Объяснить.
— Как рано это произошло? — Антон выступал в обычной роли, задавая первые самые очевидные вопросы.
— В начале десятого.
— Съемки начались?
— Нет, еще репетировали.
— Потом?
— Геннадий Петрович сказал: «Возьми ключ, открой купе. Взгляни, переоделся ли он для' съемки». По сценарию Сабир снимается все время в одном и том же… — Ассистент по реквизиту был рад вставить несколько слов о том, что было ближе его работе. — На нем пуловер, вельветовые серые брюки и голубая рубашка. Поезд-то как будто всего сутки в пути. А снимаем почти три месяца! Купили несколько одинаковых рубашек, чтобы каждый день свежая!..
— Дальше.
— Открываю… — Он вставил ключ-»специалку», повернул, откатил дверь. — Смотрю… — Ему словно и сейчас показалось странным, что в купе никого нет. — Пусто! Прибрано и пусто!
— Потом?
— Поискал по составу. Нигде нет.
Они вошли. Купе оказалось в полном порядке. Нижние полки были аккуратно застланы, на столике стопкой лежало несколько книг, электробритва.
— Жанзаков занимал купе целиком?
— Да. Вторая полка свободна.
— Вы держите здесь что-то из пиротехники? Смотрели, цело?
— Все на месте. Здесь спирт для протирки камер.
— Жанзаков не выпивает?
— Кажется, нет.
— А раньше?
Он уклонился от ответа:
— Это моя первая картина. Я недавно на студии.
— Где вы раньше работали?
— Учился. В Москве, во ВГИКе…
В соседнем купе слышались голоса. Они прислушались.
— Это у Ольги, — сказал ассистент режиссера. — В фильме она играет проводницу.
— Потом вы сразу доложили режиссеру, что Сабира нет…
— Он следом пришел. Все видел.
— Куда, по-вашему, Жанзаков мог уехать?
— Представить не могу.
— Одежда нашлась? Пуловер, рубашка. — те, что для съемки?
— А вот, под плащом! — ассистент кивнул на вешалку у входа.
— В чем он сейчас?
— На нем финский костюм, серый. Сверху куртка. Синяя, с синим подбоем из искусственного меха. Туфли черные.
— На голове?
— Обычно без головного убора.
Антон заметил:
— Вы ничего не сказали о проводнице. Вагоны ведь вы получили с проводниками, так?
Ассистент закивал:
— Я забыл. Проводница болеет. Сейчас она у себя в Новомосковске.
Денисов оглядел купе. Шторки на окне были тщательно задернуты, у входа висела верхняя одежда. Сбоку на стенке — два эстампа; на одном изображен сельский дом, опушка, овраг, второй — больший размером — оказался натюрмортом, художник изобразил на нем желтоватую, почти прозрачную селедку и свежесваренный рассыпчатый картофель.
«Жанзаков, вернувшись со съемок, сначала прошел в сторону Кожевнической улицы — у него там были дела. Затем вернулся в поезд».
Денисов задержал взгляд на эстампах.
«И на малом полотне можно рассказать о лесе, о доме, и на большое положить селедочную голову и несколько картошин, и тоже рассказать о доме».
Давно, в школе, он хотел быть художником и даже написал несколько натюрмортов, как оказалось потом — подражание Моранди: разнокалиберные глиняные сосуды — кашпо, бутылки из-под рижского бальзама.
«Переоделся, поехал в центр на автоматическую станцию и исчез. У него сложилась промежуточная модель поведения Жанзакова, которая хотя бы что-то могла объяснить. — Связано ли дальнейшее с междугородным звонком или звонками? Может, принужден был срочно выехать? А возможно, были на вечер другие планы…»
Стукнула дверь, в купе появилась актриса — Денисов видел ее на съемках в форме проводницы МПС, теперь на ней был свитер, брюки, заправленные в сапоги.
— Не помешала?
— Наоборот. — Антон одернул тесный китель. — Нам как раз нужен человек, который бы присутствовал при осмотре.
Денисов развернул лежавшую у окна книгу, она называлась «Точечный массаж», вторая, под нею, была «Я умею готовить» Жинет Матьо.
— Жанзаков не болен? Не жаловался?
Ассистент режиссера улыбнулся:
— Сабир? Да здесь он всех здоровее! Спортсмен! Чемпион республики…
— Вы думаете, с Сабиром что-то произошло? — спросила актриса. Почти каждый из съемочной группы уже через несколько минут задавал милиции этот вопрос. — Только пожалуйста! Прошу вас. Не вывешивайте повсюду портрет Сабира и не пишите крупными буквами «Найти человека»! Он появится, вот увидите!
— Оля! Не кокетничай! — ассистент режиссера шутливо погрозил пальцем. — Все скажу Сабиру, когда вернется!
— Прости! Девушка забылась!
— Понимаю: красиво жить не запретишь!
Антон поддержал их настроение:
— Вы снимались в «Москва слезам не верит»? — Актриса ему явно понравилась.
— Вы могли меня видеть… — Она назвала несколько проходных фильмов.
