— Да продлит Аллах дни вашей жизни, — сказал Мастер Синанджу, выпрямляясь. — Мы уходим, чтобы выполнить поручение нашего императора.
Слабым взмахом руки аятолла дал понять, что отпускает посетителей.
Снаружи, уже стоя на лестнице, ведущей в здание парламента, Римо спросил Чиуна:
— Зачем ты поклонился этой старой развалине?
— В дань уважения.
— Так ты его уважаешь?
— Ровно настолько, чтобы успеть плюнуть имаму в чай, — пожал плечами Чиун и, пока Римо смеялся, обернулся к генералу Мефки: — Я ищу торговца коврами по имени Масуд. Может быть, вы о таком слышали?
— Конечно. Пройдите две улицы на север, потом сверните направо. Но разве вы не торопитесь, чтобы помешать высадке изменников?
— Времени еще достаточно, — отозвался Чиун. — Пойдем, Римо.
Они двинулись по улице, проходя мимо мечетей с голубыми куполами, под заунывные крики муэдзинов, созывавших верующих на дневную молитву.
— Я знаю, что ты задумал, — заявил Римо.
— Неужели?
— Угу. Мы идем за гвоздем. Ты считаешь, что если этот гвоздь преподнести крестоносцам в качестве подарка, они растеряются — ведь им не за что будет сражаться.
— Да, когда мы закончим с остальным.
— То есть как это?
— Сначала я покажу тебе, как нужно покупать персидские ковры, — загадочно ответил Чиун.
* * *
Мягкими неслышными шагами Мастер Синанджу вошел в магазин торговца коврами Масуда Аттаи.
— Как вы уже заметили, у меня множество превосходного товара, — сказал Масуд, приветствуя покупателей.
— Хочу показать сыну, как правильно выбрать персидский ковер, — сказал Чиун. — Смотри внимательно, Римо.
Он подошел к высившейся в углу стопке ковров.
— Чтобы понять, не сгнила ли ткань, нужно сделать вот так, — объявил Мастер Синанджу, взяв ковер за угол, и неожиданно резко дернул на себя. Ворсистая ткань резко хлопнула у него в руках.
— Понятно, — сказал Римо. — Этот звук означает, что ковер в отличном состоянии, верно?
— Да он насквозь прогнил! — воскликнул Чиун, подступая к хозяину лавки.
— Вы дернули слишком сильно! — парировал тот. — Попробуйте вот этот, превосходная ткань!
Масуд Аттаи снял со стены ковер для молитв и, сгибаясь под его тяжестью, развернул перед Чиуном.
Мастер Синанджу забрал у него ковер, как будто тот был не тяжелее носового платка. Внимательно осмотрев ворс, он растер на ковре плевок и поднес ткань к носу.
— Отбеливатель! — с отвращением проговорил он.
— Все современные ковры отбеливают, — ответил Масуд.
Чиун бросил ковер на пол.
— Я ищу не подстилку для ослика, а настоящую персидскую работу. Покажите мне самый лучший ковер.
— Понимаю, — отозвался Масуд Аттаи и исчез за занавеской, откуда вскоре вынес тяжелый голубой сверток.
— Это «ладик» — восхитительная вещь. Обратите внимание на повторяющийся узор из тюльпанов. И только ради вас отдаю всего за пять тысяч риалов, — сказал Масуд, расстилая ковер на полу.
Пока Чиун осматривал товар, Римо окинул лавку внимательным взглядом. На стене он заметил обтянутый крепом портрет аятоллы Хомейни, а над ним — тускло поблескивающую шляпку огромного гвоздя, к которому портрет был прикреплен ветхой бечевкой.
Обернувшись к Мастеру Синанджу, Римо заметил, что тот присел на корточки и кудахчет, изучая рисунок лежащей перед ним ткани.
— Неужели это ваш лучший товар? — спросил Чиун. — Какие тусклые цвета. Этот ковер словно... неживой.
Масуд Аттаи всплеснул руками.
— Вы действительно блестящий знаток! Я должен был понять это с самого начала! Это и вправду лучшая вещь в моем магазине, но, как и все ковры сейчас, он соткан из «табачи», шерсти с бойни. Вы правы, этому ковру не хватает искры жизни. Какая проницательность! Так вы его купите?
— Нет, — отрезал Чиун, поднимаясь на ноги.
— Во всем Иране не ткут сейчас ковров, лучше, чем этот, вы не найдете. То, что вы ищите, можно раздобыть только в музее или у частного коллекционера, а не у простого торговца, как я.
— Я в высшей степени оскорблен!
— Прошу прощения, но времена изменились...
— Тем не менее, вы можете загладить свою вину, — продолжал Чиун.
— Скажите — как?!
— Мне нужен вон тот гвоздь.
Масуд Аттаи взглянул в сторону портрета аятоллы и беспомощно развел руками.
— Не могу — это единственный гвоздь у меня в доме. Знаете, теперь это большая редкость.
— Обещаю достать вам другой, который точно никогда не потеряется.
Масуд Аттаи задумался.
— Хорошо, — наконец согласился он.
Мастер Синанджу подошел к портрету и отвязал удерживавшую его бечевку. Взявшись за шляпку двумя пальцами, он осторожно потянул гвоздь на себя. Деревянная стена скрипнула, и Чиун бросил свою добычу Римо.
Затем Чиун аккуратно поднял изображение Хомейни с пола и ударом пальца между глаз намертво пригвоздил портрет к стене.
Масуд Аттаи взвизгнул и разразился причитаниями, призывая Аллаха отомстить за святотатство.
— В следующий раз не пытайтесь продать мне сгнивший ковер! — бросил ему Чиун, выходя из лавки.
Поспешивший за ним Римо заметил:
— Судя по всему, теперь все не так, как в былые времена.
— Да, следовало догадаться об этом раньше. Мусульмане разорили прекрасную Персию.
— А я думал, что эта страна всегда была мусульманской.
— Нет, эту религию принесли с собой захватчики-арабы, и Дом Синанджу перестал работать на Персию. Как печально. Мне будет больно писать о нашем путешествии в летописи.
— Что ж, но сейчас ты расстроишься еще больше, — проговорил Римо, показывая Чиуну добытый ими трофей. — Взгляни-ка сюда.
Чиун взял гвоздь в руки — он был такой громадный, что скорее напоминал железнодорожный костыль. Металл давно уже покрылся ржавчиной, но все же сбоку можно было различить выбитую надпись: «Сделано в Японии».
Глава 24
Преподобный-Генерал Элдон Слаггард спустился в трюм «Морского Гаргантюа», чтобы обратиться к своему войску. Они уже вошли в Ормузский пролив, который, как надеялся Слаггард, вскоре получит имя его бывшей жены Гризельды.
Когда Преподобный-Генерал вошел в огромное помещение трюма, сердце его учащенно забилось. Там, где обычно плескалась нефть-сырец, теперь застыли в ожидании стройные ряды солдат в расшитых крестами балахонах. Они были готовы на все — Элдон Слаггард видел это по устремленным на него горящим глазам.
Преподобный-Генерал тоже был полностью готов — на бедрах его, на ковбойский манер, красовались два револьвера, на плече висела автоматическая винтовка «М-16». В голенища сапог Слаггард запрятал по метательному ножу и, конечно же, надел старинную шпагу времен Гражданской войны, к которой он за последнее время уже начал привыкать. По крайней мере, прошел уже целый час, а он ни разу не споткнулся о ножны. Шпага будет его последней защитой. Если станет ясно, что ему не избежать плена, Слаггард намеревался броситься на обнаженное лезвие — что угодно, лишь бы не попасть в руки бородатых мулл!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55