Казалось, что Трэнсомов здесь не каких-нибудь два десятка, а целая сотня.
– Итак, – промолвил граф, глядя на жену, когда стало ясно, что все уже пришли и более ждать некого, – я не заметил страха перед господами, а тем более почтения.
– Мне жаль, – ответила Элинор, – если ваши ожидания не сбылись. Но я не буду просить у вас извинения за свою семью. Они помогли всем почувствовать себя непринужденно в гостях.
– И мне тоже, – произнес граф. Элинор с удивлением посмотрела на него. – Как я завидую вашим родственникам, Элинор! Они умеют наслаждаться жизнью. Как много человек теряет, делая и думая только так, как положено, следуя аристократическим канонам, порою убивающим простую радость.
Элинор, не отрывая глаз от его лица, улыбнулась ему с такой теплотой, что он на мгновение забыл, что его дом полон шумных гостей. Он тоже счастливо улыбнулся ей.
– Пойду посмотрю, возможно, мисс Брукс нуждается в моей помощи, – сказала Элинор. – Готова биться об заклад, если леди позволено биться об заклад, что у нее в последнюю минуту возникло множество неразрешимых проблем.
– У меня с языка был готов сорваться совет: не ходите туда! – воскликнул граф. – Поскольку появление графини лишь усугубит проблемы и создаст множество новых. Но я уже научился не совсем доверять своему языку. Поэтому говорю: идите!
Он чуть было не добавил «моя любовь», но вовремя удержался. Между ними была дружба, как они и договорились сначала в Лондоне, затем по пути в Гресвелл-Парк. Возможно, дружба стала переходить в нечто большее. Но он не должен делать никаких предположений относительно чувств Элинор к нему. Он не должен действовать поспешно.
Он смотрел, как быстро Элинор пересекла холл и скрылась в малой гостиной, где переодевались дети. Граф, успокоенный, почувствовал, что готов к тому, что произойдет в ближайшие час или два, и даже ожидал, что это доставит ему удовольствие. Опасения и дурное настроение исчезли. Странно, думал он. Кажется, маленькая графиня многому его учит, например, как быть хорошим графом и землевладельцем. Он думал, что будет учителем, а стал учеником.
«Мещаночка». Дочь торговца углем. Элинор. Его жена. Его возлюбленная. Он улыбался, глядя вслед ее удаляющейся фигурке, а потом повернулся и направился в бальный зал. Шум разговоров утих, как только он вошел. Кое-кто из работников графа попробовал встать, но его улыбка и кивок головой успокоили их. Он прошел, сел сзади и снова вспомнил слова дяди Гарри.
Да, это настоящее Рождество, с детским концертом, волнением и ожиданием. И теплым чувством общности. Как хорошо, что он познал его и наконец у него есть Рождество! Какая удача, что старый мистер Трэнсом, в спешке решая свои земные дела, обратил взор и на него, когда искал, кому вручить судьбу любимой дочери!
И вдруг ему захотелось, чтобы старик был жив и он, граф, мог бы отблагодарить его.
Все уже собрались и ждут, заверила детей Элинор. Все с нетерпением ждут концерта. Никто, разумеется, не забудет своих строк или шага в танце. В такой важный момент этого с ними не случится. Но если, что почти невозможно, такое вдруг произойдет, мисс Брукс обязательно поможет, а папы и мамы все равно будут ими гордиться. Она сама ждет не дождется их представления, заверила детей Элинор. Она тоже волнуется вместе с ними.
Дети все же были возбуждены, когда она их оставила, а мисс Брукс – как натянутая струна, готовая лопнуть. И все же Элинор удалось оставить их в радостном возбуждении, а не в нервном страхе. Спеша в зал, она улыбалась, вспоминая слова дяди Гарри. Пришел ее черед рожать и воспитывать детей и учить их, как праздновать Рождество.
Она надеялась, что скоро это произойдет. Две ночи, и, возможно… это уже произошло. Нет, она не должна ждать, что все произойдет так скоро. Ведь если надежды не оправдаются, ее ждет разочарование. Надо запастись терпением. Надо надеяться, что ее муж, пообещав приходить каждую ночь, не передумает. Если не в этом месяце, то в следующем или еще через месяц это сбудется. У нее будет ребенок. Его ребенок.
Улыбающаяся Элинор вошла в зал – разговоры сразу же стихли.
– Дети готовы, – сказала она. – Если их ноги так же быстры, как желание порадовать вас, то через несколько минут они будут здесь.
Под общий веселый смех графиня заняла свое место рядом с мужем. Сев, она протянула ему руку, и он взял ее. Лишь потом она поняла, что этого не стоило делать. Теперь он не сможет отпустить ее руку, потому что все это заметят. Но граф, нежно сжав ладошку Элинор, положил ее себе на колено.
