Что до Вероники, то ее черная юбка закрывала колени. И простого покроя шелковая блузка была цвета неба над Сиэтлом – уныло-серая.
Вероника чувствовала себя как куропатка рядом с павлином. Между тем Маркус подмигнул Сэнди:
– Готов поспорить, вам есть что сказать по поводу соевых ростков и овсянки.
Сэнди засмеялась. Слова Маркуса она восприняла как комплимент.
– Именно об этом я постоянно говорю Веронике, но она даже низкокалорийной салатной заправке предпочитает майонез.
Маркус перевел взгляд на Веронику, которая натянулась как струна в ожидании его критики в свой адрес. Она знала, что Сэнди не желала ей зла и не хотела обидеть. Пристрастие Сэнди к здоровому питанию было постоянным поводом для шуток, когда подруги общались, но Маркус об этом понятия не имел. В любом случае он едва ли воздержится от саркастического замечания, которое, по убеждению Вероники, вот-вот должно последовать.
– На мой вкус, Ронни прекрасно выглядит, так что майонез, похоже, ей не во вред.
Сэнди вздохнула:
– Может, ты и права, моя удачливая подруга. Вероника ничего не сказала. Ее голосовые связкисловно заморозились от неожиданного комплимента Маркуса. Нужных слов для ответной реплики, как всегда, не нашлось.
Но на этом испытания не закончились. Оторопев, Вероника смотрела, как Маркус, забрав у нее вилку и не встретив сопротивления, подцепил немного салата и велел:
– Открой рот.
Она рефлекторно открыла рот и тут же залилась краской, осознав, что только что позволила ему сделать. Сэнди решит, что отношения между ней и Маркусом куда ближе, чем это было на самом деле.
Маркус улыбнулся.
Предатель. Он точно знал, что делает, и наслаждался ее неловкостью.
Вероника вырвала вилку у него из рук и сосредоточенно принялась доедать салат, пока Сэнди и Маркус оживленно обсуждали соревнования по парусному спорту, которые планировались на следующие выходные.
– У меня перерыв до часу, так что мне пора. Было очень приятно познакомиться с вами, Маркус, – сказала Сэнди, протянув ему руку, и Маркус поднялся следом за ней.
Он пожал Сэнди руку и попрощался, после чего вновь сел.
Вероника выразительно посмотрела на часы.
– У меня тоже много работы. Заскочи ко мне, когда освободишься, и я покажу тебе твой офис.
– Ладно, моя сладкая.
– Пожалуйста, не называй меня так. Я не твоя девушка, и мне не хочется, чтобы наши сотрудники составили о наших отношениях неверное представление. – Она говорила, словно классная дама из пуританских пятидесятых прошлого века.
Почему ей не удается быть такой же чарующе непосредственной, как Сэнди?
Маркус склонил голову набок и пристально на нее посмотрел:
– В чем конкретно будет состоять это неверное представление, Ронни? В том, что некогда мы что-то значили друг для друга? Что мы знали друг друга до встречи в «Клайн технолоджи»?
– Между нами больше нет никаких отношений. – Она поняла, что зря это сказала, только после того, как слова были произнесены вслух.
Они прозвучали как вызов, а Маркус по своей сути был игроком и не мог проигнорировать. Он хищно улыбнулся.
– Давай поужинаем сегодня вечером.
Ну вот и настал момент истины. Хватит ли у нее мужества вести себя хотя бы достойно?
Выбора у нее не было. Если в «Клайн технолоджи» действительно работал корпоративный шпион, то ради спасения собственной шкуры она должна разоружить Маркуса, угрожавшего поведать Клайну о ее прошлом. Она открыла было рот, чтобы сказать «да», но Маркус опередил ее, напомнив:
– За тобой должок.
– Я ничего тебе не должна, – выпалила она, опять не подумав.
Он прищурился, и его глаза из голубых сделались аквамариновыми.
– Я был твоим любовником, и ты меня предала.
В голове у нее не вполне укладывалось то, что ее уход он воспринял как личное оскорбление. Ноша вины была и так достаточно тяжела, чтобы добавлять к ней еще и это.
– Я предала Алекса и «Си-ай-эс», но не тебя, Маркус. Сделка с Харрисоном была его детищем.
– Ты меня бросила. Даже «до свидания» не сказала. Она смотрела на него во все глаза, и мозг отказывался воспринимать смысл сказанного.
– Наши отношения не были настолько серьезными, чтобы говорить о разрыве. Забыл? Никаких уз. Никаких обещаний.
Ему-то следовало помнить правила. Ведь это он их устанавливал.
