– Хочешь поесть?
– Нет, – отказалась она. – Я поем после школы каратэ.
Она не сказала «мы», отметил Римо про себя. Вероятно, она думает, что к обеду избавится от его общества.
Глава восемнадцатая
– Сэр, я вынужден предупредить вас, что, может быть, у вас больше не будет возможности полагаться на нас в этом деле.
Смит уже миновал стадию душевного напряжения, и теперь его голос был так же спокоен, как и залив Лонг-Айленд за его окнами – ровная поверхность воды, спокойная без обычных волн и даже ряби.
Все было кончено. Смит принял решение, продиктованное складом его характера – того самого характера, за который покойный президент когда-то избрал его для исполнения этого задания, хотя Смит и не хотел его на себя брать; того самого характера, который начал складываться в далекой юности, в незапамятные времена; того самого характера, который говорил Харолду В. Смиту, что долг есть долг, и его надо исполнять, не думая о собственном благополучии.
И вот все это кончится его смертью. Римо позвонит. Смит через него передаст Чиуну приказ возвращаться в Фолкрофт. Чиун убьет Римо и вернется в родную деревню Синанджу, в чем ему поможет Центральное Разведывательное Управление.
– Вы должны продолжать усилия в том же направлении, – настаивал президент.
– Не могу, сэр. Эта троица собирает вокруг себя толпы. Наш телефонный разговор подслушали. К счастью, это были люди из ФБР. Но если бы они узнали, кто мы такие на самом деле, подумайте, в каком глупом положении они бы оказались. Мы будем действовать согласно заранее продуманному плану, пока еще не слишком поздно. Таково мое решение.
– А нет никакой возможности оставить того человека на службе? – голос президента слегка дрогнул.
– Нет.
– Возможно ли, что в ваших планах по расформированию организации что-то не сработает?
– Да.
– Насколько это вероятно?
– Очень мало.
– Что ж, если у вас что-то не получится, могу ли я впредь рассчитывать на вас? Это возможно?
– Да, сэр, но я очень в этом сомневаюсь,
– Как президент Соединенных Штатов я приказываю вам не приводить в исполнение ваш план, доктор Смит.
– Прощайте, сэр, и удачи вам.
Смит повесил трубку специального телефона с белой кнопкой. Ах, обнять бы снова жену, попрощаться с дочерьми, сыграть еще хоть одну партию в гольф в Уэстчестерском клубе! А ведь он уже почти добился результата восемьдесят ударов на восемнадцать лунок. С какой это стати гольф именно сегодня вдруг приобрел такую важность? Странно. Но с другой стороны – а чем объяснить то значение, которое гольф играет в жизни во все остальные дни?
Может быть, уйти сейчас – это наилучший выход. В Библии сказано, что никто не знает своего часа. Но Смит знает это с точностью до секунды. Он опять посмотрел на часы. Еще минута. Он достал из жилетного кармана пакетик с одной ампулой – ей предстоит сделать свое дело.
Белая ампула была продолговатой формы, а концы ее были вроде как стесаны, что придавало ей форму гробика. Это чтобы люди знали – это яд, и не приняли ее по ошибке. Смит уяснил себе это правило, когда ему было шесть лет. Такого рода информация не исчезает бесследно, человек живет с ней, хотя, может быть, никогда в жизни она ему практически не понадобится.
Перед мысленным взором Смита проносились лица, слова и чувства, выплывшие из глубин сознания – а ему-то казалось, что все это давно забыто. Вспоминая прожитую жизнь, Смит машинально катал пальцами ампулу по записке с распоряжением отправить алюминиевый ящик в Парсиппани, штат Нью-Джерси.
Зазвенел аппарат специальной связи. Смит поднял трубку и обратил внимание, что руки его дрожат. Трубка чуть не выскользнула из рук – так вспотели ладони.
– У меня для вас хорошие новости, – донесся голос Римо.
– Слушаю, – отозвался Смит.
– Я думаю, что сумею выйти на нашего друга. Я как раз направляюсь туда, где он сейчас находится.
– Очень хорошо, – сказал доктор Смит. – Попутного вам ветра. Кстати, вы можете сказать Чиуну, чтобы он возвращался в Фолкрофт.
– Не-а, – возразил Римо. – Он сделает свое дело в лучшем виде. Я знаю, как его можно использовать.
– Ну, – протянул Смит. – Он не очень-то вписывается в общую картину. Отошлите его.
– Не пойдет, – заявил Римо. – Он мне нужен. Да не волнуйтесь вы так. Все пройдет отлично.
– Ну хорошо, – голос Смита звучал совершенно спокойно. – Просто скажите ему, что я прошу его вернуться. О'кей?
– Ни-ни. Я знаю ваши штучки. Я ему скажу, и он вернется, что бы там я ему еще ни наплел. Он профессионал.
– Вот и вы тоже будьте профессионалом. Я хочу, чтобы он вернулся.
– Получите его завтра.
– Скажите ему сегодня.
– Не будем торговаться, дорогой.
– Римо, это приказ. Это очень важный приказ.
На другом конце провода замолчали. Часть телефонной линии до определенного пункта вполне могла быть прослушана. Доктор Смит не должен был говорить того, что он только что сказал, но надо было попытаться и власть употребить.
Не сработало.
– Черт вас побери, вечно вы беспокоитесь по пустякам. Я вам завтра позвоню. Днем больше, днем меньше – вам от этого хуже не станет.
– Вы отказываетесь выполнить приказ?
– Обратитесь в суд, – донеслись последние слова Римо. Потом – щелчок, и линия отключилась.
Доктор Смит вернул трубку на место, вернул ампулу в пакетик, пакетик вернул в жилетный карман и позвонил секретарше:
– Позвоните моей жене. Скажите ей, что я поздно вернусь сегодня. Потом позвоните в клуб и закажите для меня на вечер площадку для гольфа.
– Да, сэр. Кстати, насчет вашего распоряжения об отправке оборудования из подвала. Отправить?
– Не сегодня, – сказал доктор Смит.
До двенадцати часов завтрашнего дня никаких забот в обязанностей у Смита не было. Ему оставалось выполнить только одно дело – умереть и унести с собой в могилу всю организацию. Но он не мог сделать этого, пока не был сделан первый шаг – Римо еще был жив. А раз ему больше не предстояло принимать никаких решений, можно и сыграть в гольф. Конечно, за всеми этими заботами и тревогами ему не добиться восьмидесяти ударов. Если он сможет закончить игру хотя бы за девяносто, это уже будет достижением с учетом всех нынешних обстоятельств. Девяносто сегодня – это все равно что восемьдесят в любой другой день. А сегодня дело обстояло настолько серьезно, что Смит даже мог позволить себе «маллиган». Нет, даже два «маллигана».
Особенность характера доктора Харолда В. Смита заключалась в том, что вся честность и холодная решительность его – та, что не позволяла отступить ни на шаг от принятого решения, – таяла, как дым, как только он ставил белый мячик на зеленый газон поля.
Прежде чем поставить мячик на стартовую отметку на первом треке, доктору Смиту пришлось хорошенько разогреться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49