Все это нагромождение труб, шлангов и баков было не что иное, как нагреватель. Его требовалось включать за полчаса до приема ванны, дабы обеспечить подачу горячей воды. Дядя Тино все утро объяснял Луизе, как нагревать воду с помощью этой «простой» машины.
Слово «простая» нельзя было понимать буквально. Свои пояснения дядя Тино сопровождал активной жестикуляцией, уследить за которой было почти невозможно.
- Вы поворачиваете этот циферблат вот здесь и нажимаете вот эту кнопку и смотрите на стрелку вот этого прибора, чтобы заметить, как быстро она движется. Если стрелка подходит вот сюда, немедленно выключайте всю эту громадину, прячьтесь в угол и зовите на помощь.
Дядя Тино, наверное, задался целью вывести ее из себя.
- А это опасно?
- Да нет, - усмехнулся он, - все прекрасно работает. - Впрочем, по его тону было ясно, что он хотел сказать «да». Все возможные неполадки в нагревательном приборе своего племянника он рассматривал как обычные бытовые проблемы.
Луиза с тоской уставилась на агрегат. Придется принимать холодные ванны.
- Такие приспособления установлены во всех домах?
- О да, у всех соседей имеется нечто подобное. Подобные нагреватели мастерит местный умелец. У него неплохо получается!
- А не лучше ли выписать нагреватель из Парижа?
Дядя Тино вытаращил на нее глаза.
- Из Парижа? Да вы знаете, сколько это будет стоить? Они ведь обдерут вас как липку. - Он сказал «выдоят вас, как корову». - В Париже.
- Но ведь у него столько деталей. Он, должно быть, часто ломается?
- Ну конечно. - Дядя Тино хитро подмигнул и заметил, как будто это было основное преимущество, которое она по глупости своей упустила: - Но этот парень живет прямо в городе и всегда может его починить. - Он добавил: - Не то что какие-то там «паризьен», - он произнес слово «парижане» с противным носовым звуком, - которые слишком заняты поеданием своих рогаликов, чтобы работать.
«Вот так так», - подумала она. Француз, который ненавидит французов.
Дядя Тино на самом деле приходился ее мужу не дядей, а кем-то вроде двоюродного или троюродного кузена, общался с ней без излишних церемоний. Он равно презирал парижан и юных дебютанток из Нью-Йорка, которые «до восьми утра прохаживаются по дому в ночной рубашке, а потом полчаса переодеваются».
Со свойственной ему бестактностью дядя Тино заявил ей, что не понимает, почему такая красивая девушка почти полтора часа прихорашивается перед зеркалом. Он произнес это совершенно беззлобно. Он и не собирался ей льстить. Просто хмуро констатировал факт, сожалея о несовершенстве всего сущего или о том, что не все в мире подвластно Тино Аркуру.
Поскольку князь уехал по делам, Луизе предстояло провести первый день своей замужней жизни с его угрюмым родственником. Ему было поручено показать молодой княгине дом, рассказать ей о заведенных здесь порядках и выяснить, какое занятие она для себя выберет. Тино попросили также открыть южную спальню. Непрестанно о-ля-лякая и укоризненно покачивая головой, он приказал горничной и экономке прибраться в комнате.
После схватки с ней по поводу ее неудачного выбора клички для щенка Шарль д'Аркур уехал. Он появился только к ленчу, но Луиза его не застала, поскольку в это время ходила с Тино в швейную мастерскую, где шили портьеры. Когда она вернулась, Шарль уехал на парфюмерную фабрику.
Вечером, когда Тино предложил на выбор, либо помочь ей распаковать вещи, либо отвезти ее в лабораторию, где работал Шарль, Луиза поспешно спросила:
- А вы останетесь со мной?
- Только если вы нуждаетесь в моей помощи. Шарль привезет вас обратно.
- О нет, вы можете быть свободны! - радостно воскликнула она. - Я буду готова через пять минут.
Фабрика представляла собой квадратное коричневое двухэтажное здание, занимавшее по площади целый квартал, - закопченные стены и ничем не примечательный фасад. Луиза помедлила по пути к крыльцу и заглянула в пыльное окно. Внутри она увидела женщин, сидящих за длинными столами. Столы были завалены цветами - нет, только лепестками цветов на чем-то вроде рамок. Женщины сортировали или очищали их. Молодые парни подносили огромные корзины с лепестками - вероятно, роз, поскольку лепестки были розового цвета. Подростки рассыпали лепестки в кучки на полу. В одном углу комнаты лепестков скопилось так много, что в них можно было бы утонуть по пояс. Все это выглядело удивительно - процесс извлечения аромата у природы.