— Я знаю, на кого вы похожи! — вспомнил Антон. — Американский фильм «Кабаре». Я видел во время фестиваля.
— Лайза Миннелли. — Она покраснела от удовольствия. — Мне многие говорят!
— А вы Геннадию Петровичу не звонили? Может, с Сабиром все в порядке? А мы тут головы ломаем и отвлекаем вас! — ассистент режиссера обернулся к сотрудникам. — Вы ужинали? У нас в поезде плов, лепешки… — Несмотря на кажущуюся застенчивость, ломающийся от смущения басок, он был искушенней и опытней, чем казался.
Антон поблагодарил:
— Спасибо, мы ели.
Денисов продолжал осматривать купе. Ему хотелось составить хотя бы общее представление об исчезнувшем актере, которого он собирался искать.
На полочке над постелью Жанзакова лежала толстая, в коленкоровой обложке тетрадь. Денисов перелистал ее. Часть страниц оказалась грубо выдранной, остальные были чисты. На внутренней стороне обложки было записано четверостишье, Денисов показал его актрисе:
— Это почерк Жанзакова?
Она пробормотала неразборчиво:
— «Забудь судьбу мою, забудь, и, если встретишь ты другую, ей не дари любовь такую, какую я должна вернуть…» Чьи-то стихи! Почерк не Сабира!
— Может, кого-то из группы?
— Не знаю.
Ассистент режиссера согласился:
— Незнакомая рука.
С тетрадью лежал пустой конверт. Денисов поднес его к свету — на клеевой поверхности были заметны соскобы. Адрес отсутствовал.
— Не помните, конверт утром лежал здесь? — Ассистент пожал плечами:
— Я его вообще не видел!
Набирая телефон управления в Душанбе, Денисов поймал себя на том, что, как и все вокруг, вдруг подумал:
«А может, все уже разъяснилось? Жанзаков просил кого-то сообщить режиссеру о том, что уезжает, а тот не смог или забыл!»
— Дежурный по управлению… — В Душанбе сняли трубку.
— Из Москвы. Насчет киноактера Сабира Жанзакова…
— В курсе дела. Нет, Сабир не приезжал. Проверили. Как появится, сразу сообщим. — Денисов понял, что его таджикский коллега не очень обеспокоен. — Мог на три дня уехать погостить. Везде друзья, коллеги. Парень — душа. Всегда аншлаг. Сейчас новая работа. Все ждут… — Он оперировал знакомыми словами-предложениями, которые, видимо, ему тоже представлялись точными, а главное, емкими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Как рано это произошло? — Антон выступал в обычной роли, задавая первые самые очевидные вопросы.
— В начале десятого.
— Съемки начались?
— Нет, еще репетировали.
— Потом?
— Геннадий Петрович сказал: «Возьми ключ, открой купе. Взгляни, переоделся ли он для' съемки». По сценарию Сабир снимается все время в одном и том же… — Ассистент по реквизиту был рад вставить несколько слов о том, что было ближе его работе. — На нем пуловер, вельветовые серые брюки и голубая рубашка. Поезд-то как будто всего сутки в пути. А снимаем почти три месяца! Купили несколько одинаковых рубашек, чтобы каждый день свежая!..
— Дальше.
— Открываю… — Он вставил ключ-»специалку», повернул, откатил дверь. — Смотрю… — Ему словно и сейчас показалось странным, что в купе никого нет. — Пусто! Прибрано и пусто!
— Потом?
— Поискал по составу. Нигде нет.
Они вошли. Купе оказалось в полном порядке. Нижние полки были аккуратно застланы, на столике стопкой лежало несколько книг, электробритва.
— Жанзаков занимал купе целиком?
— Да. Вторая полка свободна.
— Вы держите здесь что-то из пиротехники? Смотрели, цело?
— Все на месте. Здесь спирт для протирки камер.
— Жанзаков не выпивает?
— Кажется, нет.
— А раньше?
Он уклонился от ответа:
— Это моя первая картина. Я недавно на студии.
— Где вы раньше работали?
— Учился. В Москве, во ВГИКе…
В соседнем купе слышались голоса. Они прислушались.
— Это у Ольги, — сказал ассистент режиссера. — В фильме она играет проводницу.
— Потом вы сразу доложили режиссеру, что Сабира нет…
— Он следом пришел. Все видел.
— Куда, по-вашему, Жанзаков мог уехать?
— Представить не могу.
— Одежда нашлась? Пуловер, рубашка. — те, что для съемки?
— А вот, под плащом! — ассистент кивнул на вешалку у входа.
— В чем он сейчас?
— На нем финский костюм, серый. Сверху куртка. Синяя, с синим подбоем из искусственного меха. Туфли черные.
— На голове?
— Обычно без головного убора.
Антон заметил:
— Вы ничего не сказали о проводнице. Вагоны ведь вы получили с проводниками, так?
Ассистент закивал:
— Я забыл. Проводница болеет. Сейчас она у себя в Новомосковске.
