Вот и ответ на вопрос, какое у них оружие. Щелкнули шесть предохранителей, столько же пуль в него и всадят.
* * *
– Ты что здесь потерял, гринго? – Проревел один из них. – Уж не свои ли яйца?
– Отстрелить их! – заорал другой. – Убить ублюдка!
Они распалялись все больше, обрушивая на Рика яростные вопли и злобное шипение. Он нарушил границу, вторгся на чужую территорию, да еще, похоже, ничуть не боится их, не выказывает ни малейшего уважение к силе.
Рик почувствовал тяжелые удары сердца под рукой, прижатой к груди. Странно, что он все еще стоит, хотя должен был бы уже умереть. Шесть раз. Так сейчас и случится. Значит, вот как закончится его жизнь?.. А что, если это испытание ниспослано ему свыше? И Господь Бог все еще там, наверху? Хотя сам падре Карузо уже давно не чувствовал Его присутствия на небесах.
– Брось его, гринго! Слышишь, брось револьвер!
Хриплая угроза взорвалась у него в голове. Неизбежная гибель под шквалом пуль принудила бы к отступлению любого, но только не Рика Карузо: он был сделан из особого теста. Он и сам не всегда понимал, что им движет. Но что он сейчас знал точно, так это то, что сердце его остановилось, спина похолодела, а рука, потянувшаяся во внутренний карман за оружием, не дрогнула.
Он знал, что делает, и подстегивало его желание увидеть, как ярость сменится на лицах «дьяволят» изумлением. В тот миг, когда он, наконец нашел и вытащи из кармана то, что искал, Рик испытывал истинное удовлетворение. Они же не верили собственным глазам.
Черный воротничок священника. Рик вытащил его спокойным, отработанным движением фокусника, надел на шею и заправил под рубашку.
Замерев, подростки ошарашен но уставились на него. – Вот сука, он же священник! – прошептал один из них.
«А иначе вас бы уже не было в живых», – промелькнуло в голове Рика, но вслух он ничего не сказал. Он только кивнул в сторону пакетика с героином и спокойно произнес:
– Спасибо, не балуюсь.
И, вежливо откланявшись, решительно пересек улицу. – Да он просто сумасшедший! – услышал Рик позади.
Рик размышлял над этими словами по дороге в церковь. Точно, он сумасшедший. Только сумасшедший способен пытаться проломить головой стену, желая помочь таким, как они, помочь тем, кто не хочет принять его помощи, сломать систему, из-за которой он попал сюда, в эту забытую Богом дыру, где правит беспредел.
Еще в годы учебы в семинарии тамошние служители культа распознали в нем «белую ворону», и с тех пор состязание в могуществе не прекращалось. Так же; как и простые смертные, служители культа не свободны от человеческих слабостей и зачастую не прочь лягнуть друг-друга. Поначалу Рик возглавлял приход вместе с еще одним священником, тихим стариком отцом Патриком, но около года назад тот заболел, а замену не прислали.
Рику пришлось взвалить на себя все заботы по приходу. Его попытки наладить перспективную образовательную программу в помощь приходским ребятишкам не встретили понимания у руководства. Ее сочли неуместной, хотя большинство прихожан Рика прозябали в беспросветной нищете.
Приходская детвора обожала видеоигры, и Рик не сомневался, что этот интерес может перерасти в интерес к компьютерам, к непрерывно разрастающемуся киберпространству с его информационными сокровищами, сумей только он раздобыть средства для оборудования компьютерных классов. Молодежь не имела работы из-за проблем в школе и с законом. Это толкало их на новые преступления, и порочный круг замыкался. Навыки работы в Интернете были пропуском на рынок хорошо оплачиваемых специалистов. Рик мог бы дать им будущее. Будь у него средства.
Но вместо них он получал наставления терпеть и молиться.
Черт, разумеется, он молился, и с каждым его «аминь» на Землю падали новые трупы. Рик уже начал подумывать, а не обратиться ли к менее праведным источникам средств. У него был выход на большие деньги, но пока еще он не хотел воспользоваться им Рик уже и так заключил столько сделок с совестью, что хватит всю оставшуюся жизнь.
Ночь была слишком теплой. Ощутив вкус пота на губах, Рик снял ветровку и перекинул ее через плеч Ноздри уловили запах жареного мяса с луком – настолько аппетитный, что у него потекли слюнки. «Хорошо, что хотя бы этой слабости не запрещается потакать, – он грустно усмехнулся. – Уж лучше гамбургер с жареной картошкой, чем Блю».
Мгновение спустя Рик уже входил в ресторанчик Он посмотрел на столик, за которым совсем недавно он сидели с Блю, и решил, что Блю – искушение, ниспосланное свыше. Зал был полон. За их столиком расположилась молодая пара с двумя малышами, которые играли с водой, налитой в стаканы, брызгая на все поблизости.
