– Я приглашу ее, чтобы сделать приятное леди Стерн.
Когда они вошли в бальный зал, был перерыв между турами. Люк проследовал через весь зал за дядей, который подвел его к месту, где стояла леди Стерн с двумя девушками. Веер в руках у старшей из них на мгновение замер, когда она увидела приближающегося к ним Люка, но тут же снова стала обмахиваться довольно быстрыми движениями. Она опустила глаза, но сразу же подняла их, бросив на него вызывающий взгляд. А он наконец увидел, что глаза у нее зеленые, и ее зеленый наряд делал их еще ярче.
– Ну, Маджори, дорогая, – закричал лорд Куинн, – взгляни только, кого я привел к нам из картежной комнаты! Разве я не жаловался тебе еще полчаса назад, что в этой суматохе невозможно даже перекинуться словом с собственным племянником?
– Гарндон, – приветливо улыбнулась леди Стерн, – мне очень приятно снова видеть вас. Какая удача, что Теодор заглянул в игральный зал!
«Да, – решил Люк. – Они, без сомнения, заговорщики».
– Мадам, – учтиво поклонился он.
– Позвольте представить вам мою крестницу. Леди Анна Морлоу – дочь моей дорогой покойной Люси, графини Ройской. И леди Агнес, ее младшая сестра. Анна, его светлость, герцог Гарндонский.
Люк поклонился обеим барышням, присевшим в реверансе. Но все его внимание было приковано к старшей из них.
– Очаровательна, – пробормотал он.
Парижанка сочла бы себя полуобнаженной без дорогой косметики и искусно наложенных мушек. Леди Анна не пользовалась ни тем ни другим. У нее был ровный, естественный цвет лица, сияющие глаза и очаровательная улыбка. Она не стала притворяться равнодушной и открыто улыбнулась ему. Люк ошибался – она флиртовала, да, но не кокетничала.
– Его светлость провел несколько лет в Париже и недавно вернулся в Англию, – объяснила леди Стерн.
– Леди Анна недавно вернулась из провинции после нескольких лет траура по своим родителям, – почти дословно повторил лорд Куинн.
Леди Анна улыбнулась. Казалось, что в ее жизни не было ни годов траура, ни одной грустной минуты.
– Примите мои соболезнования, – сказал Люк, снова кланяясь сестрам.
– Как это, должно быть, чудесно жить в Париже, – одновременно с ним произнесла леди Анна.
У нее был приятный голос, такой же выразительный, как и ее лицо.
Она улыбнулась ему. Он согласно кивнул.
Все последние годы ему почти не приходилось лицемерить в своих чувствах: ухаживание за женщиной и ее явный восторг от его общества ослепляли его и кружили голову.
В эту минуту объявили следующий тур.
– Мадам, – Люк поклонился леди Анне. – Могу я надеяться, что вы еще не обещали этот тур? Окажете ли вы мне честь потанцевать со мной?
– Да, благодарю вас, – ответила она еще до того, как он закончил фразу, и протянула ему руку. – Да, благодарю вас, ваша светлость.
Казалось, весь солнечный свет заиграл в ее улыбке.
– Какая удача, – услышал Люк слова дядюшки, – это последний танец перед ужином.
Ах, ну конечно! Старый лис! Люк вспомнил, что приглашение на этот танец означало приглашение вместе поужинать. Он проводил Анну к ее месту среди барышень и встал и ряду мужчин напротив.
Она танцевала легко и грациозно. Люк привык к умелым партнершам – умение танцевать считалось в свете признаком хорошего тона. Но леди Анна танцевала больше чем хорошо. Она сама становилась музыкой и танцем. Танец был больше чем наукой для нее, он был ее душой. И все время, что они танцевали, – кроме минут, когда другие мужчины уводили ее а танце, – она, не отрываясь, смотрела на него и улыбалась ему.
И – как он мог так точно догадаться об этом? – она была очаровательно непосредственной. Это было ново и волнующе для Люка, который думал, что знает о женщинах все.
Сколько ей лет? Он не знал точно, хотя и догадывался, что она уже миновала тот возраст, в котором принято выходить замуж. Из-за тяжелых семейных обстоятельств она вынуждена была оставаться в провинции. Наверняка это было не очень-то весело, даже если у нее дружная семья. Но, несмотря на это, он решил, что она была женщиной с небольшим жизненным опытом, а следовательно, – с несформировавшимся характером. Она совсем не выглядела как человек, который долго страдал.
Но было что-то неотразимо привлекательное в этой простоте и наивности, сверкающей улыбке и непосредственности. Люк совсем не жалел, что дядя навязал ему это знакомство. Он с удовольствием предвкушал беседу с ней во время ужина. Он так надеялся, что она не будет только краснеть и хихикать, как это делают обычно все молоденькие наивные барышни.