Денисов оглядел купе. Шторки на окне были тщательно задернуты, у входа висела верхняя одежда. Сбоку на стенке — два эстампа; на одном изображен сельский дом, опушка, овраг, второй — больший размером — оказался натюрмортом, художник изобразил на нем желтоватую, почти прозрачную селедку и свежесваренный рассыпчатый картофель.
«Жанзаков, вернувшись со съемок, сначала прошел в сторону Кожевнической улицы — у него там были дела. Затем вернулся в поезд».
Денисов задержал взгляд на эстампах.
«И на малом полотне можно рассказать о лесе, о доме, и на большое положить селедочную голову и несколько картошин, и тоже рассказать о доме».
Давно, в школе, он хотел быть художником и даже написал несколько натюрмортов, как оказалось потом — подражание Моранди: разнокалиберные глиняные сосуды — кашпо, бутылки из-под рижского бальзама.
«Переоделся, поехал в центр на автоматическую станцию и исчез. У него сложилась промежуточная модель поведения Жанзакова, которая хотя бы что-то могла объяснить. — Связано ли дальнейшее с междугородным звонком или звонками? Может, принужден был срочно выехать? А возможно, были на вечер другие планы…»
Стукнула дверь, в купе появилась актриса — Денисов видел ее на съемках в форме проводницы МПС, теперь на ней был свитер, брюки, заправленные в сапоги.
— Не помешала?
— Наоборот. — Антон одернул тесный китель. — Нам как раз нужен человек, который бы присутствовал при осмотре.
Денисов развернул лежавшую у окна книгу, она называлась «Точечный массаж», вторая, под нею, была «Я умею готовить» Жинет Матьо.
— Жанзаков не болен? Не жаловался?
Ассистент режиссера улыбнулся:
— Сабир? Да здесь он всех здоровее! Спортсмен! Чемпион республики…
— Вы думаете, с Сабиром что-то произошло? — спросила актриса. Почти каждый из съемочной группы уже через несколько минут задавал милиции этот вопрос. — Только пожалуйста! Прошу вас. Не вывешивайте повсюду портрет Сабира и не пишите крупными буквами «Найти человека»! Он появится, вот увидите!
— Оля! Не кокетничай! — ассистент режиссера шутливо погрозил пальцем. — Все скажу Сабиру, когда вернется!
— Прости! Девушка забылась!
— Понимаю: красиво жить не запретишь!
Антон поддержал их настроение:
— Вы снимались в «Москва слезам не верит»? — Актриса ему явно понравилась.
— Вы могли меня видеть… — Она назвала несколько проходных фильмов.
— Я знаю, на кого вы похожи! — вспомнил Антон. — Американский фильм «Кабаре». Я видел во время фестиваля.
— Лайза Миннелли. — Она покраснела от удовольствия. — Мне многие говорят!
— А вы Геннадию Петровичу не звонили? Может, с Сабиром все в порядке? А мы тут головы ломаем и отвлекаем вас! — ассистент режиссера обернулся к сотрудникам. — Вы ужинали? У нас в поезде плов, лепешки… — Несмотря на кажущуюся застенчивость, ломающийся от смущения басок, он был искушенней и опытней, чем казался.
Антон поблагодарил:
— Спасибо, мы ели.
Денисов продолжал осматривать купе. Ему хотелось составить хотя бы общее представление об исчезнувшем актере, которого он собирался искать.
На полочке над постелью Жанзакова лежала толстая, в коленкоровой обложке тетрадь. Денисов перелистал ее. Часть страниц оказалась грубо выдранной, остальные были чисты. На внутренней стороне обложки было записано четверостишье, Денисов показал его актрисе:
— Это почерк Жанзакова?
Она пробормотала неразборчиво:
— «Забудь судьбу мою, забудь, и, если встретишь ты другую, ей не дари любовь такую, какую я должна вернуть…» Чьи-то стихи! Почерк не Сабира!
— Может, кого-то из группы?
— Не знаю.
Ассистент режиссера согласился:
— Незнакомая рука.
С тетрадью лежал пустой конверт. Денисов поднес его к свету — на клеевой поверхности были заметны соскобы. Адрес отсутствовал.
— Не помните, конверт утром лежал здесь? — Ассистент пожал плечами:
— Я его вообще не видел!
Набирая телефон управления в Душанбе, Денисов поймал себя на том, что, как и все вокруг, вдруг подумал:
«А может, все уже разъяснилось? Жанзаков просил кого-то сообщить режиссеру о том, что уезжает, а тот не смог или забыл!»
— Дежурный по управлению… — В Душанбе сняли трубку.
— Из Москвы. Насчет киноактера Сабира Жанзакова…
— В курсе дела. Нет, Сабир не приезжал. Проверили. Как появится, сразу сообщим. — Денисов понял, что его таджикский коллега не очень обеспокоен. — Мог на три дня уехать погостить. Везде друзья, коллеги. Парень — душа. Всегда аншлаг. Сейчас новая работа. Все ждут… — Он оперировал знакомыми словами-предложениями, которые, видимо, ему тоже представлялись точными, а главное, емкими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44