Рик направился к стойке, кивая тем, кто здоровался с ним.
Блю вселила в него волнение, но и это еще не все. Она олицетворяла собой хаос, который до времени таится в укромном уголке души. Но однажды с неизбежностью придется испытать на себе его разрушительную силу. И если по неопытности шагнуть ему навстречу, он не оставит камня на камне от душевного порядка.
* * *
– С возвращением, Ирландка!..
Она узнала этот низкий обольстительный голос. По-прежнему, не умолкая, щебетали птицы, звенели колокольчики, журчала вода в фонтане. Мэри Фрэнсис с радостью отозвалась на эти звуки, но они не заглушали тупую барабанную дробь, ритм которой она уже не могла не замечать.
Больно.. Очень больно! Резкая, жгучая боль в левой ноге, внизу… на внутренней стороне лодыжки. Ощущение такое, будто колют иголками, жалят. Пчелы, целый рой свирепых пчел. Надо встать, но нет сил даже открыть глаза.
Стон застрял У нее в горле, обжигая.
– Ну-ну, все нормально, – успокоил звучный голос.
Она все же сумела открыть глаза, но тут же зажмурилась. Ее растерянному взору предстали обнаженные совокупляющиеся нимфы и сатиры. Мэри Фрэнсис была потрясена, рассматривая фрески под потолком.
Если это только не игра воображения, совокуплялись они способами, не описанными даже в «Камасутре».
– Где я? – пробормотала Мэри Фрэнсис, пытаясь сосредоточиться, но перед глазами расплывалось темное пятно, мешая оглядеться.
– Пора идти, Ирландка.
Кто такая «Ирландка», почему он так зовет ее? Она смутно видела его лицо, но имя великана неожиданно всплыло в сознании. Его зовут так же, как континент, черный континент. Африка. Все постепенно возвращалось… Салон, расслабляющие ванны, ядовитая мазь…
Значит, мазь все-таки не убила ее, дошло до Мэри Фрэнсис. Она жива, жива и дышит!..
– Нога! – произнесла она, прикидывая, хватит ли сил сесть. Когда же она все-таки попыталась принять сидячее положение, боль в ноге резко усилилась, словно она обожглась о крапиву. – Больно.
А как же иначе? – рассмеялся Африка – тебе же сделали татуировку, детка.
Мэри Фрэнсис так и не поняла, о чем он говорит, пока Африка не помог ей сесть и не продемонстрировал гроздь вишен на внутренней стороне ее левой лодыжки они казались такими красными и сочными, будто их только что сорвали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
* * *
– Ты что здесь потерял, гринго? – Проревел один из них. – Уж не свои ли яйца?
– Отстрелить их! – заорал другой. – Убить ублюдка!
Они распалялись все больше, обрушивая на Рика яростные вопли и злобное шипение. Он нарушил границу, вторгся на чужую территорию, да еще, похоже, ничуть не боится их, не выказывает ни малейшего уважение к силе.
Рик почувствовал тяжелые удары сердца под рукой, прижатой к груди. Странно, что он все еще стоит, хотя должен был бы уже умереть. Шесть раз. Так сейчас и случится. Значит, вот как закончится его жизнь?.. А что, если это испытание ниспослано ему свыше? И Господь Бог все еще там, наверху? Хотя сам падре Карузо уже давно не чувствовал Его присутствия на небесах.
– Брось его, гринго! Слышишь, брось револьвер!
Хриплая угроза взорвалась у него в голове. Неизбежная гибель под шквалом пуль принудила бы к отступлению любого, но только не Рика Карузо: он был сделан из особого теста. Он и сам не всегда понимал, что им движет. Но что он сейчас знал точно, так это то, что сердце его остановилось, спина похолодела, а рука, потянувшаяся во внутренний карман за оружием, не дрогнула.
Он знал, что делает, и подстегивало его желание увидеть, как ярость сменится на лицах «дьяволят» изумлением. В тот миг, когда он, наконец нашел и вытащи из кармана то, что искал, Рик испытывал истинное удовлетворение. Они же не верили собственным глазам.
Черный воротничок священника. Рик вытащил его спокойным, отработанным движением фокусника, надел на шею и заправил под рубашку.
Замерев, подростки ошарашен но уставились на него. – Вот сука, он же священник! – прошептал один из них.
«А иначе вас бы уже не было в живых», – промелькнуло в голове Рика, но вслух он ничего не сказал. Он только кивнул в сторону пакетика с героином и спокойно произнес:
– Спасибо, не балуюсь.
И, вежливо откланявшись, решительно пересек улицу. – Да он просто сумасшедший! – услышал Рик позади.
Рик размышлял над этими словами по дороге в церковь. Точно, он сумасшедший. Только сумасшедший способен пытаться проломить головой стену, желая помочь таким, как они, помочь тем, кто не хочет принять его помощи, сломать систему, из-за которой он попал сюда, в эту забытую Богом дыру, где правит беспредел.
