Остальные члены делегации разместились в гостинице "Националь". Черчилля поразили удобства этой виллы, чего он никак не ожидал в осажденной Москве. Ему сразу же приготовили горячую ванну, в которой он долго нежился после длительного и утомительного перелета. В столовой был сервирован изысканный ланч. Вышколенные официанты, разнообразные закуски, красная и черная икра, холодный поросенок, блюда кавказской, русской и французской кухни, вина, крепкие и прохладительные напитки, дорогая сервировка - всего этого лидер тори не рассчитывал встретить в стране большевиков. Он на всякий случай даже захватил с собой из Лондона сандвичи, полагая, что в Кремле живут впроголодь. Позже, сказав об этом Сталину, он признался, что не надеялся на столь обильное угощение, съел в самолете несколько бутербродов, испортив себе аппетит. А Сталин впоследствии, в узком кругу, рассказывал об этом, приговаривая:
- Что за лицемер Черчилль! Хотел меня убедить, будто с такой комплекцией сидит в Лондоне только на сандвичах...
Молотов заметил, что когда весной 1942 года в английской столице Черчилль пригласил его на ланч, то, кроме овсяной каши и ячменного эрзац-кофе, ничего не подавали.
- Все это дешевая игра в демократию, Вячеслав. Он тебя просто дурачил, убежденно сказал Сталин. Он не мог себе представить, чтобы где-то руководители делили тяготы со своим народом.
Черчилль недолго наслаждался прелестями своей резиденции. В тот же вечер состоялась его первая беседа со Сталиным.
"Не бойтесь немцев!"
Вскоре после семи часов машина Черчилля, миновав Красную площадь, въехала через Спасские ворота в Кремль и остановилась у здания Совета Народных Комиссаров под вычурным навесом крыльца, через которое обычно входил в свои апартаменты Сталин. Британского премьера сопровождали Аверелл Гарриман, посол Великобритании в СССР Арчибальд Кларк Керр и переводчик Денлоп. Павлов в качестве официального переводчика с советской стороны встретил всю группу у входа, провел на второй этаж и дальше по коридору в кабинет главы советского правительства. Меня тоже вызвали туда для записи беседы незадолго до прибытия гостей. Мое появление служило своеобразным сигналом о том, что иностранцы явятся с минуты на минуту. Сталин и Молотов прервали беседу, связанную с визитом британского премьера. Я услышал лишь последние слова Сталина:
- Ничего хорошего ждать не приходится.
Он выглядел угрюмым и сосредоточенным. На нем был обычный китель полувоенного покроя, к брюкам, заправленным в кавказские сапоги, давно не прикасался утюг.
Открылась дверь, и в проеме появилась тучная фигура Черчилля. Он на мгновение задержался, огляделся вокруг. Его взгляд скользнул по висевшим на стене портретам прославленных русских полководцев - Александра Невского, Кутузова, Суворова, по увеличенной фотографии Ленина и, наконец, остановился на Сталине, неподвижно застывшем у своего письменного стола и внимательно рассматривавшем заморского гостя. О чем он мог думать в этот, несомненно, исторический момент? Испытывал ли он удовлетворение от того, что к нему в Кремль пожаловал лидер британских тори, никогда не скрывавший неприязни к созданной Сталиным системе?
Разумеется, только чрезвычайные обстоятельства вынудили Черчилля приехать в Москву. До нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Великобритания находилась в отчаянном положении. Сам Черчилль допускал возможность оккупации нацистами английских островов, обещая в таком случае продолжение борьбы с территории Канады.
Советско-германский вооруженный конфликт коренным образом изменил обстановку. В Лондоне вздохнули с облегчением. Чем дольше этот конфликт продлится, тем больше у Англии шансов избежать вторжения и в конечном счете оказаться в числе победителей. Но пусть Черчилль не обольщается - так просто русские не гарантируют успех. Ему придется тоже потрудиться и пролить кровь. Если он собирается торговаться о втором фронте, надо ему показать, что это чревато опасностью и для Британии.
Сохраняя суровое выражение лица, Сталин медленно двинулся по ковровой дорожке навстречу Черчиллю. Вяло протянул руку, которую Черчилль энергично потряс.
- Приветствую вас в Москве, господин премьер-министр, - произнес Сталин глухим голосом.
Черчилль, расплывшись в улыбке, заверил, что рад возможности побывать в России и встретиться с ее руководителями. Улыбка премьера мне показалась деланной, плохо скрывающей его нервозность. Нередко приходилось наблюдать подобную реакцию иностранных посетителей при встрече со Сталиным. Несомненно, большинство из них считали его беспощадным, кровавым тираном, осуждали его жестокое, бесчеловечное правление. Но при контакте с ним многие не могли избавиться от некоего своеобразного пиетета. Быть может, ощущение безграничной власти, которой он обладал над миллионами своих подданных, независимо от того, какими методами такая власть была достигнута, создавало вокруг "вождя народов" подобие ореола, вызывавшего помимо воли человека нечто похожее на подобострастие. А может быть, это было непроизвольное проявление страха перед чудовищем. Способность Сталина играть роль любезного хозяина, его умение очаровывать собеседника вызывали готовность искать с ним общий язык.
Сталин предложил всем расположиться за длинным столом, покрытым зеленым сукном. Сам он занял место с торца. Черчиллю предложил сесть справа от него, Гарриману - слева. Остальные заняли места дальше, по обе стороны стола. После нескольких вежливых вопросов о самочувствии Черчилля, о том, как прошел полет, устраивает ли премьера отведенная ему резиденция, Сталин перешел к делу. Свой угрюмый облик он дополнил не менее мрачными высказываниями о положении на фронте.
- Вести из действующей армии неутешительны, - начал он. - Немцы прилагают огромные усилия для продвижения к Баку и Сталинграду. Нельзя гарантировать, что русские устоят перед их новым натиском. На юге Красная Армия оказалась не в состоянии остановить наступление немцев...
Черчилль, желая, видимо, ободрить собеседника, заметил, что, не обладая достаточными силами в воздухе, немцы вряд ли смогут развернуть новое наступление в районе Воронежа или севернее его.
- Это не так, - возразил Сталин. - Из-за большой протяженности фронта Гитлер вполне в состоянии выделить двадцать дивизий и создать сильный наступательный кулак. Для этого вполне достаточно двадцати дивизий и двух или трех бронетанковых дивизий. Учитывая то, чем располагает сейчас Гитлер, ему нетрудно выделить такие силы. Я вообще не предполагал, что немцы соберут так много войск и танков отовсюду из Европы...
Это уже был прямой намек на отсутствие второго фронта в Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119