– О, милорд, я так рада, что вы предложили устроить праздник в поместье, – промолвила она.
– Вы так считаете? – ответил граф. – Я также рад.
И прежде чем она осознала, что нечто новое возникло в их отношениях, в дверях зала появилась мисс Брукс, а за ней цепочка странно молчаливых детей. В зале воцарилась тишина. Наконец ее нарушил громкий хлопок. Мудрый дядя Сэм захлопал в ладоши. Под всеобщие аплодисменты дети поднялись на подиум, чтобы открыть концерт двумя рождественскими песнями. Три или четыре высоких детских голоска пели чисто и в тон, остальные же, опустившись до самой низкой октавы, что-то бормотали под звуки фортепьяно.
В программе концерта были хоровое и сольное исполнение, дуэты, чтение стихов и танцы. А в самом конце – рождественское представление, в котором участвовали все дети. Мисс Брукс благоразумно поручила каждому из них сказать несколько слов. Малышка, игравшая роль Девы Марии, произнесла свои слова таким тихим шепотом, что не услышал бы даже младенец Иисус. Зато муж Марии Иосиф говорил басом, которому позавидовал бы даже дядя Сэм. Игравшая Ангела Господня девочка забыла свои слова, а пастухи затеяли возню, надеясь, что мисс Брукс воспользуется шумом и незаметно подскажет их; один из пастухов хотел стукнуть посохом по полу, а угодил по босой ноге другого, и тот от неожиданности произнес слова, которых не было в Писании, да еще запрыгал от боли на одной ноге, что было уж совсем ни к чему. Случились и другие накладки: у одного из волхвов, когда он склонился к яслям с младенцем с дарами, съехал на глаза тюрбан, и Дева Мария бросилась помочь ему поправить его; хор, изображавший Святого Духа, не пел, а скорее мычал.
Но все прошло прекрасно. Не только потому, что зрителями были родители, дедушки и бабушки, преисполненные гордости и радости за своих чад. Нет, не только поэтому. А потому, что это был рождественский рассказ, пусть не совсем безупречно поведанный зрителям. Родился Иисус, произошло чудо, внушающее благоговейный трепет и чувство счастья. За ним рано или поздно, хотя об этом и слова не было сказано, последует Пасха. Рождение младенца всегда чудо, означающее, что с ним на землю приходит любовь.
– Ох! – облегченно вздохнула Элинор, глядя на мужа, когда дети, раскланявшись, покинули зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Итак, – промолвил граф, глядя на жену, когда стало ясно, что все уже пришли и более ждать некого, – я не заметил страха перед господами, а тем более почтения.
– Мне жаль, – ответила Элинор, – если ваши ожидания не сбылись. Но я не буду просить у вас извинения за свою семью. Они помогли всем почувствовать себя непринужденно в гостях.
– И мне тоже, – произнес граф. Элинор с удивлением посмотрела на него. – Как я завидую вашим родственникам, Элинор! Они умеют наслаждаться жизнью. Как много человек теряет, делая и думая только так, как положено, следуя аристократическим канонам, порою убивающим простую радость.
Элинор, не отрывая глаз от его лица, улыбнулась ему с такой теплотой, что он на мгновение забыл, что его дом полон шумных гостей. Он тоже счастливо улыбнулся ей.
– Пойду посмотрю, возможно, мисс Брукс нуждается в моей помощи, – сказала Элинор. – Готова биться об заклад, если леди позволено биться об заклад, что у нее в последнюю минуту возникло множество неразрешимых проблем.
– У меня с языка был готов сорваться совет: не ходите туда! – воскликнул граф. – Поскольку появление графини лишь усугубит проблемы и создаст множество новых. Но я уже научился не совсем доверять своему языку. Поэтому говорю: идите!
Он чуть было не добавил «моя любовь», но вовремя удержался. Между ними была дружба, как они и договорились сначала в Лондоне, затем по пути в Гресвелл-Парк. Возможно, дружба стала переходить в нечто большее. Но он не должен делать никаких предположений относительно чувств Элинор к нему. Он не должен действовать поспешно.
Он смотрел, как быстро Элинор пересекла холл и скрылась в малой гостиной, где переодевались дети. Граф, успокоенный, почувствовал, что готов к тому, что произойдет в ближайшие час или два, и даже ожидал, что это доставит ему удовольствие. Опасения и дурное настроение исчезли. Странно, думал он. Кажется, маленькая графиня многому его учит, например, как быть хорошим графом и землевладельцем. Он думал, что будет учителем, а стал учеником.
«Мещаночка». Дочь торговца углем. Элинор. Его жена. Его возлюбленная. Он улыбался, глядя вслед ее удаляющейся фигурке, а потом повернулся и направился в бальный зал. Шум разговоров утих, как только он вошел. Кое-кто из работников графа попробовал встать, но его улыбка и кивок головой успокоили их. Он прошел, сел сзади и снова вспомнил слова дяди Гарри.
