Я пытался ей
намекнуть, что сейчас она причиняет ему только боль. Уж мне-то хорошо было
видно, как ему от нее больно. Он даже не захотел проводить ее в коридор,
когда были упакованы сумки. Я поставил их на пол и поцеловал ее, при этом
смазав помаду. И что-то такое поднялось у меня внутри, подобно
программе-убийце, когда мы сжигали Хром. Дыхание мое оборвалось, и я
неожиданно понял - что бы я ей сейчас ни сказал, все слова будут лишними.
Ей нужно было торопиться на самолет.
Бобби, как всегда, развалясь, сидел во вращающемся кресле перед своим
монитором и смотрел на вереницу нулей. Глаза его были прикрыты зеркалками,
и я был более, чем уверен, что к ночи он уже будет сидеть в
Джентльмене-Неудачнике и интересоваться погодой. Он не мог жить спокойно
без знака, любого, хоть какого-нибудь, который бы ему подсказал, на что же
будет похожа теперешняя его жизнь. Но я-то наверняка мог сказать, что вряд
ли она будет чем-нибудь отличаться от прежней. И комфортабельней она
никогда не станет, но несмотря на это, он всегда будет ждать свою новую,
уже какую по счету, карту.
Я даже представить себе не мог ее в Доме Голубых Огней, как она
отрабатывает свою трехчасовую норму в приближении REM сна, а этим временем
тело ее и цепочки рефлексов проявляют заботу о бизнесе. Клиентам не
приходилось жаловаться на подделку, потому что оргазмы эти были самые
настоящие. Для нее самой они промелькивали от чувств вдалеке, на самой
границе сна, неуловимыми серебряными всполохами. Да, это было так
популярно, что про незаконность как-то забыли. Посетители прямо-таки
разрываются между жаждой кого-нибудь поиметь и желанием быть в
одиночестве, и все это одновременно. И, наверное, такое всегда было в
природе этой прихотливой игры, задолго до того, как в это дело стали
впутывать нейроэлектронику, которая и позволила совместить две
несовместимые вещи.
Я снял телефонную трубку и набрал номер ее авиалинии. Потом назвал ее
настоящее имя и номер рейса.
- Она хочет поменять направление, - сказал я. - На Чиба-сити. Да-да.
Япония. - Я вставил в паз кредитную карточку и набрал свой
идентификационный код. - Первым классом. - Я вслушивался в далекий шум,
пока они проверяли записи о моих кредитах. - И, пожалуйста, сделайте ей
билет с возвратом.
Я все же думаю, что она вернула деньги за этот билет в оба конца, он
просто ей оказался не нужен. Обратно она уже не вернулась. И иногда,
поздно ночью, останавливаясь у витрин с плакатами звезд симстима и
вглядываясь в эти прекрасные, как две капли воды, похожие друг на друга,
глаза, которые смотрят на меня с таких же одинаковых лиц, я вижу - эти
глаза ее. Но ни одно из лиц, ни одно - никогда не принадлежит ей. И вдруг
мне начинает казаться, что где-то далеко-далеко, за гранью расползшейся во
все стороны ночи, в стороне от всех городов, она машет мне на прощанье
рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
намекнуть, что сейчас она причиняет ему только боль. Уж мне-то хорошо было
видно, как ему от нее больно. Он даже не захотел проводить ее в коридор,
когда были упакованы сумки. Я поставил их на пол и поцеловал ее, при этом
смазав помаду. И что-то такое поднялось у меня внутри, подобно
программе-убийце, когда мы сжигали Хром. Дыхание мое оборвалось, и я
неожиданно понял - что бы я ей сейчас ни сказал, все слова будут лишними.
Ей нужно было торопиться на самолет.
Бобби, как всегда, развалясь, сидел во вращающемся кресле перед своим
монитором и смотрел на вереницу нулей. Глаза его были прикрыты зеркалками,
и я был более, чем уверен, что к ночи он уже будет сидеть в
Джентльмене-Неудачнике и интересоваться погодой. Он не мог жить спокойно
без знака, любого, хоть какого-нибудь, который бы ему подсказал, на что же
будет похожа теперешняя его жизнь. Но я-то наверняка мог сказать, что вряд
ли она будет чем-нибудь отличаться от прежней. И комфортабельней она
никогда не станет, но несмотря на это, он всегда будет ждать свою новую,
уже какую по счету, карту.
Я даже представить себе не мог ее в Доме Голубых Огней, как она
отрабатывает свою трехчасовую норму в приближении REM сна, а этим временем
тело ее и цепочки рефлексов проявляют заботу о бизнесе. Клиентам не
приходилось жаловаться на подделку, потому что оргазмы эти были самые
настоящие. Для нее самой они промелькивали от чувств вдалеке, на самой
границе сна, неуловимыми серебряными всполохами. Да, это было так
популярно, что про незаконность как-то забыли. Посетители прямо-таки
разрываются между жаждой кого-нибудь поиметь и желанием быть в
одиночестве, и все это одновременно. И, наверное, такое всегда было в
природе этой прихотливой игры, задолго до того, как в это дело стали
впутывать нейроэлектронику, которая и позволила совместить две
несовместимые вещи.
Я снял телефонную трубку и набрал номер ее авиалинии. Потом назвал ее
настоящее имя и номер рейса.
- Она хочет поменять направление, - сказал я. - На Чиба-сити. Да-да.
Япония. - Я вставил в паз кредитную карточку и набрал свой
идентификационный код. - Первым классом. - Я вслушивался в далекий шум,
пока они проверяли записи о моих кредитах. - И, пожалуйста, сделайте ей
билет с возвратом.
Я все же думаю, что она вернула деньги за этот билет в оба конца, он
просто ей оказался не нужен. Обратно она уже не вернулась. И иногда,
поздно ночью, останавливаясь у витрин с плакатами звезд симстима и
вглядываясь в эти прекрасные, как две капли воды, похожие друг на друга,
глаза, которые смотрят на меня с таких же одинаковых лиц, я вижу - эти
глаза ее. Но ни одно из лиц, ни одно - никогда не принадлежит ей. И вдруг
мне начинает казаться, что где-то далеко-далеко, за гранью расползшейся во
все стороны ночи, в стороне от всех городов, она машет мне на прощанье
рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9