Слаггард хотел сказаться занятым, но гостья уже появилась на пороге его кабинета.
Она была высокого роста, со стройными бедрами и крепкой грудью — полная противоположность его бывшей жены Гризельды. Посетительница протянула изящные длинные пальцы, и Элдон Слаггард поспешно ответил на ее рукопожатие.
Она улыбнулась, и преподобный отец впервые ощутил определенное неудобство, причиняемое ему узким покроем брюк.
— У вас неприятности, преподобный Слаггард, — спокойно проговорила Виктория Хоур. — Думаю, я в состоянии помочь вам.
— Действительно? Прямо сейчас?
— Боюсь, что все-таки не так скоро.
— О, — протянул Элдон Слаггард, потянувшийся, чтобы оправить на себе брюки.
Виктория Хоур, взглянув на пошедшую складками ткань, одарила его еще одной самоуверенной улыбкой.
— Возможно, я помогу и с этой проблемой тоже.
И прежде чем преподобный Слаггард успел прийти в себя, они уже вышли из здания и направились к его роскошной яхте, значившейся в бухгалтерских книгах как «плавучая часовня», где одна из кают была оборудована под комфортабельную спальню.
— Как вы узнали, что я здесь сплю? — только и спросил Слаггард, сбрасывая туфли.
Виктория Хоур невозмутимо снимала с себя бюстгальтер — как раз того фасона, к которому он был неравнодушен, с застежкой спереди.
— Точно так же, как и множество других вещей, — ответила она, расстегивая молнию на юбке. Элдон Слаггард был настолько заворожен, что застыл с раскрытым ртом, забыв, что уже начал снимать рубашку.
— Каких, например? — наконец поинтересовался он.
— Ну, скажем, что вы уже год как разведены и не заводите новых интрижек из-за профессионального риска. Жениться во второй раз вы тоже не можете, поскольку это одна из лакомых тем для журналистов. — Сложив юбку, Виктория Хоур аккуратно повесила ее на спинку стула. Элдону это понравилось — большинству женщин для этого не хватает организованности, и они разбрасывают вещи куда попало. — Кроме того, я знаю, что вам безумно хочется женщину, с тех пор как вы развелись с женой.
— Все началось значительно раньше, она ужасно растолстела. Вот сучка!
— Это часто случается с женщинами ее возраста.
— Она могла бы меня предупредить, ведь такие вещи обычно заложены в чертовых генах...
Внезапно Элдон запнулся — Виктория уже взялась за белоснежные трусики, вскоре присоединившиеся к висящей на стуле юбке. Неторопливо, словно в замедленной киносъемке, она подошла к кровати и легла рядом с ним.
— Очевидно, ты многое обо мне знаешь, — пробормотал Слаггард.
— Почти все. Теперь я помогу тебе с одеждой, а про мой план мы сможем поговорить попозже.
— Одну секунду, — внезапно воскликнул Элдон, с трудом отрывая от нее взгляд, — я забыл про одну вещь...
Спрыгнув на пол, он взял с полки фонарик и, встав на колени, посветил под кроватью.
— Все в порядке, — объявил он, забираясь обратно, — там никого нет.
Виктория Хоур недоуменно приподняла подведенные карандашом брови.
— Слежка?
— Нет, — отозвался преподобный Элдон Слаггард, зарываясь лицом в ее восхитительное плечо. — Дьявол.
Именно в эти первые двадцать минут блаженства Элдон назвал Викторию Хоур своей спасительницей, не успев даже выслушать подробности ее плана.
Теперь, шагая взад и вперед по конференц-залу, когда воспоминания об этой первой страстной ночи слегка поблекли, он уже почти жалел об этом. Конечно, как женщина она восхитительна, но ни одна, даже самая роскошная задница, не стоит того, чтобы быть четвертованным мусульманскими фанатиками. Куда же Виктория запропастилась, черт побери? Уж он ей выложит все, о чем думает! Хватит с него!
Виктория Хоур вошла в комнату с уверенностью женщины, перед которой открываются все двери на свете.
— Это все ты виновата! — набросился на нее Элдон Слаггард, пустив в ход всю мощь своего раскатистого голоса.
Взглянув на его брюки, Виктория понимающе усмехнулась:
— Что, опять?
Преподобный Слаггард опустил глаза и увидел, что молния на штанах, словно по волшебству, начинает расстегиваться — настолько велик был напор охватившей его страсти. Черт! — подумал он. Не стоило вспоминать про нашу первую ночь!
— Забудь об этом! — воскликнул Слаггард, указывая на себя. — Это не я! Это всего лишь плоть, а плоть слаба. Но не я — мне придает силы слово Божье!
Виктория Хоур проскользнула мимо него и, взяв со стола книгу в кожаном переплете, раскрыла перед глазами Слаггарда пустую страницу.
— Аллилуйя! — проговорила она, не теряя самообладания.
— Это не может так продолжаться! Ты что, не читала газет? Знаешь, кто за мной охотится и что они сделают?
— Забудь об этих неприятностях. Нужно сосредоточиться на возможностях, которые открываются перед нами в будущем, — ответила Виктория, придвигаясь к нему поближе. Терпкий аромат духов щекотал Элдону ноздри, руки Виктории скользили по его бедрам, обещая неземное блаженство.
— Забыть? — проговорил он уже заплетающимся языком. — Как я могу забыть?
Но когда губы Виктории Хоур коснулись его губ и, слегка дотронувшись до зубов кончиком языка, она опустилась на колени и принялась за дело по-настоящему, преподобный Элдон Слаггард мигом забыл о террористах с их автоматами и о кривых кинжалах бородатых мулл.
Он забыл обо всем.
Глава 10
Когда Рашид Шираз подошел к величественному зданию парламента в центре Тегерана, его охватила нервная дрожь. Это было непривычное ощущение — в течение почти десяти лет Шираз, один из самых жестоких командиров Революционной гвардии, Пасдарана, заставлял трепетать от страха других. Но сегодня ему в первый раз предстояло встретиться с великим аятоллой. Не поддерживал он отношений и с Верховным главнокомандующим, генералом Аднаном Мефки. Гвардейцы презирали иранских военных, те платили им той же монетой, и, наконец, все иранцы дружно ненавидели Пасдаран.
В самые первые дни после революции Рашид Шираз понял — тому, кто не добился реальной власти во времена перемен, рано или поздно не сносить головы.
При шахе Рашид был, по сути дела, никем — уличным попрошайкой, воришкой, избегавшим встреч с полицией, а потом, когда он осмелел и стал совершать преступления покрупнее, и с наводящей ужас тайной полицией — САВАК. Позже, когда аятолла Хомейни вернулся из французской ссылки, немедленно начались казни. В один из этих дней Рашид Шираз, только что укравший бумажник у какого-то дельца, осторожно выглянул из-за угла и увидел, как бородатый мулла призывает гвардейцев казнить на месте трех учителей, обвиняя их в контрреволюционной деятельности. Несчастных поставили на картонные ящики из-под кока-колы, закрепили на шее петли, и мулла собственноручно выбил из-под ног приговоренных опору. Когда импровизированная виселица развалилась, тот же мулла, кипя от ярости, застрелил лежавших среди обломков учителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55