляете меня это делать?
От бешеного взгляда из-под растерзанной прически по спине Дэвида пробежали мурашки.
– Зверь! – закричала она. – Подлый трус! Мерзавец! Скотина!
– Сударыня, – сказал он, склоняясь в глубочайшем поклоне, – вы, может быть, считаете свой лексикон образцовым, но мне он столь же отвратителен, сколь неприятны рыжие волосы, которые к тому же сейчас в таком беспорядке, что совершенно вас не красят.
Антиклея стала пунцовой и разразилась такой бранью, что Дэвид залился краской стыда. Тем не менее она поспешила привести в порядок сбившееся платье и поправить прическу.
– А теперь, – продолжал Дэвид, – если вы взяли себя в руки, я провожу вас домой.
– Вам придется тащить меня волоком! – злобно предупредила она.
– Ну уж нет! – возразил он. – Хватит с меня этой вульгарной драки! Прошу вас, пойдемте, мэм.
– Нет!
– Как угодно, – вздохнул он, усаживаясь напротив нее. – Тогда посидим, поговорим. И первым делом…
– Глупец! – презрительно бросила она. – Ваша свобода, ваша жизнь в моей власти!
– Так ли это, сударыня?
– Он еще сомневается! Если вы заставите меня вернуться в Лоринг… я скажу, где встретила вас прошлой ночью! Что тогда?
– Вероятно, меня арестуют.
– Так убирайтесь, пока не поздно!
– Это невозможно, мэм.
– Тогда не смейте останавливать меня!
Антиклея попыталась встать, но Дэвид протянул руку и удержал ее на месте.
– Прошу вас, давайте попробуем обойтись без насилия – оно не достойно ни вас, ни меня. Попытайтесь понять, мэм: даме не пристало добиваться своего грубостью, так же как и ругаться, словно пьяный матрос.
– О, как я буду рада, – процедила она сквозь зубы, – я буду просто счастлива, когда вас посадят в тюрьму!
– Природа, – как ни в чем не бывало продолжал Дэвид, – создала вас женщиной…
– Проклятая природа! – в отчаянии простонала она. – Чего бы я ни отдала, чтобы родиться мужчиной! Я чувствую в себе силу, смелость, я и думаю по-мужски. Да я сильнее и смелее большинства из вас, я…
– Стоп! – перебил ее Дэвид. Он был шокирован и рассержен. – Вы просто позорите женский род!.. – Он оборвал себя. – Ладно, давайте замнем это. Позвольте мне доставить вас живой и невредимой в Лоринг-Чейз и…
– Нет! – крикнула Антиклея, яростно топнув ногой, но лежа это получилось комично. – Я ненавижу этот дом!
– Вы не были в нем счастливы? – чуть смягчившись, спросил Дэвид.
– Счастлива?! – с горьким сарказмом повторила она. – Лучше бы я умерла.
– Но почему же в таком случае, почему вы не убежали раньше?
– Я не хотела бросать Белинду… Но теперь, когда его нет, я свободна! И наконец-то начну жить!
– Да, но миссис Белинда будет тревожиться о вас, ей будет очень одиноко, разве не так?
Антиклея поникла головой. Потом, помолчав, выдавила из себя:
– Подлая, самовлюбленная дрянь.
– Я полагаю, если вы действительно…
– Замолчите, сэр! Держите ваши идиотские мысли при себе.
– Слушаюсь, мэм.
И тут, к немалому удивлению Дэвида, она вдруг засмеялась, а потом, к его испугу, без всякого перехода расплакалась.
– О, не надо! Прошу вас, не плачьте! Ради Бога, Антиклея, успокойтесь!
Но она вместо этого упала лицом в траву и заплакала сильнее прежнего. Неудержимые рыдания сотрясали ее плечи.
– Господи, Боже мой, – бормотал Дэвид, беспомощно озираясь по сторонам, – вот наказание. – Он встал подле нее на колени и, пытаясь успокоить, начал тихонько гладить ее по плечу, по голове…
– Я так одинока, так одинока, – всхлипывала она. – И так устала…
– Ох, бедная моя Антиклея, – вздохнул Дэвид. – И я ведь тоже, мы оба очень устали и совсем одиноки… И потому давайте станем друзьями. Пожалуйста.
Она было затихла, но потом вновь зарыдала.
– Вы… вы терпеть не можете… рыжих!
– У вас длинные, шелковистые волосы.
– Рыжие!.. Противные!