Шарль работал в лаборатории, полной медных трубочек и фильтрующих приспособлений. Когда они вошли, он как раз надевал сюртук, собираясь уходить. Луиза застыла на пороге, ошеломленная сильным запахом. Жасмин. Комната наполнилась его ароматом, как если бы в лабораторию зашла женщина, надушившаяся стойкими духами. Запах сам по себе был приятным, но слишком насыщенным.
Застегивая сюртук, Шарль сказал:
- Я собирался поехать на западные поля. Максим говорит, что на лаванде опять появился грибок. Надо будет взглянуть на него, пока еще светло.
- Я бы хотела поехать с вами, - тут же предложила Луиза.
- Но экипаж там не проедет. Мне придется ехать верхом.
- Я умею ездить верхом.
- Но у нас нет женского седла.
- А я подоткну юбки и сяду в седло по-мужски. Я и раньше иногда так делала.
Муж бросил взгляд сначала на Тино, потом на нее.
- А ты сможешь ехать рысью или галопом? Мы поскачем по равнине.
- Ну конечно, смогу.
Так она избавилась от Тино, этого короля сентиментального пессимизма, по крайней мере до конца дня.
Луиза поняла странную вещь: оказывается, она предпочитает общество Шарля д'Аркура не только обществу Тино, но и любого другого мужчины. Она чувствовала себя с ним легко и непринужденно. Даже сегодня, несмотря на вчерашнюю ссору. И несмотря на то, что они за все время пути не обмолвились ни словом друг с другом - только летели вскачь по равнине. Ветер бил ей в лицо, и глаза у нее слезились. От такой скорости у нее дух захватывало, но Луизе нравилось нестись вслед за ними.
Ее муж слился с лошадью в единое целое, как диковинный кентавр, стремясь достичь конечной цели их путешествия до захода солнца. Хотя Луиза изо всех сил пришпоривала коня, стараясь поспеть за ним, она не могла сравниться с ним в искусстве верховой езды. Ей хотелось смеяться. И было приятно наблюдать за ним с некоторого расстояния. Вид у него был… лихой: иссиня-черные волосы развеваются на ветру, длинные полы темного сюртука хлопают по ногам.
Когда они поднялись на пригорок и перед ними открылась фиолетовая долина, Луиза ахнула от восхищения.
Лаванда в полном цвету. Она посажена рядами, уходящими за горизонт.
Они спустились с крутого склона, и князь спешился.
- Осторожно, - сказал он, предлагая ей руку, чтобы помочь спуститься на землю. - Тут неподалеку пасека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Слово «простая» нельзя было понимать буквально. Свои пояснения дядя Тино сопровождал активной жестикуляцией, уследить за которой было почти невозможно.
- Вы поворачиваете этот циферблат вот здесь и нажимаете вот эту кнопку и смотрите на стрелку вот этого прибора, чтобы заметить, как быстро она движется. Если стрелка подходит вот сюда, немедленно выключайте всю эту громадину, прячьтесь в угол и зовите на помощь.
Дядя Тино, наверное, задался целью вывести ее из себя.
- А это опасно?
- Да нет, - усмехнулся он, - все прекрасно работает. - Впрочем, по его тону было ясно, что он хотел сказать «да». Все возможные неполадки в нагревательном приборе своего племянника он рассматривал как обычные бытовые проблемы.
Луиза с тоской уставилась на агрегат. Придется принимать холодные ванны.
- Такие приспособления установлены во всех домах?
- О да, у всех соседей имеется нечто подобное. Подобные нагреватели мастерит местный умелец. У него неплохо получается!
- А не лучше ли выписать нагреватель из Парижа?
Дядя Тино вытаращил на нее глаза.
- Из Парижа? Да вы знаете, сколько это будет стоить? Они ведь обдерут вас как липку. - Он сказал «выдоят вас, как корову». - В Париже.
- Но ведь у него столько деталей. Он, должно быть, часто ломается?
- Ну конечно. - Дядя Тино хитро подмигнул и заметил, как будто это было основное преимущество, которое она по глупости своей упустила: - Но этот парень живет прямо в городе и всегда может его починить. - Он добавил: - Не то что какие-то там «паризьен», - он произнес слово «парижане» с противным носовым звуком, - которые слишком заняты поеданием своих рогаликов, чтобы работать.
«Вот так так», - подумала она. Француз, который ненавидит французов.
Дядя Тино на самом деле приходился ее мужу не дядей, а кем-то вроде двоюродного или троюродного кузена, общался с ней без излишних церемоний. Он равно презирал парижан и юных дебютанток из Нью-Йорка, которые «до восьми утра прохаживаются по дому в ночной рубашке, а потом полчаса переодеваются».
