Николас прилип к радио, слушая Джека Бенни и смеясь над его шутками до тех пор, пока из глаз у пего не хлынули слезы. В это время Электра молча раскладывала крутые подгоревшие биточки по тарелкам.
- Ты их так хорошо готовила на Гидре, - сказал он во время рекламной паузы. - Что случилось?
- Прости, - чуть не плача пробормотала Электра. - Я просто не могу научиться готовить на этой плите.
Николас взял еще один биточек и поморщился.
- Ты должна привыкнуть к этому миру, Электра. Сейчас сорок шестой год, война закончилась, все возвращаются назад, и каждый человек в Америке сейчас борется за работу, за положение - за все. Тебе тоже придется бороться, Электра, ты должна попытаться.
- Я не могу. - Она тяжело опустилась на стул и, уронив голову на руки, разрыдалась. - Я не могу учить английский, я не могу готовить на этой печке, я не могу привыкнуть, Николас. Я чужая в Америке. Я хочу домой, назад, на Гидру. Туда, откуда я родом.
Николас с сочувствием погладил ее по голове. Он очень любил Электру, но не мог не замечать, что она похожа на простую крестьянку по сравнению с теми эффектными женщинами, которых он ежедневно встречал на студии. Вики все время заигрывала с ним в той милой и ласковой манере, которая, казалось, была присуща всем американским девушкам. Она ему нравилась. Он ей тоже, так почему бы и нет? В конце концов, она приходилась ему двоюродной сестрой, хотя это и была седьмая вода на киселе.
- Постарайся, Электра, пожалуйста, постарайся, ради меня, - сказал он, возвращаясь к радио, откуда уже звучали новые шуточки Джека Бенни и Рочестера.
- Я попробую, Нико, - в отчаянии плакала Электра. - Я попробую, но не думаю, что у меня что-нибудь получится. У меня нет слуха.
- Ты должна быть настойчивой и больше заниматься, - жестко сказал Ник. - Ты должна, Электра, для нас, для нашей семьи. Наше будущее здесь, в Америке, в Голливуде, с этими людьми. Когда-нибудь я стану директором, Спирос обещал мне это. Я стану главным директором. Все наше будущее здесь, Электра, и мы никогда не вернемся в Грецию. Никогда!
Электра кивала головой, пытаясь сдержать льющиеся ручьем слезы.
- Я знаю, - горько произнесла она, думая о горах, о море и своем красивом острове. Она чувствовала, как к горлу подкатывает большой ком, а на сердце становится невыносимо тяжело, и поняла, что теперь они, наверное, никогда уже не увидят Гидру. - Я попробую, - прошептала она, - я буду очень стараться, Николас.
И она старалась. Каждый день она часами учила английский. Олимпия была для нее как мать, а Вики если и не походила на старшую сестру, то, по крайней мере, помогала ей разобраться с гардеробом.
- Тебе бы выбросить все это старье, малышка, - настаивала она. - Ты выглядишь ужасно старомодно. Пора наверстывать упущенное. - И она потащила Электру в «Сакс», чтобы одеть ее по-новому, хотя Электра протестовала, говоря, что они просто не могут позволить себе покупать тайне дорогие вещи. Но Вики не обращала на это никакого внимания, и они вернулись из этого похода по магазинам увешанные коробками и пакетами, в которых были чудесные хлопчатобумажные платья спортивного покроя и тонкие итальянские чулочки. Электра поклялась, что не будет носить их, они слишком нескромные.
Вики со смехом возражала ей:
- Детка, когда здесь станет жарко, тебе придется ходить в шортиках, сама будешь удивляться, как ты могла когда-то носить эти длинные черные юбки, в которых ходят только старые ворчливые бабки.
Спустя много времени Электре все-таки удалось научиться английскому, правда, говоря по-английски, она всегда чувствовала себя неуютно. Она все еще очень тосковала по родине, когда читала греческие газеты и журналы, регулярно присылаемые Олимпии Макополис. Она так и не завела друзей среди американцев, предпочитая общение с тетушкой Олимпией и ее тремя сестрами. Но она боготворила своего мужа, для нее он был царь и бог.
Вики, из которой энергия била ключом, пугала Электру своей манерой одеваться, блестящими волосами и быстрой речью. Электре казалось, что с ней она никогда не будет чувствовать себя свободно. Она чувствовала себя одиноко, когда Николас и Вики часами болтали о кино, делясь сплетнями и шутками и говоря на жаргоне, что, казалось, не составляло для них никакого труда.
Электра почувствовала себя по-настоящему счастливой только тогда, когда через год после приезда в Америку у нее родился очаровательный малыш. Теперь она оказалась в своей стихии, полностью отдавшись заботам о маленьком Алексисе, не доверяя никаким няням и сиделкам, которых ей рекомендовали Олимпия и Вики. К огромному удивлению Вики, Электра продолжала кормить малыша грудью даже после года, когда была уже беременна вторым ребенком.
Я никогда не стану американкой, особенно теперь, когда надо присматривать за моими маленькими, думала Электра, разглядывая свое отражение в стоящем на столе зеркале. У нее не было времени, чтобы сходить в парикмахерскую или торчать после обеда в «Саксе» или «Мэгнине». В этом маленьком бунгало она была по-настоящему счастлива со своими любимыми детьми и обожаемым мужем, который, к сожалению, появлялся там не так часто, как ей бы того хотелось. Его все больше и больше увлекала работа на киностудии, и, хотя он был хорошим мужем и любящим отцом, Электра знала, что скоро самым главным в его жизни станет работа.
Электра проснулась от того, что ей нечем стало дышать. Она задыхалась, ловя ртом воздух. В спальне была кромешная тьма, чьи-то сильные руки тисками сжимали ей горло, пытаясь лишить жизни. Тот, кто душил ее, был прямо над ней, гибкие пальцы плотно обхватили ее шею, чтобы она не смогла проснуться, и Электра поняла, что через несколько секунд этот маньяк убьет ее. Она попыталась позвать на помощь, но у нее ничего не получалось. Где Николас? Куда он делся? И как этот незваный гость пробрался в спальню?
Электра боролась за свою жизнь, не слыша ничего, кроме тяжелого дыхания своего противника. Она понимала, что ей надо попасть ему в глаза, пока она окончательно не потеряла сознание, но его сильное тело крепко придавило ее к постели. Она из последних сил ткнула наугад туда, где, по ее мнению, должны были быть его глаза, и услышала его жуткий крик.
- Ублюдок. Тварь недоношенная, свинья. Теперь ты у меня в руках, и сейчас я убью тебя.
Электра в панике услышала голос своего мужа, который выкрикивал эти ужасные проклятия. Николас пытался ее убить. О, Боже мой, подумала Электра, почти теряя сознание. Боже, нет. Как он может? Ее добрый, нежный Николас. Он сошел с ума! Она попыталась что-то слабо выкрикнуть, но поняла, что совершенно обессилела. Электра умирала. Умирала от руки своего собственного мужа, человека, которого она так любила. Она почувствовала, что последняя ниточка вот-вот оборвется…
- Мама, папа, что вы делаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125