– Пошлешь, пошлешь, – прошептала она, закрывая мне рот своими губами. Это была ее ночь.
– Послушай, ты не ревнуешь? – ни с того, ни с сего спросил я.
Эта тема находилась под негласным запретом. По-видимому, я сегодня должен был совершать одну глупость за другой.
Катюша мгновенно отпустила меня и отодвинулась. Долгое время молчала. Я протянул руку и погладил ее плечо. Она с раздражением дернула им, потом произнесла каким-то холодным, отчужденным голосом:
– Теперь уже нет. Раньше… но только к Беате. Евгения ведь уже была до меня…
– Милая, прости.
– Да чего уж! Женщина больше способна на компромисс. Она легче выбирает из двух зол меньшее.
Катя долго лежала молча. Чувствовалось ее взволнованное дыхание. Успокоившись, она снова придвинулась.
– Больше ни о чем не спрашивай, ладно?
Я не ответил. Мне вдруг стало до боли в сердце жалко эту молодую красивую женщину, так же как и других, таких же несчастных в своей исковерканной молодости, обманутых в надеждах, обделенных в счастье. Но, что я мог поделать? Лишь только утешаться сознанием своего бессилия что-то изменить. «Ты лицемеришь, – шепнул мне внутренний голос, – ведь ты счастлив?». «Да, не спорю, очень!». «Так чего же ты, о чем задумался? Пользуйся случаем, который подарила тебе судьба!». «Я думаю о том, может ли быть счастлив человек несчастьем других?». «Опять ты за свою философию? Еще не надоело?».
– Ты что, заснул? – в голосе Катюши звучало удивление.
– Нет, милая, – прошептал я, целуя ее плечо. Говорят деньги притягивают деньги. А глупость? Наверное, тоже. Что касается меня, то я заметил: стоит мне сделать одну, как за ней следует другая. Хорошо еще, если вовремя остановишься, а то наделаешь столько дел, что потом хватит на целые годы воспоминаний, от которых кровь приливает к лицу и от стыда чувствуешь, как горят уши.
– Что с вами, Константин Михайлович?! – невольно вырвалось у меня при виде майора, входящего ко мне в кабинет в сопровождении Паскевича.
Лицо майора было расцарапано в двух местах, а под левым глазом, почти заплывшим, красовался огромный лиловый синяк.
– Мне надо было воспользоваться вашим предложением. Я плохо разбираюсь в этих тропинках по берегу озера, свернул не на ту и в темноте напоролся глазом на сук дерева!
– Еще счастливо отделался, Костя!
Паскевич, я заметил это уже давно, после нескольких часов знакомства всем говорил «ты» и называл по имени.
– Потом зайдем ко мне, я тебе сделаю примочку.
Я внимательно посмотрел на Сашку. Может быть, от того, что я его видел каждый день, от меня ускользали те изменения, о которых говорила Катя.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я? – удивился Паскевич. – Нормально! А что?
– Да так, ничего.
Он протянул мне папку со сценарием и, усевшись поудобнее в кресло напротив, стал ждать. Я углубился в чтение.
– Не слишком ли? – я возвратил папку Паскевичу и вопросительно посмотрел на майора.
– Все нормально, – успокоил он меня, – я бы только поместил «инспектора» пока на бывшую базу университета. Интересно, кого же пришлют? Если Голубева – это правая рука Покровского. С ним нужно быть предельно внимательными и осторожными. Это хитрая лиса. Любит прикидываться дурачком, на самом же деле, крайне собран и внимателен.
– У него есть какие-нибудь слабости, особенности?
– Любит выпить. Но знает свою слабость и по-этому воздерживается. Если же выпьет достаточно, то потом теряет контроль и пьет до полного опьянения. Но, я думаю, что, в данной ситуации он не притронется к бутылке.
– Еще что?
– Ну, неравнодушен к красивым женщинам. Но, это все такие, кто к ним равнодушен? – майор засмеялся. – Да! Тщеславен. Переживает, что не стал генералом. Это тоже не характерно. Все военные такие.
– Разве сейчас это имеет какое-то значение?
– Для армейских это всегда имеет значение. Тем более, что там еще не поняли всей глубины нашей катастрофы. Покровский носится с идеей восстановления государства, армии. У него даже по этому поводу есть теория, которую он называет теорией опережения развития.
– Опережения чего?
– Других стран. Покровский говорит, что те страны, которые раньше других смогут восстановить армию, будут диктовать свою волю всему миру.
– Серьезно?
– В том-то и дело, что – да! И надо сказать, что поначалу его идеи увлекли многих офицеров. Это еще тогда, когда размеры катастрофы не были ясны. Теперь же над ним посмеиваются.
– А как Голубев?
– Кто его знает? Он редко бывает откровенен. Мне кажется, что его больше всего волнует личное благополучие. Сегодняшнее положение его вполне устраивает. Что будет завтра – не знаю.
– Так вы говорите, что он крайне подозрителен?
– Я этого не говорил, но это так.
– В таком случае вот что! В сценарии можно оставить все почти без изменений, но надо все сделать так чтобы у Голубева сложилось впечатление, будто мы скрываем свои истинные силы, стараемся показать, что мы слабее, чем на самом деле. Вы меня понимаете?
– Вполне. Мысль ясна, а детали додумаем сами.
– Но это надо сделать достаточно тонко.
– Само собой. Только вот что.. – майор заколебался.
– Вы хотите что-то возразить? Пожалуйста.
– Дело в том, что, получив такую информацию, Покровский сделает все, чтобы усилиться.
– Это входит в мои планы.
– Не совсем понимаю.
– Во-первых, мы выиграем время.
– Вы хотите сказать, оттянем. Но потом?
– Я все понял, – Паскевич снял очки и протер их стекла.
Это был явный признак, что сейчас он произнесет речь.
– Усиливаясь в военном отношении, Покровский, – Паскевич поднялся и прошелся по кабинету, – вынужден будет ослабить хозяйственную деятельность, которая, как я понял, и так находится в плачевном состоянии. Солдат надо кормить. Не так ли? Следовательно, усилятся поборы с крепостных хозяйств. Это, в свою очередь, вызовет еще больший распад в хозяйстве, что неизбежно приведет к недовольству в самой армии. Учитывая малые размеры системы, это недовольство разовьется в ближайшее время. Я правильно тебя понял?
– Абсолютно. И теперь, поскольку границ не существует, люди будут бежать к нам. Таким образом, пытаясь усилиться, Покровский будет усиливать нас. Причем, я думаю, процесс этот будет идти с ускорением. Если генерал сообразит, в чем дело, то вынужден будет перейти к демократической системе. И, как говорится, на здоровье. Он тогда не будет нам ничем угрожать, и мы с ним станем мирными соседями. Если же нет – то эта организация скоро развалится.
– Теперь мне все ясно! – майор вытащил сигареты в вопросительно посмотрел на меня.
– Курите, – я достал трубку и стал набивать ее.
– При таком положении, – майор протянул мне зажженную спичку, – мы, в любом случае, избегаем вооруженного конфликта.
– Могут быть случайности. Это надо учитывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114