Еще в годы учебы в семинарии тамошние служители культа распознали в нем «белую ворону», и с тех пор состязание в могуществе не прекращалось. Так же; как и простые смертные, служители культа не свободны от человеческих слабостей и зачастую не прочь лягнуть друг-друга. Поначалу Рик возглавлял приход вместе с еще одним священником, тихим стариком отцом Патриком, но около года назад тот заболел, а замену не прислали.
Рику пришлось взвалить на себя все заботы по приходу. Его попытки наладить перспективную образовательную программу в помощь приходским ребятишкам не встретили понимания у руководства. Ее сочли неуместной, хотя большинство прихожан Рика прозябали в беспросветной нищете.
Приходская детвора обожала видеоигры, и Рик не сомневался, что этот интерес может перерасти в интерес к компьютерам, к непрерывно разрастающемуся киберпространству с его информационными сокровищами, сумей только он раздобыть средства для оборудования компьютерных классов. Молодежь не имела работы из-за проблем в школе и с законом. Это толкало их на новые преступления, и порочный круг замыкался. Навыки работы в Интернете были пропуском на рынок хорошо оплачиваемых специалистов. Рик мог бы дать им будущее. Будь у него средства.
Но вместо них он получал наставления терпеть и молиться.
Черт, разумеется, он молился, и с каждым его «аминь» на Землю падали новые трупы. Рик уже начал подумывать, а не обратиться ли к менее праведным источникам средств. У него был выход на большие деньги, но пока еще он не хотел воспользоваться им Рик уже и так заключил столько сделок с совестью, что хватит всю оставшуюся жизнь.
Ночь была слишком теплой. Ощутив вкус пота на губах, Рик снял ветровку и перекинул ее через плеч Ноздри уловили запах жареного мяса с луком – настолько аппетитный, что у него потекли слюнки. «Хорошо, что хотя бы этой слабости не запрещается потакать, – он грустно усмехнулся. – Уж лучше гамбургер с жареной картошкой, чем Блю».
Мгновение спустя Рик уже входил в ресторанчик Он посмотрел на столик, за которым совсем недавно он сидели с Блю, и решил, что Блю – искушение, ниспосланное свыше. Зал был полон. За их столиком расположилась молодая пара с двумя малышами, которые играли с водой, налитой в стаканы, брызгая на все поблизости.
Рик направился к стойке, кивая тем, кто здоровался с ним.
Блю вселила в него волнение, но и это еще не все. Она олицетворяла собой хаос, который до времени таится в укромном уголке души. Но однажды с неизбежностью придется испытать на себе его разрушительную силу. И если по неопытности шагнуть ему навстречу, он не оставит камня на камне от душевного порядка.
* * *
– С возвращением, Ирландка!..
Она узнала этот низкий обольстительный голос. По-прежнему, не умолкая, щебетали птицы, звенели колокольчики, журчала вода в фонтане. Мэри Фрэнсис с радостью отозвалась на эти звуки, но они не заглушали тупую барабанную дробь, ритм которой она уже не могла не замечать.
Больно.. Очень больно! Резкая, жгучая боль в левой ноге, внизу… на внутренней стороне лодыжки. Ощущение такое, будто колют иголками, жалят. Пчелы, целый рой свирепых пчел. Надо встать, но нет сил даже открыть глаза.
Стон застрял У нее в горле, обжигая.
– Ну-ну, все нормально, – успокоил звучный голос.
Она все же сумела открыть глаза, но тут же зажмурилась. Ее растерянному взору предстали обнаженные совокупляющиеся нимфы и сатиры. Мэри Фрэнсис была потрясена, рассматривая фрески под потолком.
Если это только не игра воображения, совокуплялись они способами, не описанными даже в «Камасутре».
– Где я? – пробормотала Мэри Фрэнсис, пытаясь сосредоточиться, но перед глазами расплывалось темное пятно, мешая оглядеться.
– Пора идти, Ирландка.
Кто такая «Ирландка», почему он так зовет ее? Она смутно видела его лицо, но имя великана неожиданно всплыло в сознании. Его зовут так же, как континент, черный континент. Африка. Все постепенно возвращалось… Салон, расслабляющие ванны, ядовитая мазь…
Значит, мазь все-таки не убила ее, дошло до Мэри Фрэнсис. Она жива, жива и дышит!..
– Нога! – произнесла она, прикидывая, хватит ли сил сесть. Когда же она все-таки попыталась принять сидячее положение, боль в ноге резко усилилась, словно она обожглась о крапиву. – Больно.
А как же иначе? – рассмеялся Африка – тебе же сделали татуировку, детка.
Мэри Фрэнсис так и не поняла, о чем он говорит, пока Африка не помог ей сесть и не продемонстрировал гроздь вишен на внутренней стороне ее левой лодыжки они казались такими красными и сочными, будто их только что сорвали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97