– Нет!.. Не всегда… – брякнул он. – То есть, я хотел сказать… не у всех.
Она повернула голову. Из глаз по ее щекам неудержимо струились слезы.
– Что… что вы хотите этим сказать? – переспросила она, всхлипывая.
На Дэвида напала странная робость.
– Я хотел сказать, что… некоторые люди… возможно, считают рыжие волосы… самыми прекрасными в мире.
– Какие люди?
– Люди… зрелых суждений.
Через секунду Антиклея села и принялась хмуро вытирать слезы.
– Презираю плакс, – заявила она.
– Но это… очень трогательно… и женственно.
– Потому-то я себя и презираю… Это вы во всем виноваты! – Губы ее скривились и задрожали. – А рыжие волосы все равно отвратительны, особенно мои. Но тут уж вашей вины нет.
Дэвид посмотрел на нее и как можно мягче сказал:
– А сейчас в знак того, что вы меня простили, а главное, ради несчастной миссис Белинды позвольте мне проводить вас домой.
– Ладно, будь по-вашему! – вздохнула Антиклея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Навсегда! – страстно воскликнула она. – Слава Богу, я наконец свободна и молю, чтобы мне никогда не довелось вновь увидеть этот отвратительный дом.
– Но… хм, – задумался Дэвид. – Уехать так внезапно, когда… Это похоже на бегство. Это неразумно.
– Разумно или неразумно, я уезжаю!
– Подумайте, сударыня, подумайте! – взывал он. – Вас начнут повсюду разыскивать, выслеживать! Вы опорочите свое имя, вас будут подозревать…
– Тем лучше для настоящего убийцы, – возразила она, с вызовом разглядывая Дэвида из-под насупленных бровей.
– На вас начнут охотиться, устроят облаву.
– Ну и пусть, пусть! – яростно крикнула она. – Пусть меня схватят, пусть бросят в тюрьму, все равно я буду свободнее, чем здесь, потому что его там не будет! Потому что его нет!
– Тише, сударыня, тише! И прошу, взвесьте все хорошенько еще раз. Бегство может только навредить.
– Прочь с дороги! – приказала Антиклея.
– Нет, – покачав головой, ответил Дэвид. – Я полагаю, в данных обстоятельствах вам следует вспомнить о своем долге.
– О каком еще долге? Перед кем?
– О долге перед вашим собственным добрым именем.
– Позволите вы мне наконец пройти? Я жду.
– Нет, мэм.
Сказав это, Дэвид отпрянул, потому что Антиклея тигрицей прыгнула на него. Она схватила его за куртку и толкнула в сторону с такой неожиданной силой, что он едва устоял на ногах.
– Как вы смеете? – зарычала она. – Что вы о себе возомнили? Думаете, вам удастся меня задержать?
– Вот именно, мэм, – усмехнувшись одними губами, ответил Дэвид.
Не успел он договорить, как она снова бросилась на него и, хотя Дэвид ожидал нападения, дважды чуть не сбила его с ног. Все в нем восставало против этой борьбы, но пришлось применить силу. Потом, вспомнив старый прием, он неожиданно отпустил ее, и Антиклея полетела на траву.
Дэвид испуганно смотрел на задыхающуюся дикую кошку, готовую бросаться на него вновь и вновь, и не знал, что сказать.
– О Боже! – простонал он. – Зачем вы заставляете меня это делать?
От бешеного взгляда из-под растерзанной прически по спине Дэвида пробежали мурашки.
– Зверь! – закричала она. – Подлый трус! Мерзавец! Скотина!
– Сударыня, – сказал он, склоняясь в глубочайшем поклоне, – вы, может быть, считаете свой лексикон образцовым, но мне он столь же отвратителен, сколь неприятны рыжие волосы, которые к тому же сейчас в таком беспорядке, что совершенно вас не красят.
Антиклея стала пунцовой и разразилась такой бранью, что Дэвид залился краской стыда. Тем не менее она поспешила привести в порядок сбившееся платье и поправить прическу.
– А теперь, – продолжал Дэвид, – если вы взяли себя в руки, я провожу вас домой.
– Вам придется тащить меня волоком! – злобно предупредила она.
– Ну уж нет! – возразил он. – Хватит с меня этой вульгарной драки! Прошу вас, пойдемте, мэм.
– Нет!
– Как угодно, – вздохнул он, усаживаясь напротив нее. – Тогда посидим, поговорим. И первым делом…
– Глупец! – презрительно бросила она. – Ваша свобода, ваша жизнь в моей власти!
