Широкую спекулятивную деятельность развернула Надежда Гудлис. Эта молодая женщина, имеющая высшее образование, втянула в грязные дела и своего мужа Плотникова. Гудлис совершила 45 валютных сделок на сотни тысяч рублей.
Большим мастером преступного промысла оказался уже упомянутый мной Владислав Файбишенко. Начинал он фарцовщиком. Сначала скупал у иностранцев мелкие вещи: чулки, мужские сорочки, дамские часы, продавая их падким на иностранщину стилягам. Потом занялся торговлей иконами, а потом перешел на скупку и перепродажу валюты.
Подручными у этих «мастеров» были спекулянты из Грузии – братья Шалва и Илья Папиташвили, а также их племянник Илья Папиташвили, Гузванова Мубашир Лифтульевна и числящийся научным сотрудником одного научно-исследовательского института Иустин Ванифатьевич Лагуткин.
Всю группу арестовали. Мужа Надежды Гудлис тоже. Но в связи с болезнью дело в отношении его выделили в отдельное производство, и он предстал перед судом позже.
Разных я видел за свою следственную практику преступников, прошли передо мной люди, в которых почти ничего не оставалось человеческого. Но эти меня поражали своей полной опустошенностью. Они были активны, но активность их не выходила за круг порочных и преступных занятий. Они были порочны во всем, во всех своих помыслах и проявлениях.
Вот что говорил на следствии Рокотов о своем друге Файбишенко:
– Вся его «кипучая» деятельность была направлена только на то, чтобы путем совершения противозаконных валютных операций сделать крупный бизнес, стать обладателем большой суммы денег. Файбишенко был неутомим: сутками бегал по улице Горького и по Красной площади, скупал у стиляг, фарцовщиков и иностранцев валюту, золотые монеты, а также другие предметы, ценности и даже безделушки с иноземной маркой, а затем все это перепродавал по спекулятивным ценам. Его энергии можно было позавидовать: работал он за десятерых, откуда брались только сила и энергия.
Рокотов, рассказывая о своем дружке Лагуткине, признавался:
– Мы частенько устраивали на квартире у Лагуткина оргии с участием женщин легкого поведения. Они удовлетворяли наши извращенные мужские потребности.
Лагуткин придерживался правила: поменьше издержек, почаще меняй женщин.
– За кого бы они потом не выскочили, – говорил Лагуткин в пору расцвета своего бизнеса, – пусть знают: я их имел и я их бросил.
В свою очередь Лагуткин не щадил своего патрона – Яна Рокотова:
– Я наблюдал Рокотова в жизни и делах. Как человек он ничего не стоит. Тунеядец до мозга костей. Он стремился к одной лишь цели – наживе. Работа его не интересовала. Деньги и женщины – в этом заключался для него смысл жизни. Когда бы я с ним ни встретился, в какой бы обстановке ни находился, других вопросов, кроме как вопросы о женщинах, деньгах, ресторанах и иностранных вещах, у Рокотова не возникало.
Эти показания Лагуткина перекликаются и с откровениями самого Рокотова.
Вот что он рассказал однажды на допросе следователю:
– Устав от валютных сделок и почувствовав, что начинают сдавать нервы, я решил отдохнуть. Достав в санаторий путевку на 24 дня, я отправился в Крым, к Черному морю. Пробыв там неделю, я сбежал. Не выдержал. Лежишь на пляже, а в голове сверлит мысль: там, в Москве, мои конкуренты делают бизнес, зарабатывают большие деньги, а ты здесь валяешься на песке, загораешь. И как начнешь об этом думать, так голубое крымское небо становится серым. Через неделю я прибыл в Москву и занялся своим делом.
Дух стяжательства и наживы заполнял все их жизненные интересы.
Случалось, что тунеядцы и валютчики неоднократно обворовывали друг друга, устраивали по их выражению «динамо».
В июле 1960 года в Москву из Вильнюса приехал некий Любезников – один из клиентов Рокотова и Гудлис, неоднократно покупавший у них валюту и золото. Прибыв на квартиру Гудлис, он заявил:
– Нужны «лошадки».
«Лошадками» валютчики называли золотые английские фунты стерлингов.
– Очень хорошо, – ответила Гудлис. – Скоро придет Ян, и «лошадки» будут.
Через некоторое время прибыл Рокотов. После короткого разговора он взял у Любезникова сумку – в ней было девять тысяч рублей – и ушел, сказав, что скоро вернется с «лошадками». Когда Рокотов вышел на улицу, к нему подошли двое неизвестных и усадили в машину. Гудлис и Любезников все это видели из окна квартиры. Гудлис сказала, что Яна арестовали. Она стала куда-то звонить, хваталась руками за голову, кричала, что скоро придет милиция и их арестуют. Любезников поверил в арест Рокотова, не стал задерживаться и покинул квартиру Гудлис. Вечером того же дня Рокотов и Гудлис, потирая от удовольствия руки, делили добычу и отмечали удачно сделанное «динамо».
Или такой случай. Рокотов, Гудлис и ее муж Плотников устроили «динамо» валютчику Шницерову. Он был стар, плохо видел, но был жаден до золота, дышал страстью наживы. Это все и учитывали Рокотов и Гудлис. Плотников заказал где-то болванки из свинца, которые по форме и весу соответствовали золотым английским фунтам – «лошадкам». После этого Шницерову было сообщено, что один иностранец по имени Мохомед Собхи хочет продать четыреста золотых монет, и продать дешево, так как уезжает из страны. Шницеров тут же изъявил желание купить золото.
– Мы договорились, – рассказывает Рокотов, – что в качестве араба будет выступать Плотников, которого Шницеров не знал. Загримировавшись под араба, Плотников пришел к старику на квартиру и предложил купить золотые монеты. Шницеров позвонил мне, и я порекомендовал ему купить. Наличных денег у него не хватало, он занял их у своих знакомых и попросил меня дать ему еще четыре тысячи. Чтобы снять с себя подозрение, я дал ему эту сумму. Затем в машине состоялась сделка, во время которой Плотников передал Шницерову «золото» на крупную сумму денег.
Не обходилось и без того, что этим прожженным дельцам самим устраивали «динамо».
– Лично мне сделали три «динамо», – рассказывая Рокотов на следствии и в суде. – В первом случае – на восемь тысяч рублей. В ноябре 1959 года Гудлис должна была ехать на встречу со своим будущим мужем Плотниковым в Тбилиси. Она мне предложила захватить золотые монеты. Я согласился и дал ей монеты на 21 тысячу рублей. Чтобы не рисковать, она передала золото радисту самолета Араму. На следующий день после вылета в Тбилиси Гудлис позвонила мне по телефону и сказала, что четвертая часть монет пропала. Я немедленно выехал в Тбилиси и там узнал, что Арам часть монет кому-то отдал, а тот отказался вернуть их, потому что Арам был должен ему какую-то сумму денег. Остальные монеты я забрал и договорился с Гудлис о том, что из образовавшегося убытка она возместит мне пять тысяч рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76