Анна знала, что этот вечер она будет помнить всегда. Он сверкал, как бесценный алмаз в череде ее долгих темных дней, и она крепко держала его, боясь выпустить, – она знала, что, скорее всего, он будет единственной драгоценностью в ее жизни. Завтра жизнь снова вернет ее к реальности, и, хотя ей предстояло целых два месяца прожить в этом волшебном городе, такой вечер уже не повторится. Такое не повторяется.
Он долгие годы жил в Париже. Этим многое объяснялось. Анна слышала, что мода в Париже отличалась от лондонской большей пышностью и фривольностью. Дама, которая подходила к нему и с которой он затем танцевал, тоже приехала из Парижа. Анна, конечно, слышала, как говорили о ней. Это была маркиза де Этьен. Волосы у нее были короче и завиты сильнее, чем у кого-либо на балу, и грим наложен непривычно – на лице толстый слой белой пудры, а на щеках – яркие круги румян. Губы накрашены такой же ярко-красной помадой, в соответствии с французской модой, как сказали Анне. Очень трудно было оторвать от нее взгляд.
Он жил в Париже. Он был герцогом.
И вот его увели от нее.
Все в нем было изящно – и легкая небрежность, и томный вид. Все, кроме глаз. Взгляд его темно-серых глаз был очень проницательным, несмотря даже на то, что они все время были прикрыты тяжелыми веками. О, эти глаза ничего не упустят! И – Анна не ошибалась – в нем ощущалась необъяснимая, но несомненная мужественность, несмотря на его необычную внешность. И это было не только в его глазах.
Он полностью завладел ее воображением. Анна всегда думала, что мужчина ее мечты должен быть высоким. Незнакомец был выше ее всего на несколько дюймов, и, несмотря на это, Анна поймала себя на мысли, как удобно было бы положить голову ему на плечо и обнять его.
О Боже! Она не должна предаваться мечтам! Это только принесет ей боль, когда ночь закончится и она снова поймет, что она одинока.
Более того – она должна быть благодарна за то, что сейчас она предоставлена самой себе. Анна вздрогнула. Если он вернется, у нее не останется даже этого.
Нет, она не будет думать об этом. Ничто не испортит ей эту ночь.
Была их очередь – ее и герцога – пройти в танце вдоль всего зала. Анна чувствовала тепло его рук и думала о том, что запомнит это навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Когда они вошли в бальный зал, был перерыв между турами. Люк проследовал через весь зал за дядей, который подвел его к месту, где стояла леди Стерн с двумя девушками. Веер в руках у старшей из них на мгновение замер, когда она увидела приближающегося к ним Люка, но тут же снова стала обмахиваться довольно быстрыми движениями. Она опустила глаза, но сразу же подняла их, бросив на него вызывающий взгляд. А он наконец увидел, что глаза у нее зеленые, и ее зеленый наряд делал их еще ярче.
– Ну, Маджори, дорогая, – закричал лорд Куинн, – взгляни только, кого я привел к нам из картежной комнаты! Разве я не жаловался тебе еще полчаса назад, что в этой суматохе невозможно даже перекинуться словом с собственным племянником?
– Гарндон, – приветливо улыбнулась леди Стерн, – мне очень приятно снова видеть вас. Какая удача, что Теодор заглянул в игральный зал!
«Да, – решил Люк. – Они, без сомнения, заговорщики».
– Мадам, – учтиво поклонился он.
– Позвольте представить вам мою крестницу. Леди Анна Морлоу – дочь моей дорогой покойной Люси, графини Ройской. И леди Агнес, ее младшая сестра. Анна, его светлость, герцог Гарндонский.
Люк поклонился обеим барышням, присевшим в реверансе. Но все его внимание было приковано к старшей из них.
– Очаровательна, – пробормотал он.
Парижанка сочла бы себя полуобнаженной без дорогой косметики и искусно наложенных мушек. Леди Анна не пользовалась ни тем ни другим. У нее был ровный, естественный цвет лица, сияющие глаза и очаровательная улыбка. Она не стала притворяться равнодушной и открыто улыбнулась ему. Люк ошибался – она флиртовала, да, но не кокетничала.
– Его светлость провел несколько лет в Париже и недавно вернулся в Англию, – объяснила леди Стерн.
– Леди Анна недавно вернулась из провинции после нескольких лет траура по своим родителям, – почти дословно повторил лорд Куинн.
Леди Анна улыбнулась. Казалось, что в ее жизни не было ни годов траура, ни одной грустной минуты.
– Примите мои соболезнования, – сказал Люк, снова кланяясь сестрам.
– Как это, должно быть, чудесно жить в Париже, – одновременно с ним произнесла леди Анна.
