О чем ты думала сегодня во время своего последнего упражнения?
Она смутилась.
— Я думала о том, что мне нужно получить девять и три для зачета.
— Правильно. Поэтому ты чуть было не пролетела. Теперь ты всегда будешь думать только о том, что ты делаешь в данный момент. Не смей думать даже на две секунды вперед, когда будешь на бревне.
Говоря это, он заранее знал, что дает ей пустой невыполнимый совет. Он пытался преподать ей искусство Синанджу, которое требовало такого совершенного владения техникой, что следование этой технике происходило уже на подсознательном уровне. Когда о ней уже не думаешь. Двигательные функции тела лучше всего осуществляются тогда, когда это происходит инстинктивно, а не вслед за мыслью. В этом была суть Синанджу, и Чиун сумел передать ее Римо, однако на это ушло более десяти лет упорного труда. Римо мог сделать из Джози Литтлфизер лучшую в мире гимнастку, но он не мог передать ей суть Синанджу, во всяком случае за время, оставшееся до начала Олимпийских игр. Но он дал себе клятву попытаться.
Только она двинулась к бревну, как в пустом зале раздался голос, эхом отразившийся от стен гофрированного металлического потолка.
— Так, так, — произнес голос, и Римо обернулся к двери.
Это был тот самый белобрысый бегун, который обещал накормить Римо пылью, а закончил тем, что Римо перетащил его за собой через финишную линию. Похоже было, что к нему вернулись его пыл и нахальство.
— Ты что же это, папаша? — обратился он к Римо, — решил заняться женскими видами спорта? Или просто заняться этой девочкой?
— А я ведь так и не узнал, как тебя зовут, — сказал Римо.
— Меня? Я Чак Мастерс. Тот самый, которого ты уделал и который хочет дать тебе пинка под зад, чтобы ты оказался там, откуда явился.
— И что тебе это даст? — спросил Римо.
— После того, как я тебе что-нибудь сломаю, тебе придется выйти из игры. А я, поскольку пришел следом за тобой, займу твое место и поеду в Москву. Так что решай: или ты добровольно отвалишь, или я сделаю с тобой то, что сказал.
Он смотрел на Римо, выжидательно разведя согнутые руки, на губах его застыла гаденькая улыбочка.
— Пойди, возьми копье и воткни его себе в ухо, — сказал Римо и снова повернулся к Джози.
— Не отворачивайся, — сказал Мастерс. — А ты, Литтлфизер, чего ты тут с ним околачиваешься?
— Не твое дело, — ответила она.
У Римо тотчас же возник вопрос: откуда они друг друга знают и насколько хорошо? Теперь Чак Мастерс нравился ему еще меньше. Он обернулся именно в тот самый момент, когда Мастерс поднял на грудь штангу весом в 67,5 килограмма.
— Здоровый, но дурак, — заметил Римо, обращаясь к Джози.
Та рассмеялась.
Мастерс толкнул штангу на Римо.
Джози судорожно втянула открытым ртом воздух, и этот звук эхом отозвался в тишине спортзала. Римо слегка наклонился вперед и легким движением кисти перебросил штангу через голову. Штанга со звоном и грохотом обрушилась на пол позади него.
— Бросать не умеешь, трепач, — сказал Римо.
Мастерс побагровел, рванул на грудь другую штангу, на которой было навешано 90 килограммов, и двинулся к Римо.
— Прекрати, Чак! — крикнула Джози. — Прекрати!
— А ну-ка, примерь эту! — сказал Мастерс.
— Совсем дурак, — обращаясь к Джози, сказал Римо. — Он и говорит, как персонаж из комикса.
Затем повернулся к Мастерсу — и снова именно в тот момент, когда штанга, оторвавшись от рук Мастерса, уже летела в него.
Слегка улыбнувшись, Римо вытянул правую руку и, поймав ею штангу, так и остался держать ее на вытянутой руке.
У Мастерса глаза полезли на лоб.
— Что за...
— Теперь моя очередь, трепач. Я кидаю — ты ловишь.
— Эй, послушай... — начал было Мастерс, но было уже поздно.
Казалось, что Римо просто разжал руку, тем не менее штанга полетела в Мастерса, причем очень быстро. Мастерс вскинул руки к груди и неловко поймал ее. Но сила, с какой Римо ее толкнул, была столь велика, что штанга опрокинула Мастерса на спину и, выскользнув у него из рук, скатилась по груди и остановилась над горлом, слегка придавив кадык.
— Убери ее с меня! — взмолился Мастерс.
Но Римо вместо этого стал на гриф ногами, так, что подбородок Мастерса оказался точно между ними. Под его тяжестью гриф слегка прогнулся и еще сильнее надавил Мастерсу на горло. Блондин закричал.
— Сделай одолжение, — сухо проговорил Римо, — никогда не попадайся нам больше на глаза.
Его едва не трясло от ярости, и он быстро обернулся к Джози.
— Нам пора идти. Режим.
— А как же он? — спросила Джози.
Когда она взглянула на Римо, в глазах ее мелькнул испуг, как будто она видела его впервые.
— Пусть остается. Сам освободится, когда перестанет паниковать. Не беспокойся за него.
Когда они подошли к двери спортзала, Джози оглянулась на Мастерса, но Римо потащил ее за собой на улицу. До ее отеля на Коплей-сквер они дошли не проронив ни слова. Римо понимал, что произошло. В эти мгновения с Чаком Мастерсом он вел себя совсем по-иному, и Джози, уловив эту перемену, смутилась и, вероятно, испугалась. Заговорить с ней Римо даже не пытался. Он не знал, как сказать ей, что только благодаря ее присутствию Мастерс остался жив, чтобы через какое-то время снова начать пакостить людям. Римо расстался с девушкой у входа в гостиницу, сказав только, что они увидятся в Москве и там продолжат тренироваться на бревне.
Когда Римо вошел в свой номер, Чиун ждал его, меряя шагами комнату.
— Где ты был? — строго спросил он.
— У меня перерыв между тренировками, — ответил Римо.
— Ну да. Вот так оно и начинается. Сегодня опоздал на пять минут, завтра на десять... А потом начнешь шататься до утра, как какой-нибудь блудливый кот, — и прощай, моя золотая медаль!
— Твоя золотая медаль?
— Да, — сказал Чиун, не реагируя на сарказм Римо. — Моя золотая медаль. Моя реклама. Моя слава. Моя обеспеченная старость.
— Отстань от меня, — сказал Римо. — Ко мне опять этот зануда привязался, тот белобрысый, с которым я бежал.
— И что ты с ним сделал?
— Да, так, побаловался с ним чуть-чуть.
— Это хорошо. Я сам вряд ли смог бы обойтись с ним столь же снисходительно. Раньше ты тоже не был таким снисходительным.
Римо понял, что Чиун видит его насквозь.
— Больше ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Чиун.
— Нет, папочка. Единственное, чего я хочу, это спать.
— Как хочешь. Император Смит доволен. Дела с поездкой в Москву улаживаются. Иди спать. Спортсменам, даже тем, которым посчастливилось иметь блистательного тренера, необходим отдых.
— Спокойной ночи, — сказал Римо.
Он лег спать, думая о том, что в Москве расскажет Чиуну о Джози Литтлфизер, из-за которой это задание стало для Римо таким важным и таким глубоко личным делом.
Глава седьмая
В вырытых на песчаном берегу больших ямах пылали костры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38