Со свойственной ему бестактностью дядя Тино заявил ей, что не понимает, почему такая красивая девушка почти полтора часа прихорашивается перед зеркалом. Он произнес это совершенно беззлобно. Он и не собирался ей льстить. Просто хмуро констатировал факт, сожалея о несовершенстве всего сущего или о том, что не все в мире подвластно Тино Аркуру.
Поскольку князь уехал по делам, Луизе предстояло провести первый день своей замужней жизни с его угрюмым родственником. Ему было поручено показать молодой княгине дом, рассказать ей о заведенных здесь порядках и выяснить, какое занятие она для себя выберет. Тино попросили также открыть южную спальню. Непрестанно о-ля-лякая и укоризненно покачивая головой, он приказал горничной и экономке прибраться в комнате.
После схватки с ней по поводу ее неудачного выбора клички для щенка Шарль д'Аркур уехал. Он появился только к ленчу, но Луиза его не застала, поскольку в это время ходила с Тино в швейную мастерскую, где шили портьеры. Когда она вернулась, Шарль уехал на парфюмерную фабрику.
Вечером, когда Тино предложил на выбор, либо помочь ей распаковать вещи, либо отвезти ее в лабораторию, где работал Шарль, Луиза поспешно спросила:
- А вы останетесь со мной?
- Только если вы нуждаетесь в моей помощи. Шарль привезет вас обратно.
- О нет, вы можете быть свободны! - радостно воскликнула она. - Я буду готова через пять минут.
Фабрика представляла собой квадратное коричневое двухэтажное здание, занимавшее по площади целый квартал, - закопченные стены и ничем не примечательный фасад. Луиза помедлила по пути к крыльцу и заглянула в пыльное окно. Внутри она увидела женщин, сидящих за длинными столами. Столы были завалены цветами - нет, только лепестками цветов на чем-то вроде рамок. Женщины сортировали или очищали их. Молодые парни подносили огромные корзины с лепестками - вероятно, роз, поскольку лепестки были розового цвета. Подростки рассыпали лепестки в кучки на полу. В одном углу комнаты лепестков скопилось так много, что в них можно было бы утонуть по пояс. Все это выглядело удивительно - процесс извлечения аромата у природы.
Шарль работал в лаборатории, полной медных трубочек и фильтрующих приспособлений. Когда они вошли, он как раз надевал сюртук, собираясь уходить. Луиза застыла на пороге, ошеломленная сильным запахом. Жасмин. Комната наполнилась его ароматом, как если бы в лабораторию зашла женщина, надушившаяся стойкими духами. Запах сам по себе был приятным, но слишком насыщенным.
Застегивая сюртук, Шарль сказал:
- Я собирался поехать на западные поля. Максим говорит, что на лаванде опять появился грибок. Надо будет взглянуть на него, пока еще светло.
- Я бы хотела поехать с вами, - тут же предложила Луиза.
- Но экипаж там не проедет. Мне придется ехать верхом.
- Я умею ездить верхом.
- Но у нас нет женского седла.
- А я подоткну юбки и сяду в седло по-мужски. Я и раньше иногда так делала.
Муж бросил взгляд сначала на Тино, потом на нее.
- А ты сможешь ехать рысью или галопом? Мы поскачем по равнине.
- Ну конечно, смогу.
Так она избавилась от Тино, этого короля сентиментального пессимизма, по крайней мере до конца дня.
Луиза поняла странную вещь: оказывается, она предпочитает общество Шарля д'Аркура не только обществу Тино, но и любого другого мужчины. Она чувствовала себя с ним легко и непринужденно. Даже сегодня, несмотря на вчерашнюю ссору. И несмотря на то, что они за все время пути не обмолвились ни словом друг с другом - только летели вскачь по равнине. Ветер бил ей в лицо, и глаза у нее слезились. От такой скорости у нее дух захватывало, но Луизе нравилось нестись вслед за ними.
Ее муж слился с лошадью в единое целое, как диковинный кентавр, стремясь достичь конечной цели их путешествия до захода солнца. Хотя Луиза изо всех сил пришпоривала коня, стараясь поспеть за ним, она не могла сравниться с ним в искусстве верховой езды. Ей хотелось смеяться. И было приятно наблюдать за ним с некоторого расстояния. Вид у него был… лихой: иссиня-черные волосы развеваются на ветру, длинные полы темного сюртука хлопают по ногам.
Когда они поднялись на пригорок и перед ними открылась фиолетовая долина, Луиза ахнула от восхищения.
Лаванда в полном цвету. Она посажена рядами, уходящими за горизонт.
Они спустились с крутого склона, и князь спешился.
- Осторожно, - сказал он, предлагая ей руку, чтобы помочь спуститься на землю. - Тут неподалеку пасека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83