Он склонился над столом. Его лицо оказалось в двух дюймах от нее. Она видела собственное отражение в его черных зрачках. Взгляд ее остановился на его губах, твердых, мужских. Какой у них вкус? Такой же опьяняющий, как раньше? Станут ли они нежнее от страсти, если она уступит безумному желанию податься ему навстречу, так, чтобы губы их встретились?
– Мы спали вместе почти каждую ночь. Это чертовски серьезно, детка.
Она затрясла головой в знак протеста, пытаясь стряхнуть чувственное наваждение, охватившее ее при этих словах, и от его близости.
– Мы никогда не спали вместе. Ни разу. Просыпаться утром с женщиной, с которой был секс накануне, ты не любил. Помнишь?
Вероника все же понимала, что их беседа проходит в буфете компании, полном сотрудников. Никто не сидел достаточно близко от них, чтобы услышать, о чем они говорят, но она подозревала, что их позы и без того достаточно многозначительны.
Она могла бы отстраниться. Но не сделала этого. Потому что чувствовать Маркуса так близко от себя было приятно, даже если он руководствовался одним лишь желанием ее отчитать.
– Прекрати витийствовать, Ронни. Ты меня бросила. И даже «прощай» не сказала.
Она смотрела, как движутся его губы, на мгновение обнажая белые ровные зубы и язык, который доводил ее до неистовства. Она таяла буквально на глазах, и полуобморочный мозг не успевал фиксировать смысл того, что он говорил.
– Я оставила записку, чтобы Алекс тебя не заподозрил, – не удержавшись, заметила она.
Ей дорого обошлась та записка. Она была прямой уликой и, если бы Алекс захотел, могла бы стать доказательством в суде. Но Вероника пошла на этот риск: она не пережила бы, если бы в шпионаже обвинили Маркуса.
Только потом до нее дошло, что ее исчезновение уже само по себе свидетельствовало против нее. Но к тому времени все уже было сделано. Она написала записку, исповедуясь в своем грехе перед Алексом, и уехала во Францию со смертельно больной сестрой.
Она так и не узнала, что мог сказать в ответ на ее напоминание Маркус, потому что как раз в это время к их столику подошел Джек.
– Эй, привет, вы оба! У вас как – саммит за закрытыми дверями, или любой может присоединиться?
Маркус откинулся на спинку стула, и гавайская сорочка, другая, не та, что вчера, но столь же кричащая, натянулась на его мускулистой груди. Он двигался с непринужденной грацией.
Он не пригласил Джека к ним присесть, а лишь улыбнулся рыжеволосому боссу Вероники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Вероника чувствовала себя как куропатка рядом с павлином. Между тем Маркус подмигнул Сэнди:
– Готов поспорить, вам есть что сказать по поводу соевых ростков и овсянки.
Сэнди засмеялась. Слова Маркуса она восприняла как комплимент.
– Именно об этом я постоянно говорю Веронике, но она даже низкокалорийной салатной заправке предпочитает майонез.
Маркус перевел взгляд на Веронику, которая натянулась как струна в ожидании его критики в свой адрес. Она знала, что Сэнди не желала ей зла и не хотела обидеть. Пристрастие Сэнди к здоровому питанию было постоянным поводом для шуток, когда подруги общались, но Маркус об этом понятия не имел. В любом случае он едва ли воздержится от саркастического замечания, которое, по убеждению Вероники, вот-вот должно последовать.
– На мой вкус, Ронни прекрасно выглядит, так что майонез, похоже, ей не во вред.
Сэнди вздохнула:
– Может, ты и права, моя удачливая подруга. Вероника ничего не сказала. Ее голосовые связкисловно заморозились от неожиданного комплимента Маркуса. Нужных слов для ответной реплики, как всегда, не нашлось.
Но на этом испытания не закончились. Оторопев, Вероника смотрела, как Маркус, забрав у нее вилку и не встретив сопротивления, подцепил немного салата и велел:
– Открой рот.
Она рефлекторно открыла рот и тут же залилась краской, осознав, что только что позволила ему сделать. Сэнди решит, что отношения между ней и Маркусом куда ближе, чем это было на самом деле.
Маркус улыбнулся.
Предатель. Он точно знал, что делает, и наслаждался ее неловкостью.
Вероника вырвала вилку у него из рук и сосредоточенно принялась доедать салат, пока Сэнди и Маркус оживленно обсуждали соревнования по парусному спорту, которые планировались на следующие выходные.
– У меня перерыв до часу, так что мне пора. Было очень приятно познакомиться с вами, Маркус, – сказала Сэнди, протянув ему руку, и Маркус поднялся следом за ней.
Он пожал Сэнди руку и попрощался, после чего вновь сел.
Вероника выразительно посмотрела на часы.
– У меня тоже много работы. Заскочи ко мне, когда освободишься, и я покажу тебе твой офис.