– Так ли это, сударыня?
– Он еще сомневается! Если вы заставите меня вернуться в Лоринг… я скажу, где встретила вас прошлой ночью! Что тогда?
– Вероятно, меня арестуют.
– Так убирайтесь, пока не поздно!
– Это невозможно, мэм.
– Тогда не смейте останавливать меня!
Антиклея попыталась встать, но Дэвид протянул руку и удержал ее на месте.
– Прошу вас, давайте попробуем обойтись без насилия – оно не достойно ни вас, ни меня. Попытайтесь понять, мэм: даме не пристало добиваться своего грубостью, так же как и ругаться, словно пьяный матрос.
– О, как я буду рада, – процедила она сквозь зубы, – я буду просто счастлива, когда вас посадят в тюрьму!
– Природа, – как ни в чем не бывало продолжал Дэвид, – создала вас женщиной…
– Проклятая природа! – в отчаянии простонала она. – Чего бы я ни отдала, чтобы родиться мужчиной! Я чувствую в себе силу, смелость, я и думаю по-мужски. Да я сильнее и смелее большинства из вас, я…
– Стоп! – перебил ее Дэвид. Он был шокирован и рассержен. – Вы просто позорите женский род!.. – Он оборвал себя. – Ладно, давайте замнем это. Позвольте мне доставить вас живой и невредимой в Лоринг-Чейз и…
– Нет! – крикнула Антиклея, яростно топнув ногой, но лежа это получилось комично. – Я ненавижу этот дом!
– Вы не были в нем счастливы? – чуть смягчившись, спросил Дэвид.
– Счастлива?! – с горьким сарказмом повторила она. – Лучше бы я умерла.
– Но почему же в таком случае, почему вы не убежали раньше?
– Я не хотела бросать Белинду… Но теперь, когда его нет, я свободна! И наконец-то начну жить!
– Да, но миссис Белинда будет тревожиться о вас, ей будет очень одиноко, разве не так?
Антиклея поникла головой. Потом, помолчав, выдавила из себя:
– Подлая, самовлюбленная дрянь.
– Я полагаю, если вы действительно…
– Замолчите, сэр! Держите ваши идиотские мысли при себе.
– Слушаюсь, мэм.
И тут, к немалому удивлению Дэвида, она вдруг засмеялась, а потом, к его испугу, без всякого перехода расплакалась.
– О, не надо! Прошу вас, не плачьте! Ради Бога, Антиклея, успокойтесь!
Но она вместо этого упала лицом в траву и заплакала сильнее прежнего. Неудержимые рыдания сотрясали ее плечи.
– Господи, Боже мой, – бормотал Дэвид, беспомощно озираясь по сторонам, – вот наказание. – Он встал подле нее на колени и, пытаясь успокоить, начал тихонько гладить ее по плечу, по голове…
– Я так одинока, так одинока, – всхлипывала она. – И так устала…
– Ох, бедная моя Антиклея, – вздохнул Дэвид. – И я ведь тоже, мы оба очень устали и совсем одиноки… И потому давайте станем друзьями. Пожалуйста.
Она было затихла, но потом вновь зарыдала.
– Вы… вы терпеть не можете… рыжих!
– У вас длинные, шелковистые волосы.
– Рыжие!.. Противные!
– Нет!.. Не всегда… – брякнул он. – То есть, я хотел сказать… не у всех.
Она повернула голову. Из глаз по ее щекам неудержимо струились слезы.
– Что… что вы хотите этим сказать? – переспросила она, всхлипывая.
На Дэвида напала странная робость.
– Я хотел сказать, что… некоторые люди… возможно, считают рыжие волосы… самыми прекрасными в мире.
– Какие люди?
– Люди… зрелых суждений.
Через секунду Антиклея села и принялась хмуро вытирать слезы.
– Презираю плакс, – заявила она.
– Но это… очень трогательно… и женственно.
– Потому-то я себя и презираю… Это вы во всем виноваты! – Губы ее скривились и задрожали. – А рыжие волосы все равно отвратительны, особенно мои. Но тут уж вашей вины нет.
Дэвид посмотрел на нее и как можно мягче сказал:
– А сейчас в знак того, что вы меня простили, а главное, ради несчастной миссис Белинды позвольте мне проводить вас домой.
– Ладно, будь по-вашему! – вздохнула Антиклея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84