Наши заметили врага раньше и, быстро развернув 45-миллиметровую пушку, прямой наводкой стали их расстреливать. Фашисты растерялись и в панике стали разбегаться. В итоге короткой схватки почти все немецкое подразделение было уничтожено. Я видел это поле боя, покрытое множеством трупов. Здесь было подобрано около 100 винтовок, 20 автоматов, 4 миномета, несколько радиостанций и много другого военного имущества.
В нашем подразделении был лишь один раненый.
2 января 1942 года наши войска овладели станцией и городом Старица.
Все это время нас очень донимала немецкая авиация.
5 января на деревню Покровское, где разместились тылы дивизии, вражеский бомбардировщик сбросил четыре тяжелые бомбы. Одна из них разорвалась возле дома, в котором располагалось одно из отделений штаба дивизии. Многие из работников штаба были ранены, а начальник отделения капитан Райко убит. Другая бомба полностью разнесла еще один дом. Все находившиеся в нем люди погибли. Досталось и нашему дому, но, к счастью, обошлось без потерь.
Налеты вражеской авиации на Покровское не оставались безнаказанными. 7 января зенитчики нашей дивизии сбили два немецких бомбардировщика. Летчики, выбросившиеся с парашютами, были захвачены в плен.
Тем не менее немецкая авиация продолжала активно действовать. Гитлеровские стервятники летали как в группе, так и поодиночке.
В один из дней вражеский летчик, заметив возле деревенской бани группу солдат и лошадь с повозкой, перешел на бреющий полет и, сбросив несколько бомб, открыл огонь из пулемета. Я в это время шел в штаб дивизии и также оказался под огнем бомбардировщика. Пришлось полежать на снегу. Но все обошлось благополучно.
На следующий день немецкий бомбардировщик на бреющем полете над деревней высыпал множество мелких бомб, которые, к счастью, не причинили никакого вреда. Таких налетов было множество.
Тем временем наши войска, преодолевая упорное сопротивление гитлеровцев, продвигались на Запад.
В феврале прокурор дивизии поручил мне расследование дела командира батареи старшего лейтенанта Владимира Питерцева. 15 февраля 1942 года Питерцев прибыл в деревню Букавино, где размещалось хозяйственное отделение его батареи. Изрядно выпил. В это время в дом зашел командир лыжного батальона и сказал, что он намерен разместить здесь своих солдат. Питерцев возразил. Возник спор, в ходе его разгорячившийся Питерцев ударил лыжника. Разошедшийся вконец командир батареи приказал зарезать попавшуюся ему на глаза корову, а мясо сварить и съесть.
Приехав в полк, я вызвал Питерцева для допроса. В комнату вошел красивый, с мягкими чертами лица молодой командир. Он четко доложил о своем прибытии. Я обратил внимание на его ввалившиеся, воспаленные глаза. Видимо, Питерцев недосыпает и очень устал.
Я начал допрос. Питерцев 1922 года рождения, русский, холостой, не судим. С первых дней на фронте. Он ничего не скрывал и полностью признал себя виновным, горько сожалел о случившемся.
Питерцев произвел на меня впечатление человека честного, не умеющего врать и кривить душой. Комбат показался мне скромным и даже застенчивым. Он переживал и стыдился своих поступков. Не столько за то, что ему предстоит нести за них ответственность, сколько за то, что подвел товарищей, командование полка, который ему стал родным, честью которого он дорожил. С первых дней войны он делил с полком все радости и невзгоды. А полк его испытал многое. Во время жестоких июльских боев потерял почти всю материальную часть и дрался в обороне как стрелковый полк. Потом получил пушки и снова стал артиллерийской частью. Питерцев переживал за свою батарею, которая считалась лучшей в полку.
Солдаты любили комбата за его храбрость и были готовы идти с ним в огонь и в воду.
А вот что рассказали, например, о Питерцеве свидетели. 12 января 1942 года шел жестокий бой за деревню Копытиха. Немцы бросили в атаку большие силы и стали теснить наши части. Обстановка сложилась так, что наблюдательный пункт батареи Питерцева оказался впереди стрелковых подразделений. Связь с батареей была нарушена. Перейдя на запасной КП, комбат восстановил связь с батареей и продолжал руководить огнем. Но фашисты стали обходить НП и батарею с тыла. Комбат, взяв ручной пулемет и подпустив немцев на близкое расстояние, стал косить их меткими очередями.
И только когда батарее стало угрожать полное окружение, он отдал приказ о смене огневых позиций, с которых батарея снова открыла меткий огонь.
В другой раз, находясь на наблюдательном пункте, Питерцев увидел, как в одном из домов укрылись немецкие автоматчики. Метким выстрелом прямой наводки он заставил автоматчиков выбежать из дома. Следующими снарядами фашисты были накрыты.
За храбрость и отвагу, проявленные в боях, Питерцев был представлен к награждению орденом Красного Знамени.
В качестве свидетеля я допросил и начальника Питерцева – командира дивизиона старшего лейтенанта Разгородина. Он охарактеризовал комбата с самой лучшей стороны. Говорил, что Питерцев – большой души человек, смелый и отважный, всесторонне образованный. «Уверен, что он, не задумываясь, отдаст свою жизнь за Родину, – говорил Разгородин. – Мы с ним близкие друзья. Я тоже был командиром батареи и совсем недавно стал командиром дивизиона. Кстати, на этой должности должен был быть Питерцев, но ему помешали известные вам обстоятельства.
Питерцев добрый и отзывчивый человек, – продолжал Разгородин. – Он должен быть строго наказан за свои действия, но не судом военного трибунала».
Я посоветовался с командиром и комиссаром полка. Они тоже считали, что комбата судить не следует, и просили дело прекратить.
Уехал я из полка с твердым намерением доложить прокурору предложение о прекращении дела Питерцева. Хотя прекрасно понимал, что для этого юридических оснований мало. Состав преступления – налицо. Но в то же время я не мог не учитывать конкретных обстоятельств дела и личности виновного: его героизм в борьбе с врагом, чистосердечное признание и искренние заверения больше ничего подобного не совершать. Я не мог также не учитывать мнение командования полка и сослуживцев Питерцева, считающих возможным ограничиться наказанием комбата в дисциплинарном порядке.
Мне пришлось долго доказывать прокурору, что уголовное дело надо прекратить, и наконец он сдался.
– Ну хорошо, я согласен, а кто будет платить деньги за съеденную корову?
Причиненный им ущерб комбат уже компенсировал.
Дело было прекращено и сдано в архив.
17 марта 1942 года 174-я стрелковая дивизия была переименована в 20-ю гвардейскую. Почти с первого дня войны дивизия непрерывно вела ожесточенные бои с противником в районе Полоцка, Белой Нивы, Великих Лук, Куньи, Андреаполя, на реке Тьма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76