– Ладно, моя сладкая.
– Пожалуйста, не называй меня так. Я не твоя девушка, и мне не хочется, чтобы наши сотрудники составили о наших отношениях неверное представление. – Она говорила, словно классная дама из пуританских пятидесятых прошлого века.
Почему ей не удается быть такой же чарующе непосредственной, как Сэнди?
Маркус склонил голову набок и пристально на нее посмотрел:
– В чем конкретно будет состоять это неверное представление, Ронни? В том, что некогда мы что-то значили друг для друга? Что мы знали друг друга до встречи в «Клайн технолоджи»?
– Между нами больше нет никаких отношений. – Она поняла, что зря это сказала, только после того, как слова были произнесены вслух.
Они прозвучали как вызов, а Маркус по своей сути был игроком и не мог проигнорировать. Он хищно улыбнулся.
– Давай поужинаем сегодня вечером.
Ну вот и настал момент истины. Хватит ли у нее мужества вести себя хотя бы достойно?
Выбора у нее не было. Если в «Клайн технолоджи» действительно работал корпоративный шпион, то ради спасения собственной шкуры она должна разоружить Маркуса, угрожавшего поведать Клайну о ее прошлом. Она открыла было рот, чтобы сказать «да», но Маркус опередил ее, напомнив:
– За тобой должок.
– Я ничего тебе не должна, – выпалила она, опять не подумав.
Он прищурился, и его глаза из голубых сделались аквамариновыми.
– Я был твоим любовником, и ты меня предала.
В голове у нее не вполне укладывалось то, что ее уход он воспринял как личное оскорбление. Ноша вины была и так достаточно тяжела, чтобы добавлять к ней еще и это.
– Я предала Алекса и «Си-ай-эс», но не тебя, Маркус. Сделка с Харрисоном была его детищем.
– Ты меня бросила. Даже «до свидания» не сказала. Она смотрела на него во все глаза, и мозг отказывался воспринимать смысл сказанного.
– Наши отношения не были настолько серьезными, чтобы говорить о разрыве. Забыл? Никаких уз. Никаких обещаний.
Ему-то следовало помнить правила. Ведь это он их устанавливал.
Он склонился над столом. Его лицо оказалось в двух дюймах от нее. Она видела собственное отражение в его черных зрачках. Взгляд ее остановился на его губах, твердых, мужских. Какой у них вкус? Такой же опьяняющий, как раньше? Станут ли они нежнее от страсти, если она уступит безумному желанию податься ему навстречу, так, чтобы губы их встретились?
– Мы спали вместе почти каждую ночь. Это чертовски серьезно, детка.
Она затрясла головой в знак протеста, пытаясь стряхнуть чувственное наваждение, охватившее ее при этих словах, и от его близости.
– Мы никогда не спали вместе. Ни разу. Просыпаться утром с женщиной, с которой был секс накануне, ты не любил. Помнишь?
Вероника все же понимала, что их беседа проходит в буфете компании, полном сотрудников. Никто не сидел достаточно близко от них, чтобы услышать, о чем они говорят, но она подозревала, что их позы и без того достаточно многозначительны.
Она могла бы отстраниться. Но не сделала этого. Потому что чувствовать Маркуса так близко от себя было приятно, даже если он руководствовался одним лишь желанием ее отчитать.
– Прекрати витийствовать, Ронни. Ты меня бросила. И даже «прощай» не сказала.
Она смотрела, как движутся его губы, на мгновение обнажая белые ровные зубы и язык, который доводил ее до неистовства. Она таяла буквально на глазах, и полуобморочный мозг не успевал фиксировать смысл того, что он говорил.
– Я оставила записку, чтобы Алекс тебя не заподозрил, – не удержавшись, заметила она.
Ей дорого обошлась та записка. Она была прямой уликой и, если бы Алекс захотел, могла бы стать доказательством в суде. Но Вероника пошла на этот риск: она не пережила бы, если бы в шпионаже обвинили Маркуса.
Только потом до нее дошло, что ее исчезновение уже само по себе свидетельствовало против нее. Но к тому времени все уже было сделано. Она написала записку, исповедуясь в своем грехе перед Алексом, и уехала во Францию со смертельно больной сестрой.
Она так и не узнала, что мог сказать в ответ на ее напоминание Маркус, потому что как раз в это время к их столику подошел Джек.
– Эй, привет, вы оба! У вас как – саммит за закрытыми дверями, или любой может присоединиться?
Маркус откинулся на спинку стула, и гавайская сорочка, другая, не та, что вчера, но столь же кричащая, натянулась на его мускулистой груди. Он двигался с непринужденной грацией.
Он не пригласил Джека к ним присесть, а лишь улыбнулся рыжеволосому боссу Вероники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72