У нее был приятный голос, такой же выразительный, как и ее лицо.
Она улыбнулась ему. Он согласно кивнул.
Все последние годы ему почти не приходилось лицемерить в своих чувствах: ухаживание за женщиной и ее явный восторг от его общества ослепляли его и кружили голову.
В эту минуту объявили следующий тур.
– Мадам, – Люк поклонился леди Анне. – Могу я надеяться, что вы еще не обещали этот тур? Окажете ли вы мне честь потанцевать со мной?
– Да, благодарю вас, – ответила она еще до того, как он закончил фразу, и протянула ему руку. – Да, благодарю вас, ваша светлость.
Казалось, весь солнечный свет заиграл в ее улыбке.
– Какая удача, – услышал Люк слова дядюшки, – это последний танец перед ужином.
Ах, ну конечно! Старый лис! Люк вспомнил, что приглашение на этот танец означало приглашение вместе поужинать. Он проводил Анну к ее месту среди барышень и встал и ряду мужчин напротив.
Она танцевала легко и грациозно. Люк привык к умелым партнершам – умение танцевать считалось в свете признаком хорошего тона. Но леди Анна танцевала больше чем хорошо. Она сама становилась музыкой и танцем. Танец был больше чем наукой для нее, он был ее душой. И все время, что они танцевали, – кроме минут, когда другие мужчины уводили ее а танце, – она, не отрываясь, смотрела на него и улыбалась ему.
И – как он мог так точно догадаться об этом? – она была очаровательно непосредственной. Это было ново и волнующе для Люка, который думал, что знает о женщинах все.
Сколько ей лет? Он не знал точно, хотя и догадывался, что она уже миновала тот возраст, в котором принято выходить замуж. Из-за тяжелых семейных обстоятельств она вынуждена была оставаться в провинции. Наверняка это было не очень-то весело, даже если у нее дружная семья. Но, несмотря на это, он решил, что она была женщиной с небольшим жизненным опытом, а следовательно, – с несформировавшимся характером. Она совсем не выглядела как человек, который долго страдал.
Но было что-то неотразимо привлекательное в этой простоте и наивности, сверкающей улыбке и непосредственности. Люк совсем не жалел, что дядя навязал ему это знакомство. Он с удовольствием предвкушал беседу с ней во время ужина. Он так надеялся, что она не будет только краснеть и хихикать, как это делают обычно все молоденькие наивные барышни.
Анна знала, что этот вечер она будет помнить всегда. Он сверкал, как бесценный алмаз в череде ее долгих темных дней, и она крепко держала его, боясь выпустить, – она знала, что, скорее всего, он будет единственной драгоценностью в ее жизни. Завтра жизнь снова вернет ее к реальности, и, хотя ей предстояло целых два месяца прожить в этом волшебном городе, такой вечер уже не повторится. Такое не повторяется.
Он долгие годы жил в Париже. Этим многое объяснялось. Анна слышала, что мода в Париже отличалась от лондонской большей пышностью и фривольностью. Дама, которая подходила к нему и с которой он затем танцевал, тоже приехала из Парижа. Анна, конечно, слышала, как говорили о ней. Это была маркиза де Этьен. Волосы у нее были короче и завиты сильнее, чем у кого-либо на балу, и грим наложен непривычно – на лице толстый слой белой пудры, а на щеках – яркие круги румян. Губы накрашены такой же ярко-красной помадой, в соответствии с французской модой, как сказали Анне. Очень трудно было оторвать от нее взгляд.
Он жил в Париже. Он был герцогом.
И вот его увели от нее.
Все в нем было изящно – и легкая небрежность, и томный вид. Все, кроме глаз. Взгляд его темно-серых глаз был очень проницательным, несмотря даже на то, что они все время были прикрыты тяжелыми веками. О, эти глаза ничего не упустят! И – Анна не ошибалась – в нем ощущалась необъяснимая, но несомненная мужественность, несмотря на его необычную внешность. И это было не только в его глазах.
Он полностью завладел ее воображением. Анна всегда думала, что мужчина ее мечты должен быть высоким. Незнакомец был выше ее всего на несколько дюймов, и, несмотря на это, Анна поймала себя на мысли, как удобно было бы положить голову ему на плечо и обнять его.
О Боже! Она не должна предаваться мечтам! Это только принесет ей боль, когда ночь закончится и она снова поймет, что она одинока.
Более того – она должна быть благодарна за то, что сейчас она предоставлена самой себе. Анна вздрогнула. Если он вернется, у нее не останется даже этого.
Нет, она не будет думать об этом. Ничто не испортит ей эту ночь.
Была их очередь – ее и герцога – пройти в танце вдоль всего зала. Анна чувствовала тепло его рук и думала о том, что запомнит это навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96