В назначенный день и час Вито Дженовезе предложил сопровождать своего друга Чарли, спрятавшись в машине с небольшим запасом оружия. Лучиано, ссылаясь на то, что он дал слово, категорически возразил против этого и отправил его обратно.
Сальваторе Маранзано, прибыв на место встречи первым, уже прохаживался взад и вперед по пустому Доку. Как только Чарли вышел из машины, Маранзано заключил его в свои объятия, похлопывая при этом по плечу:
- Я счастлив видеть тебя, Мой мальчик…
Вместе они прошли в просторный ангар, где уселись на стоящих в углу ящиках. Расположившись друг против друга, они молчали, не зная, с чего начать разговор. Дон Сальваторе решил поговорить о своей родине и произнес с некоторым сожалением:
- Ты покинул ее слишком рано, мой мальчик, чтобы помнить ее. Какая жалость…
Это говорилось для того, чтобы уколоть Лучиано. С комком в горле от охватившей его ярости на этого заскорузлого «усатого папашу», который вынуждал его подчиняться, он сказал:
- Я пришел, потому что думаю о совпадении наших интересов и о том, что ты мне предлагал однажды…
Пальцами, унизанными кольцами, Маранзано играл массивной золотой цепочкой. Висевшие на ней часы начали покачиваться над его огромным животом, невольно притягивая к себе внимание. Он сокрушенно заметил:
- Два раза дают тому, кто берет быстро… А ведь ты не только не захотел поторопиться, Сальваторе, но, как мне кажется, предпочел Джузеппе Массериа.
Лучиано почувствовал недоброе, и ему стало неудобно сидеть на ящике.
- Ты прекрасно знаешь, что он меня заставил… К тому же зачем бы я находился здесь, если бы у меня был свободный выбор.
- Ты здесь потому, что Массериа никуда не годен. Он невежда, неумеха, сквернослов и к тому же несправедливый и слабый человек. Ты прекрасно понимаешь, что в скором времени я его раздавлю. На чьей стороне будешь ты тогда?
- Я пришел для того, чтобы это обсудить.
Дон Сальваторе Маранзано принялся еще сильнее раскачивать свои часы.
- Сальваторе Луканиа, я тебе сделал однажды предложение. Ты его отверг. Ты еще молод. Я всегда хотел, чтобы ты был со мной. Ты будешь подчиняться мне, как дитя своему отцу.
Он надолго замолчал и затем, не отрывая взгляда от Чарли, продолжал:
- Только на этот раз. ты должен будешь дать мне одно обещание, чтобы я был полностью уверен в твоей искренности, в том, что ты честно будешь выполнять свои обязанности, и я всегда смогу рассчитывать на тебя как на своего парня.
Лучиано насторожился, он опасался самого худшего.
- Какое?.
- Ничего сверхъестественного, честь твоя не пострадает: ты должен убить Массериа…
Чарли облегченно вздохнул:
- О! Но, дон Сальваторе, я сам об этом подумывал.
Быстрым движением руки Маранзано подбросил часы и поймал их. Затем резко произнес:
- Конечно! Но я хочу, чтобы прикончил его именно ты.
Лучиано тут же понял дьявольскую хитрость Маранзано. Это была западня, из которой он не имел бы шансов выбраться. В мафии существовал непреложный закон: если кто-либо убивал главу семьи, он ни в коем случае не мог рассчитывать на то, чтобы запять его место. Такое требование отвечало традициям мафии. Если глава семьи становился неспособным, можно было замышлять его устранение от дела или даже физически его уничтожить, но требовалось, чтобы намерения не были продиктованы властолюбивыми устремлениями кандидата на его место и чтобы совет семьи их одобрил.
То, что предлагал ему Маранзано, было не чем иным, как ловушкой. Не вызывало сомнений и то, что ему вряд ли позволят остаться после этого в живых. И действительно, какой капо допустит в свои ряды мафиозо, только что прикончившего своего собственного капо? И прежде всего этого не сделает дон Сальваторе, глава столь могущественной семьи.
- Тебя что-нибудь смущает, мой мальчик? Но ты же видишь, что все справедливо.
Дон Сальваторе наклонился к нему, и с его губ сорвалось:
- Тот, кто к столу приходит последним, находит только кости. (Эту фразу он произнес по-латыни и не потрудился перевести). Ну, так что же?
- Так что же? А иди-ка ты…
Дон Сальваторе хохотнул:
- Ты пока еще мальчишка, которому нужна приличная порка. Ты ее получишь, хотя бы потому, что, сам не зная почему, я испытываю к тебе слабость. Я очень люблю тебя, Сальваторе…
Неожиданно он громко крикнул:
- Идите сюда!
Груда ящиков с грохотом развалилась, и из нее выскочили шесть человек, лица которых скрывали цветные платки.
Наступила очередь рухнуть на пол Чарли Лучиано. Придя в себя, он почувствовал, как его приподняли, он полетел, и его последующие движения напомнили ему движения своеобразного маятника, который он видел незадолго перед этим в руках Маранзано и которым стал сам. Почувствовав ужасную боль в плечах, он понял, что его подвесили за руки к одной из балок.
Сидя на ящике, Маранзано спокойно разглядывал его.
- Скажи, мой мальчик, что ты убьешь Массериа. Чарли молчал.
Люди дона сорвали с него рубашку, затем принялись тушить один за другим свои сигареты о его тело. У него потемнело в глазах. Каждый раз, когда он приходил в себя, он слышал голос Маранзано:
- Убей Массериа!
Его мучители вооружились ремнями, которые они намотали на руки, чтобы было удобнее бить пряжками. Кожа стала лопаться под ударами…
- Убей Массериа! Не будь дураком, иначе сдохнешь прямо здесь.
Нет необходимости продолжать описание всего, что испытал Чарли Лучиано, но он не сдался. Тогда Маранзано приказал:
- Снимите его с крюка и добейте. Его люди устремились к жертве.
Полицейский патруль подобрал Чарли Луканиа в зловонном водосточном канале на Гиланд-бульвар (Статен-Айленд) в столь жалком состоянии, что нашедшие его двое полицейских сочли, что он мертв. В госпитале, куда он попал, подвели печальный итог: пролом черепа, одиннадцать выбитых зубов, пробита правая щека, угроза удаления правого глаза, восемь переломанных ребер, перелом большой и малой берцовой кости, переломы костей левого запястья, раздроблены большие пальцы, разрыв связок правого колена, многочисленные следы порезов лезвиями бритв и ножей на груди, многочисленные ожоги на всем теле, множество синяков.
Первыми нанесли визит пострадавшему Фрэнк Костелло и Мейер Лански. Когда они узнали о состоянии здоровья своего приятеля, Мейер Лански воскликнул со слезами на глазах:
- О Чарли, ты действительно счастливчик!
- Да, - подтвердил Костелло, - счастливчик…
С этого дня они называли его не иначе как Чарли Лаки (Счастливчик). Их примеру последовали и другие. В преступном мире молва о неуязвимости Лаки Лучиано распространилась со скоростью необыкновенной. Его отправили практически на тот свет, но он чудом сумел оттуда вернуться. Этот тип никому не уступил, но после этого он стал еще более жестоким, и ему по-прежнему сопутствовала удача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103