Да, это настоящее Рождество, с детским концертом, волнением и ожиданием. И теплым чувством общности. Как хорошо, что он познал его и наконец у него есть Рождество! Какая удача, что старый мистер Трэнсом, в спешке решая свои земные дела, обратил взор и на него, когда искал, кому вручить судьбу любимой дочери!
И вдруг ему захотелось, чтобы старик был жив и он, граф, мог бы отблагодарить его.
Все уже собрались и ждут, заверила детей Элинор. Все с нетерпением ждут концерта. Никто, разумеется, не забудет своих строк или шага в танце. В такой важный момент этого с ними не случится. Но если, что почти невозможно, такое вдруг произойдет, мисс Брукс обязательно поможет, а папы и мамы все равно будут ими гордиться. Она сама ждет не дождется их представления, заверила детей Элинор. Она тоже волнуется вместе с ними.
Дети все же были возбуждены, когда она их оставила, а мисс Брукс – как натянутая струна, готовая лопнуть. И все же Элинор удалось оставить их в радостном возбуждении, а не в нервном страхе. Спеша в зал, она улыбалась, вспоминая слова дяди Гарри. Пришел ее черед рожать и воспитывать детей и учить их, как праздновать Рождество.
Она надеялась, что скоро это произойдет. Две ночи, и, возможно… это уже произошло. Нет, она не должна ждать, что все произойдет так скоро. Ведь если надежды не оправдаются, ее ждет разочарование. Надо запастись терпением. Надо надеяться, что ее муж, пообещав приходить каждую ночь, не передумает. Если не в этом месяце, то в следующем или еще через месяц это сбудется. У нее будет ребенок. Его ребенок.
Улыбающаяся Элинор вошла в зал – разговоры сразу же стихли.
– Дети готовы, – сказала она. – Если их ноги так же быстры, как желание порадовать вас, то через несколько минут они будут здесь.
Под общий веселый смех графиня заняла свое место рядом с мужем. Сев, она протянула ему руку, и он взял ее. Лишь потом она поняла, что этого не стоило делать. Теперь он не сможет отпустить ее руку, потому что все это заметят. Но граф, нежно сжав ладошку Элинор, положил ее себе на колено.
– О, милорд, я так рада, что вы предложили устроить праздник в поместье, – промолвила она.
– Вы так считаете? – ответил граф. – Я также рад.
И прежде чем она осознала, что нечто новое возникло в их отношениях, в дверях зала появилась мисс Брукс, а за ней цепочка странно молчаливых детей. В зале воцарилась тишина. Наконец ее нарушил громкий хлопок. Мудрый дядя Сэм захлопал в ладоши. Под всеобщие аплодисменты дети поднялись на подиум, чтобы открыть концерт двумя рождественскими песнями. Три или четыре высоких детских голоска пели чисто и в тон, остальные же, опустившись до самой низкой октавы, что-то бормотали под звуки фортепьяно.
В программе концерта были хоровое и сольное исполнение, дуэты, чтение стихов и танцы. А в самом конце – рождественское представление, в котором участвовали все дети. Мисс Брукс благоразумно поручила каждому из них сказать несколько слов. Малышка, игравшая роль Девы Марии, произнесла свои слова таким тихим шепотом, что не услышал бы даже младенец Иисус. Зато муж Марии Иосиф говорил басом, которому позавидовал бы даже дядя Сэм. Игравшая Ангела Господня девочка забыла свои слова, а пастухи затеяли возню, надеясь, что мисс Брукс воспользуется шумом и незаметно подскажет их; один из пастухов хотел стукнуть посохом по полу, а угодил по босой ноге другого, и тот от неожиданности произнес слова, которых не было в Писании, да еще запрыгал от боли на одной ноге, что было уж совсем ни к чему. Случились и другие накладки: у одного из волхвов, когда он склонился к яслям с младенцем с дарами, съехал на глаза тюрбан, и Дева Мария бросилась помочь ему поправить его; хор, изображавший Святого Духа, не пел, а скорее мычал.
Но все прошло прекрасно. Не только потому, что зрителями были родители, дедушки и бабушки, преисполненные гордости и радости за своих чад. Нет, не только поэтому. А потому, что это был рождественский рассказ, пусть не совсем безупречно поведанный зрителям. Родился Иисус, произошло чудо, внушающее благоговейный трепет и чувство счастья. За ним рано или поздно, хотя об этом и слова не было сказано, последует Пасха. Рождение младенца всегда чудо, означающее, что с ним на землю приходит любовь.
– Ох! – облегченно вздохнула Элинор, глядя на мужа, когда дети, раскланявшись, покинули зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57